и полежали, не шевелясь. Лишь один раз он коснулся ее бедра и почувствовал нервное содрогание плоти, а она опустила ладонь ему на грудь – ощутить, как он дышит. Любовью они больше не занимались, просто лежали целую космическую вечность и слушали – или думали, что слышат, – как в комнате садятся пылинки. Потом она сказала:
– Ладно, мне пора домой, кошек кормить.
– Может, заночуешь?
– Нет, Майк, – ответила она, помедлив секунду. – Может, в другой раз. Ты же знаешь, у меня бзик: не могу надевать поутру вчерашние тряпки.
Он об этом знал. И улыбнулся.
Марта слезла с кровати и стала одеваться. Он любовался ее телом – в сиянии настольной лампы казалось, будто оно выточено из слоновой кости. И с ней не вышло. Но разве он с самого начала не знал? Знал: не выйдет. Нет для него Святого Грааля. И все равно он продолжает искать. Машинально. Будто картофельные чипсы жует.
Она вернулась к кровати, нагнулась и поцеловала его. Легкое, ничего не значащее прикосновение губ.
– Пока. Звони.
– Вот уж в чем можешь не сомневаться… – сказал он, сомневаясь.
Она ушла.
Майкл немного посидел на кровати, поразмыслил. До чего же все-таки странные существа эти люди… Что за дурная привычка сдирать струпья? Что за дурная…
Они встречались довольно часто на протяжении месяца, а потом расстались без особой на то причины. Вернее, по одной причине: все кончилось. И вот – сегодняшняя вечеринка, где он был один и она была одна. И в самом разгаре они ушли вместе.
…привычка возвращаться? Туда, где обоим было не так уж и здорово?
Он знал, что больше никогда не увидит Марту.
На поверхности вздулся пузырь тоски и немедленно лопнул; в воздухе разлился запах утраты и тут же исчез. Майкл выключил свет, перекатился через успевшее подсохнуть пятно и уснул.
Он сидел в адвокатской конторе, обсуждал с коллегой письменные показания свидетелей по делу Блайлера. Секретарша просунула голову в дверь и сказала, что к нему посетительница. Он протер глаза и глянул на часы: «Надо же! Три часа кряду!» Откинулся на спинку кресла, сгреб бумаги в папку.
– Ну что, прервемся на обед?
Второй адвокат потянулся, хрустнул суставами.
– Давай. Встречаемся в четыре, мне еще в 9000-ый [4] надо съездить, взять у Барбаросси показания под присягой.
Кирксби тяжело вздохнул и обмяк в кресле. Ему вдруг стало не по себе, как будто нечто темное и грозное нависло над его личным Вифлеемом. Потом он встал и прошел в свой кабинет. К посетительнице.
Она сидела наискосок в большом кожаном кресле и улыбалась.
– Джерри! – воскликнул он обрадованно и удивленно. Радостное удивление – всегда его первая реакция. – Бог ты мой! Сколько лет?!..
У Джерри приподнялся краешек рта. Он вспомнил: это ее озадаченная улыбка.
– Полгода. А что, показалось дольше?
Он ухмыльнулся и пожал плечами. Они прожили вместе два года. А потом он от нее ушел. К Марте. С которой провел месяц.
– Когда наслаждаешься жизнью, время летит быстро, – она заложила ногу за ногу, давая понять этим жестом, что его распутство достойно самого сурового осуждения.
Он обошел вокруг стола и опустился в кресло.
– Джерри, не будь такой жестокой.
Еще одно возвращение. Сначала Марта – как гром с ясного неба, теперь Джерри… как чертик из коробки, да?
– Почему вас всех так и тянет в мои сети?
Майкл попытался смотреть Джерри в глаза, но ей подобные штучки удавались лучше. Он почувствовал себя виноватым.
– Наверное, я бы могла тебе подкинуть кое-какие впечатляющие факты для многомиллионной тяжбы против одного из моих конкурентов, – сказала она, – но на самом деле мне очень захотелось тебя повидать.
Чтобы выиграть несколько секунд, он выдвинул и задвинул верхний ящик.
– Но зачем, Джерри? Зачем? Господи, да неужели мало на свете такого добра? Разве нельзя найти свежий источник и не ходить кругами? – Майкл произнес это ласковым тоном, потому что этой женщине он говорил «я тебя люблю» два года, а семь месяцев назад он сказал «сваливай», но так и не понял, что это слово было всего лишь окончанием фразы.
Он предложил угостить ее ланчем, а потом они решили отметить встречу вечером, и после ужина он привел ее к себе, и еще два-три бокала сделали их такими нетерпеливыми, что кровать осталась нетронутой; полураздетые, они накинулись друг на дружку прямо на ковре в гостиной. За ним водилась привычка молчать, когда он занимался любовью и когда просто трахался; вспомнив об этом, она не издала ни звука. Все прошло не лучше и не хуже, чем бывало в те два года. А через пару часов она проснулась, и увидела на себе задранную юбку, и увидела рядом на ковре Майкла – он спал как младенец, подложив ладонь под щеку. Она глубоко вздохнула, зажмурилась и приказала похмелью отвалить и не лезть к ней, пока она не встанет. И встала, и накрыла Майкла маленьким фирменным пледом, который он умыкнул из самолета бостонского рейса «Америкэн эрлайнз», и ушла. Ушла без любви и без ненависти. Просто утолила жгучее желание еще раз его увидеть, еще раз ощутить его тело. И хватит об этом.
Утром он перевернулся на спину, сообразил, что лежит на полу, но глаз не открыл. Понял, что больше никогда ее не увидит. И хватит об этом.
Через два дня ему позвонила Анита. С ней он переспал всего два раза, и случилось это два с половиной года назад, аккурат перед тем, как познакомиться с Джерри. Анита сказала, что часто вспоминала о нем. Сказала, что чистила записную книжку, наткнулась на его номер и решила звякнуть. Просто так. Узнать, как дела.
Они договорились вместе поужинать. Вечером позанимались сексом, и вскоре она ушла. И он знал, что больше никогда ее не увидит.
Днем позже, обедая в «Оазисе», Майкл заметил в дальнем углу Коринну. С ней он прожил год перед тем, как встретил Аниту. Коринна прошла через зал, поцеловала его сзади в шею и сказала: «Ты похудел. Думаю, ужин в моем обществе тебе не повредит».
И они поужинали вместе, и так далее, и тому подобное, и он сказал, и она сказала, и осталась на ночь, а утром ушла, выпив с ним кофе. Ушла навсегда.
В то утро его охватило беспокойство. Происходило что-то странное.
Весь следующий месяц Майкл встречал их в обратном хронологическом порядке. Как по волшебству, перед ним возникали женщины, с которыми он когда-то делил постель. До Коринны у него была целая вереница подружек на одну ночь, максимум – на уик-энд. Ханна, Нэнси,
