В общем, отговорил всех Саша. И всех уговорил.
Сначала воины израненные, голодные, рассказали, как они против духов аннува в жестоком лесу сражались. А ведь предупреждал белый-маленький-дух, что не добро это будет, и надо уходить оттуда, не гневить духов нелюдских…
А затем сам белый-маленький-дух вышел. Виду Да для разговора вызвал. Тот теперь старшим над всеми остался — все, даже мелкие вожди, в лесах аннува зверю достались. Опустел дом воинов. Четверо запуганных до икоты остались…
Трудно было Сашке уговорить виду Да поднять племя и уйти за перевал. Но удалось.
Правда, и обстрел лагеря из луков, уганрам невидимых, помог. Показано было, что, дескать, уже не удержать духов аннува, разгневали вы их. Так что не дадут они вам покоя, пока всех не убьют. И с кем ты, вида Да, останешься? Со Старым Вождём одним? А кто племя уганров сохранит?
Так что забирай своих и уходи. А мы, духи малые, но сильные, тут останемся. Будем уберегать перевал от страшных духов аннува, чтобы они по ту сторону не спустились и не продолжили всех уламров вырезать.
Поверил старик. Да и как не поверить? Воины-то уцелевшие вообще ужасы рассказывали!
Ушёл вида Да. И племя своё увёл. Про Вамано спросил — не оставить ли?
Бр-р-р, как ухмыльнулся Антон, скотина!
А главное: сам же виноват! Ну зачем перевёл ему слова старины Да?
Да нет, ответил, — что ей с нами, духами, делать? Трудна будет пограничная служба, не для неё. Забирай. Объяви её свободной, чтобы замуж выходила смело. Только детям пусть навсегда закажет на эту сторону переходить. Здесь — Чёрный Лес.
Чёрный.
Лес аннува.
Алина
Да, Алина теперь поняла, что такое — ждать мужчин с войны.
Она, конечно же, ни секундочки не любила этих двух глупых фанфаронистых мальчишек! Во-первых, подумаешь! Во-вторых, они ещё маленькие. В-третьих…
В-третьих, она не могла выбрать, кого из них любит больше…
В школе они дружили именно что «в общем». Слишком разные были интересы, слишком велика дистанция между мальчиками и девочками.
Внимание, однако, таких двух разных, но получше разных прочих, мальчишек ей нравилось. Нравилось их разыгрывать. Нравилось, когда рассказывали по секрету, что Антон опять кому-то наглядно доказал, что никакие они не «тили-тили-тесто».
А на самом деле?
А на самом деле они друг к другу в гости ходили. И ей это было приятно.
Нравилось также, когда этот весь и внешне, и внутренне вихрастый Сашка вставал рядом с Антоном. И их вместе с нею как-то само собой получалось трое. Можно было даже подумать, что из них получается одна команда в каком-нибудь квесте…
И вдруг этот квест получился сам собой. Да какой! Не засэйвишься! Обратно не отмотаешь, и запасной жизни не возьмёшь! Здоровья не докупишь, а вооружение приходится выстругивать и плести самостоятельно — аж до кровавых волдырей на пальцах.
И главное — ждать. Ждать своих мужчин с войны.
И бояться.
Вот они не вернутся — и что ты будешь делать? Не просто в горе погружаться. Это как раз легче всего. Но ведь жить и дальше придётся. А домой уже не вернуться никогда. И с близким больше не поговорить. И ни на кого не опереться. И вообще…
Когда она их ждала, выплетая новые сетки и привязывая перья к стрелам, то всё время корила себя за такие мысли. Мальчишки там, может, умирают… а она думает, как ей тут жить без них.
Словно заранее хоронит!
Но и избавиться от этих мыслей не могла, хотя усиленно гнала их.
А тут ещё здешние мальцы, которых на войну не взяли потому, что в мужчины и воины ещё не произвели, — эти мальчишки на неё явно с особым интересом поглядывают. То заговорят, то кусочек получше предложат. От своего мужского «меню» оторванный.
Всё вроде невинно. Но мысль корчится в глубине души: вот не вернутся мои мальчишки — и как-то с этими придётся устраиваться…
А они всё же некрасивы-ые!
Но слава богу, всё обошлось. Вернулись! И вернулись с победой!
Сначала молодой воин прибежал, Ыргур. Захлёбываясь от восторга, рассказал, что сотворили небывалое — победили проклятых уламров! Оно, конечно, на местном языке поскупее прозвучало. Типа: «добыли злых уламров». Но жесты были более красноречивы. Ни дать ни взять — наш солдат в кино, когда Рейхстаг взяли. Только автомата не хватает, чтобы салют устроить!
А уж как он изображал события! Прямо видно было, как сидели арруги в лесу, луки яро натягивая и копья сурово сжимая.
Богатыри в засаде.
Как зазвал «мудрый рюдь Антонр» уламров прямо под их стрелы. Как вдруг выпрыгнул другой «рюдь» Сашха прямо из толпы врагов и убежал. А вождь Кыр сразил вождя врагов мощной стрелой. И Выр ему помог, в живот попал. А потом заметались уламры, не зная, куда бежать. А сверху их разили храбрые арруги. Много сразили, не сосчитать. Половину, не меньше. Потому что метались те по оврагу, а арруги их сверху гваздали. И не много врагов смогло убежать обратно, и все они ранены были. И пошли за ними арруги, как ходят за подраненным оленем или зубром — не давая остановиться, не давая поесть, не давая набраться сил.
Прогнали их далеко и навсегда.
Только он, Ыргур, уже этого не видел. Ибо послал его вождь Кыр рассказать о великой победе и порадовать своих сородичей. И сказать, что никто не умер из воинов!
Но затем ещё неделю пришлось ждать возвращения отряда, возвращения Антона с Сашей. Решили, видишь ли, окончательно уламров запугать и прогнать их за перевал. Чтобы, дескать, даже когда ухватятся они, наконец, все втроём за таинственный и страшный камень, — даже тогда чтобы злые люди не смели забираться в эти места. Где живут и охотятся неандертальцы. Ибо оказались эти неандертальцы в сто раз добрее, лучше, честнее, чем те люди…
А может, и все люди вообще…
И вот теперь она сидела между своими друзьями и не могла отвести глаз от обоих. Хотя, как ни стыдно самой себе признаться, от Антона — больше. Не могла отвести.
Сашка, конечно, герой. От рассказов о его приключениях среди уламров волосы иногда шевелились. Хотя Гуся, вопреки своему обыкновению, не захлёбывался и не перескакивал с места на место в пересказе и не приукрашивал, прихвастывая собою. Видно, что подействовали на него все эти события — на грани между жизнью и смертью. Причём только выдержка и — вроде бы противоречащая ей — безоглядная отвага помогали не шагнуть за эту грань.
И всё же Гуся был Гуся. Сами приключения занимали его куда больше, нежели уроки, которые нужно было из них извлечь.
А вот Антошка другой. Победитель здесь — он. Он, выдравшись из боли и небытия, мгновенно сообразил, что к чему и что нужно делать. Мгновенно вычислил, как себя правильно вести.
