— Вот и я, пол» — и осекся. У редактора было полно народу, и все почему-то уставились на меня. — Зайду потом, — бросил я и хотел было закрыть дверь, но Спленнервиль призывно махнул своей ручищей и крикнул:
— Заходи, Мартин, да заходи же! Разве я не вызывал тебя?
Я вошел. Полно народу — это четверо: двое мужчин и две женщины. Полковник поднялся, обошел монументальный письменный стол, вышел мне навстречу и фамильярно положил руку на мое плечо. Он явно собирался подтрунить надо мной, это было слишком очевидно.
— Это, господа, Мартин Купер, — сказал он, — главное богатство «Дейли Монитор». Лучший репортер Америки… Будущий лауреат премии Пулицера…
— …и Нобелевской премии тоже, полковник, — подсказал я.
Он скользнул по моему лицу равнодушным взглядом.
— Гм… Да… Посмотрим… Короче, Мартин, это инженер Финкль… и эти дамы… Пожалуйста, инженер, представьте их.
Я пожал костлявую руку инженера Финкля. Невысокий, худощавый, лысый, с тяжелыми веками и печальной складкой у рта.
— Рад познакомиться.
— Я тоже, господин Купер, — ответил он с еле заметной улыбкой, выдававшей легкое волнение. — Позвольте представить моих сотрудников… Марк Эванс. — Я пожал руку высокому и крепкому юноше с длинными волосами и красивым лицом, обросшем черной бородой. Финкль представил мне и женщин: — Мисс Астрид Фрей… мисс Сильвия Адамс.
— Рад познакомиться, — повторял я. — Рад познакомиться…
Астрид была еще довольно молодой женщиной, но лицо ее казалось уже поблекшим. Однако бледность его озаряли огромные голубые глаза — глубокие, сверкавшие притягательным магнетическим светом. Наверное, самые удивительные глаза, какие я когда-либо видел. Сильвия Адамс была, напротив, совсем иной. Она была похожа на красотку с яркой глянцевой обложки иллюстрированного журнала.
— Ну вот и хорошо! Теперь, когда мы все перезнакомились, — сказал полковник, возвращаясь на свое место, — поговорим о делах. Ты, Мартин, конечно, знаешь о землетрясении, которое произошло вчера утром в Перу, в провинции… Как называется это проклятое место?
— Тиатака, полковник, — подсказал я.
Он кивнул:
— Вот-вот, именно там. Вижу, ты в курсе дела. Есть какие-нибудь новости оттуда?
— Мало. Восемь баллов по шкале Рихтера. Говорят, погибло от двадцати до тридцати тысяч человек, но это лишь предварительные данные, которые, как правило, мало о чем говорят или не говорят вовсе ничего. Похоже, до этого города довольно трудно добраться. Так или иначе, — заключил я, — один из наших репортеров уже отправился туда. Это Овербук. С минуты на минуту ждем его сообщений.
Он посмотрел на меня, сжав губы и сдвинув мохнатые брови.
— Я прекрасно знаю, что Овербук уехал туда, Мартин, — процедил он сквозь зубы. — И если ты рассчитываешь под этим предлогом отсидеться в редакции, то ничего не выйдет — ты поедешь туда, в эту Ти… Ти… Короче, в это проклятое перуанское местечко! Поедешь, — повторил он, тыча в меня пальцем, словно пистолетом. — Поедешь с этими господами. Короче говоря, чтобы тебе все было ясно, это команда поддержки. Разве не так? — спросил он, оборачиваясь к инженеру.
Финкль горячо откликнулся:
— Именно так!
— Вот… Инженер придумал новый вид микрофона, приспособление, которое… словом, что-то очень важное, что… — Спленнервиль фыркнул и с повелительным жестом произнес: — Объясните сами, о чем идет речь, Финкль.
— Да, разумеется. Можно, конечно, назвать это и микрофоном, только… это, господин Купер, своего рода кардиограф, — стал объяснять инженер, в волнении сжимая потные пальцы, — прибор настолько чувствительный, что способен уловить и в семьсот раз усилить даже самое слабое, самое неуловимое биение сердца и…
— Мне кажется, — довольно бесцеремонно перебил я его, — наша разведка уже располагает такими приборами, инженер. Насколько мне известно, они могут спокойно слушать, что шепчет…
Он покраснел. Я пожалел, что был так резок, но уж очень мне не хотелось отправляться в эту Ти-атаку. А еще предстояло выдержать атаку полковника. Я чувствовал, что он вот-вот взорвется, как вдруг Финкль, словно тоже предвидя это, сказал:
— Нет, нет!.. Нет, господин Купер, уверяю вас! Мой прибор — не шпион! У него совсем другая функция… Это избирательный прибор, — понимаете? Он регистрирует исключительно сердцебиение и ничего больше! Он не…
— Исключительно сердцебиение и ничего больше! — вмешался полковник решительно, хлопая рукой по столу. — Исключительно сердцебиение, Мартин! Ясно? И потому вопрос решен. Шпионаж тут ни при чем, Мао Цзэ-дун тоже, а ты поедешь туда, в эту самую Ти… туда, короче И будешь сопровождать группу инженера… Кто знает, сколько еще несчастных захоронено заживо, а?
— Ох, боюсь, что… Боюсь, что немало, — заметил Финкль, сжимая бледные губы. Бедный Финкль, мне вдруг стало жалко его.
Спленнервиль продолжал:
— Конечно… Я тоже думаю, немало… Не могли же все там погибнуть? — Он замолчал, в чем-то, видимо, усомнившись, но тут же отбросил все опасения. — Конечно, кого-то еще наверняка можно спасти! Пусть даже немногих…
— Всех, кого только возможно! Всех, полковник! — горячо поддержал его Финкль.
Спленнервиль нахмурился:
— Ну, естественно! Чем больше, тем лучше… Чем больше народу, я хотел сказать… Итак, Мартин, — продолжал он, обращаясь ко мне, — итак… Чего ты улыбаешься? — спросил он вдруг.
— Я не улыбаюсь. Я слушаю вас.
— Гм… Так вот, будешь присутствовать при спасательных работах, возьмешь интервью, сделаешь репортажи, ну, и все прочее, — он усмехнулся и подмигнул: — Не мне же тебя учить, как работать, а? Незачем учить старую лису кур воровать, верно?
— Это кто же тут старая лиса? — поинтересовался я.
Но он уже не слушал меня. Он встал из-за стола и протянул огромную ручищу Финклю.
— Договорились, инженер. Договорились обо всем, что написано здесь. — И бросил взгляд на лист бумаги, лежавший на столе. — Самолет отправляется через два часа. У вас мало времени.
Все поднялись, обменялись рукопожатиями, и мы с полковником остались вдвоем.
— Что скажешь? Неплохая затея, а? Главное, что это благородное дело — спасение пострадавших! Самая передовая технология на службе охраны и спасения жизни!.. Ого! У тебя получится прекрасный материал, Мартин, я уверен. Понадобится, конечно, и хороший фотограф. Что бы ты сказал о…
— Да, полковник, Дег прекрасно подойдет для этого задания. Мы хорошо сработались с ним.
— Отлично! Знаешь, кто ты такой, Мартин? Опора газеты… — Он произнес еще кучу всевозможных комплиментов и, как обычно, похлопал меня по плечу. Я и не пытался возражать. Не напомнил даже, что по своей официальной должности не являюсь специальным корреспондентом. Заметил только, что мне жаль оставлять незавершенной начатую работу — большую статью о людях, которые каждый день исчезают в Нью-Йорке. А между прочим, знаете ли вы, сколько людей бесследно пропадает каждый день в Нью-Йорке?… Впрочем, это уже совсем другая тема.
