Едва вагон дрогнул и все за окном пришло в движение, женщина достала из сумки потрепанную книжку в пестрой обложке, сдвинула очки на лоб и погрузилась в чтение. Кирилл снова стал смотреть в окно, но там ничего интересного не происходило: однообразно мелькали железобетонные столбы на фоне размазанной зелени защитной лесопосадочной полосы.
— Простите, вам нехорошо? — услышал вдруг Кирилл. Он оторвался от окна и взглянул на свою соседку. Та внимательно смотрела на него сквозь очки, прикрытую книгу она опустила на колено.
— Нет, все нормально, — сказал Кирилл и слабо улыбнулся. Но эта улыбка, видимо, еще больше укрепила женщину в своей правоте.
— Если что, у меня есть лекарства, — сказала она. — Есть от сердца, есть от давления. У вас болит что-нибудь?
— Если и болит, то это признак не болезни, а того, что я живу, — проговорил Кирилл и совершенно неожиданно для себя спросил: — А вы случайно не преподаете в школе русский язык и литературу?
— Да, — удивилась женщина и, глянув на свою книжку, едва заметно смутилась.
— Было бы странно, если бы вы читали в электричке Достоевского или Салтыкова-Щедрина, — сказал Кирилл. — В дороге надо просто скоротать время…
Женщина с этим согласилась. Они еще поговорили на разные отвлеченные темы и, пожелав друг другу удачи, разошлись, когда поезд пришел в город.
На троллейбусной остановке было неожиданно много народу. Все поглядывали на темнеющее небо и жались к бордюру в надежде быстрее вскочить в подошедший троллейбус. Кирилл стоял немного в стороне. Он пропустил два троллейбуса и спокойно сел в третий; даже место свободное нашлось, и снова у окна. Неожиданно на него навалилась страшная усталость, и всю дорогу он думал о том, как бы побыстрее добраться до дома, выпить горячего чаю, а потом завалиться спать и проспать до самого вечера, а может быть, и до самого утра следующего дня.
Подъезд встретил сырым запахом известки. Поднимаясь по лестнице, Кирилл ступал по белым меловым пятнам, которыми были закапаны ступени и лестничные площадки. «Наскальная живопись» исчезла под слоем свежей побелки, и теперь стены сияли необычной белизной. Внезапно, словно что-то вспомнив, Кирилл остановился на предпоследнем лестничном пролете и посмотрел назад, на узкое окно лестничной клетки. Там, под самым потолком, сквозь слой побелки упрямо просвечивала карандашная надпись: «А+К=…».
Когда Кирилл открыл дверь и вошел в прихожую, то погрузился в толщу душного застоявшегося воздуха. Сбросив рюкзак и сняв кроссовки, он прошел в комнату, открыл настежь окно. На кухне он открыл форточку и, поставив на газ чайник, направился в ванную, где разделся и встал под горячий душ. Тугие, обжигающие струи давили на кожу, барабанили по клеенчатой занавеске. Внезапно Кирилл понял, что звук льющейся воды рождается не только в ванной, но и доходит откуда-то извне. Он быстро перекрыл кран и услышал, как шумит водопад. Выскочив из ванной, Кирилл бросился закрывать окно; на улице шел не просто дождь: с неба срывался на землю безудержный поток воды. На подоконнике плясали водяные пузырьки, тонкие струйки стекали на пол. Захлопнув рамы и оставив слегка открытыми форточки, Кирилл наконец получил возможность спокойно вытереться полотенцем, а затем натянуть шорты и футболку. Чайник на кухне давно кипел, выпуская струйки пара, которые через форточку уплывали на улицу, смешивались с дождем и вместе с каплями падали вниз, скользили по оживающим листьям деревьев, стекали на землю, сливаясь в большой ручей, и гнали вдоль тротуара кораблики щепок и засохших листьев.
Кирилл сидел на кухне за чашкой горячего чая, слушал шум дождя. Через форточку вливался поток сырого свежего воздуха. На столе стояла пишущая машинка с заправленным в каретку слегка помятым, пожелтевшим листом бумаги, у верхнего края которого было напечатано: «ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА ДОЖДЯ». Кирилл допил чай, придвинул к себе машинку и уверенно напечатал: «Кирилл аккуратно вставил чистый лист бумаги в каретку, подкрутил валик и лихо отстучал по клавишам…»
Некоторое время он сидел абсолютно неподвижно, потом встал и отправился в комнату. Ему не хватало воздуха, и он вышел на балкон, подставил разгоряченное лицо под прохладный дождь. По лицу потекла вода, размягчая черты и заставляя мир терять резкие очертания.
По затопленному бульвару упрямо двигались мокрые машины. Сквозь шелест дождя до слуха доносились шум моторов и приглушенная музыка, льющаяся из сотен маленьких автомобильных приемников. Неожиданно Кирилл понял, что слышит только одну мелодию: произошло невероятное — люди за рулем своих автомобилей настроились на одну и ту же волну, и в капли дождя стали вплетаться ноты «Оды радости», которая звучала все громче и громче…
Теперь Кирилл знал, что будет дальше напечатано на бумаге — от первого до последнего слова. Но особого удовлетворения от этого не испытывал. А была какая-то грусть. Он даже удивился, что с ним может быть такое. А еще была надежда, что завтра услышит в трубке голос Анжелы или, скорее всего, Кати — маленькой Повелительницы дождя. И теперь это было для него самым главным.
2 августа 2005 — 30 апреля 2009 г.
Как писать «научные» рассказы
Предлагаемый (впервые в переводе на русский язык) текст небольшой статьи Хьюго Гернсбека, опубликованной в журнале «Ежемесячный научный детектив», довольно примечателен.
Он писался в начале 1930 года, когда за плечами автора был опыт издания нескольких журналов, а сама современная научная фантастика уже не только родилась, но и сделала свои первые шаги, обретая все большую популярность. Ей находилось место на страницах самых разных журналов и, более того, уже стали выходить специализированные журналы, полностью посвященные фантастике. Росла не только армия поклонников жанра — рос и полк авторов, принимая в свои ряды одних и отвергая других. Через руки самого Гернсбека проходили десятки и десятки рукописей, что и заставило его, в конце концов, набросать некое краткое пособие для пробующих свои силы в «научном рассказе», указав на ряд принципов, которыми должен руководствоваться начинающий писатель. Гернсбек в первую очередь был заинтересован в привлечении авторов для своего журнала «Ежемесячный научный детектив», и потому многие из его комментариев предназначены именно начинающим «детективщикам». Однако большая часть советов здесь имеет отношение и к написанию научной фантастики, так как в ту пору фантастический антураж нередко служил именно для описания совершения и раскрытия преступлений: детективы с помощью науки выслеживали маньяков-профессоров, те же, в свою очередь, в секретных научных лабораториях подготавливали кошмарные преступления…
