Семнадцать бойцов отряда Олега, Андрей с парой своих ребят, Клепа, три вакса (Муру в просьбе лично помочь разделаться с заговорщиками не отказали). Два с половиной десятка бойцов – не иголка в стоге сена, спрятать непросто. Окрестности поселка место не безлюдное, тут постоянно народ шастает. Вот и приходилось рвать жилы, идти на максимальной скорости – с утра риск нежелательной встречи невелик.
Отряд укрылся в густом кустарнике на дне оврага, протянувшегося на задах хозяйства химиков. Дальше пошел только Клепа. Если там ждут неприятности, он может отмазаться, скажет, допустим, что искал Лома, чтобы выменять у него полтора кило героина за кожаную кепку, а про Добрыню и заговор знать ничего не знал. Если же схватят Олега или его подчиненного, то оправдаться будет труднее – никто не поверит, что он прибежал сюда за пару сотен верст ради бредовой ерунды.
Клепа, приоткрыв дверь, юркнул внутрь. Через минуту высунул голову, махнул рукой, приглашая за собой.
– Ждите меня здесь, – приказал Олег, выбираясь из оврага.
Скользнув за дверь, он на миг крепко зажмурил глаза, привыкая к сумраку сарая. Убедившись, что перед ним действительно Добрыня, шагнул вперед, протянул руку:
– Здравствуйте, господин Керенский. Вы уже избавились от своего женского платья?[21]
– Ты лучше себе такое же приготовь – как бы вместе не пришлось тикать, придерживая юбки, – пробурчал Добрыня.
– Ну раз я тут, то панику отставь. Сейчас пожую чего-нибудь и пойду разбираться с этими корниловцами[22].
– Эй, Кислый, насыпь Олегу каши. Не подогревай, мою кашу можно и тепленькой жевать.
– Ты что, кашеваришь тут? – удивился Олег.
– А куда деваться? Эти химики готовить вообще не умеют. Скучно мне тут было… делать-то нечего, вас только и дожидался.
– Ты давай рассказывай, как тут дела?
– Не знаю я, как дела. Клепа убежал тебя перехватывать, а без него у меня надежных ребят нет. Лом и Кислый для разведки не годятся, а слать их с записками к другим… Ну его, риск же огромный.
– Что-то ты приуныл… У меня двадцать с лишним ребят в овраге.
– Всего-то?
– А где мне больше взять? Отряд Макса так и завяз в лесу, я его ждать не мог. Аня ведь ничего не сообщила о том, что у вас творится, только знак подала, что дела плохи. Знал бы, пробился бы к основным силам. Будь у меня восемьдесят бойцов под стенами, эти твари бы и не пикнули. Семь «калашей», конечно, сила, вот только ловить им против моих ребят нечего. Особенно если учесть, что в поселке им не рады. Ладно, что есть, то есть – два с половиной десятка у нас есть. Какова диспозиция?
– Клепу надо посылать, пусть вынюхает, что там к чему. Ему там появляться можно без риска.
– Ну не скажи… Разве не удивится никто, что он вместо работы по поселку шастает?
– Да вон дадим ему эту трубу. Положит на плечо и будет с озабоченным видом бродить, делая вид, что занят общественно полезным трудом. Там таких тунеядцев полно, ничего подозрительного.
– Хорошо придумано. Ладно, так и сделаем. Сейчас пошлю его в поселок, и пока он не вернется, ты мне расскажешь все подробно – как и что тут происходило.
* * *
В поселок Клепе заходить не пришлось. Издалека углядев толпу на пристани, он логично предположил, что там сейчас происходит нечто интересное и на это надо взглянуть.
Клепа не ошибся – здесь был митинг. Место удобное, у пристани постоянно разные сборища проводили. С трубой на плече он выглядел очень дурацки, пришлось припрятать ее за кучей кирпичей, приготовленных для строительства лодочного сарая.
Гнат, забравшись на штабель бруса, толкал перед народом речь. Слева и справа там же стояло по два автоматчика. Выглядело это достаточно внушительно – не хватало только беретов и развевающегося знамени.
– Мы должны ответить на это немедленно, достаточно проволочек. У нас убили мэра, убили одного из его замов, а вы будто трусы себя ведете. Собрались это дело Кругу простить? А что он завтра придумает? Завтра он и до вас доберется. Я не могу воевать против него парой десятков бойцов. Мне нужна сотня мушкетеров. Давайте пока по-хорошему, добровольно.
– А то что? – из толпы громко поинтересовался Федос.
Федор Артемьев, или попросту Федос, был правой рукой Алика во всех вопросах, касающихся кузнечного дела. Золотые руки у мужика, но язык у него длиной с половину Фреоны. Из тех, что к столбу придерется – постоянно цепляется ко всему и ко всем. Бывало, получал за это в морду, хотя безропотно это никогда не сносил и обидчикам зачастую доставалось больше, чем ему, – рука у мастерового тяжелая. Вот и сейчас не утерпел, вылез.
– А то припрется сюда Круг, и пойдете вы в армию принудительно. Но уже в его армию.
– Да ты что? Совсем его за дурака считаешь? Зачем ему переть на нас? У него армия смех один – половина залпа нашей крепостной артиллерии.
– Откуда мы знаем, что он задумал? У нас есть сведения, что он с Монахом шашни крутит какие-то. Как бы не снюхались и вместе не налетели. Они давно зубы точат на наше добро. Про центр катастрофы им известно, и заполучить его всякий мечтает. Ведь это куча добра и огромные запасы металла плюс несколько вагонов селитры. Селитру у Монаха по грамму получают из разного дерьма, и у местных ее тоже не купить – они ее не добывают, за ненадобностью. Он уже намекал нам, что надо бы делиться. Нельзя нам ему время давать, надо первыми ударить. Сотня наших мушкетеров раскатает их будто катком.
Но Федос был не прост. Ничего не отвечая, он нагнулся, поднатужился, поднял над головой угловатую железяку сложной конфигурации.
– Гнат, ты знаешь, что это такое? Это головка блоков цилиндров, а точнее ее кусок. Ты уж извини, что неполная – часть ее в дело пустили еще в первые дни. Эту смешную железяку у Круга в кузнице одно время держали вместо наковальни, мелочь разную на ней проковывали. У нее всего лишь одно достоинство – хороший вес. Остальное сплошные недостатки – нет на ней широких ровных поверхностей, пригодных для кузнечного дела. Гвоздь на такой хитро выкрученной ерундовине и то проблема вытянуть. А я вот на ней ухитрялся ножи проковывать и наконечники для острог. И Алик это время застал. Да все застали, мы ведь почти все из большого поселка вышли. Именно там был общий сбор, там днем и ночью поддерживали сигнальный костер. На его дым мы и выходили, вот и получилось там первое объединение наше. Ты знаешь, каково на подобном мусоре выковать лезвие ножа? Не знаешь. А мы вот знаем – и островитяне, и южане. Оглянись вокруг – чуть ли не половина этой толпы в свое время перебралась к нам с земель Круга. Народ искал, где лучше жить, так и оседал. Вот и я здесь осел. Но старое забыть не успел – помню прекрасно. Круг, может быть, не лучший в мире человек, но Добрыню он бы и пальцем не тронул. Ему это не надо. А если бы ему и понадобилось такое, его бы свои же отметелили за подобный умысел – там это запросто. Ты, паря, знать этого не можешь, потому что пришел от Монаха, не ужившись с ним на одном гектаре. Потому твою глупость прощаю. И давай, пока не поздно, покайся перед Кругом за свои слова и разберитесь, что на самом деле случилось с Левкиным и Добрыней. Нечисто это дело. Я ни одному слову вашему не верю. Олега надо сюда, он зам, он и должен решать, что делать. А вы так… шантрапа залетная, ваше слово нам не указ. Лови подарочек – любуйся на него почаще и вспоминай мои слова.
