Олег Данильченко - Из варяг в небо

«Какая же она все-таки красивая!» – с нежностью подумал Лис. Вид пронзительно-голубой, до боли знакомой планеты, безмятежно летящей в пространстве по своей неизменной орбите, навевал смешанные чувства. Десять лет. Десять ОЧЕНЬ долгих лет он искал дорогу домой. Нашёл. А что дальше? В течение этих самых десяти лет задумываться над этим было просто некогда. Главное было – выжить. Всё, что он делал, всё, через что прошёл, было подчинено только одной цели. Теперь эта цель достигнута. А та мешанина чувств, которая бурлила внутри, по сути, являлась растерянностью. Вот он дом. Такой, казалось бы, родной, знакомый. Да только дом ли? Кому он нужен здесь? Кто он для тех людей, что живут на этой планете? Да никто! И никому конкретно он, Леонов Илья Сергеевич, тут не упёрся. Его никто не ждёт, да и в списках живых он уж точно давно не значится. Это невероятное и фантастичное для любого землянина путешествие, длиною в десять лет и несчетное количество световых, подошло к концу. И вот теперь Илья стоял на обзорной палубе своего корабля в одиночестве, мучаясь в сомнениях. Воспоминания наплывали одно за другим, как в калейдоскопе.

Родился Илья в семье военного. Только вот мама умерла, когда Илье было чуть больше полутора лет – острый перитонит и трагическая цепочка случайных событий. Прокол колеса городской кареты «скорой помощи» и задержка на КПП при въезде в жилгородок гарнизона сделали свое дело. Мамы не стало. Не довезли. Отец так больше ни с кем и не сошелся, хотя претендентки появлялись, мужик был видный. Обручальное кольцо он тоже так и не снял. Иногда отец не приходил ночевать домой, а когда Илюха подрос и стал понимать, что к чему, то стал догадываться – родитель был у женщины. Но после таких отлучек всегда замечал, как отец доставал фотографии мамы и подолгу сидел молча, гладя пальцами изображение белокурой женщины, а ещё он замечал, как дрожат при этом у него пальцы. Сам Илья помнить маму, естественно, не мог, однако помнил. На уровне ощущений или инстинктов, если угодно. Что-то такое тёплое, нежное, доброе, надёжное, умиротворяющее. Мало? Может быть. Но это всё, что осталось, и он очень дорожил этими воспоминаниями.

Само детство проходило в гарнизонах и постоянных переездах с места на место. Но ему это даже нравилось. Новые места, новые люди, всё было интересно. Да и жизнь в военном городке для пацана, на его взгляд, куда как веселей городской жизни. Большую часть свободного времени Илья проводил на работе у отца. Да и не только он так делал, мальчишкам всегда интересны игрушки взрослых, военных дядек. Вот и Илья мало чем отличался от среднестатистического мальчишки. Разве только тем, что, если где-нибудь что-то происходило, то естественно, заводилой и лидером всегда оказывался он, и за это часто огребал по самые помидоры. За хорошие поступки его не хвалили, отец считал, что человек обязан жить правильно, честно, порядочно, справедливо, хорошие дела – это нормально и естественно, а раз нормально, то и говорить нечего. А вот за плохие наказывал примерно. Чаще всего выдернув портупею и расписав задницу в синюю клеточку. Но Илюха не был в обиде. Тут ведь как: попался, значит, сам виноват. Заслужил – получил, чего уж там, всё верно. Главное, чтобы это было справедливо. Если справедливо, то и обижаться не на что. Из-за этой справедливости и в школе вечно были проблемы. Если кого-то обижали незаслуженно, то он вписывался не задумываясь. Как-то, будучи еще в первом классе, сидя на уроке, ему вдруг приспичило по малой нужде. С кем не бывает? Отпросился, а когда забежал в туалет, увидел, как девятиклассник выворачивает карманы у такого же, как сам Илья, первоклашки. А тот, размазывая кровавые сопли, обильно струящиеся из разбитого носа, беззвучно плачет. Дальнейшие события за давностью лет помнятся смутно. Холодное бешенство, металлический привкус своей и чужой крови во рту, плюс кусок откушенного уха того девятиклассника, как положительный результат. А что он ещё мог сделать? Вот и выбрал единственно доступное: прыгнул на спину дылде и вцепился зубами в оттопыренное ухо. Отрицательный результат – в виде сине-жёлтого фингала на оба глаза, дело десятое. Потом было всеобщее порицание на общешкольной внеплановой линейке, вызов отца в школу. Никому и в голову не пришло разбираться, дылда оказался сыном завуча, так что место на учёте в детской комнате милиции Илье нашлось быстро. А отец тогда и не ругал вовсе, в тот день он только коротко приказал: «Рассказывай!», а выслушав, молча кивнул, хлопнул по плечу и выдал: «Всё правильно сделал! Запомни, сын, всё и всегда должно быть справедливо, прав – бей. Не прав – терпи. А чтобы не терпеть, не делай говна людям!» На том всё и закончилось, дылда в школе получил кличку Драный, а Илюху стали звать психом. Та короткая беседа с отцом запомнилась намертво, так жил сам отец, так и Илья старался жить.

Спорт занимал большое место в их семейной жизни. Отец считал, что офицер должен всё уметь делать лучше рядового воина, иначе какой он нахрен офицер, ну и сына приучал небезуспешно. Бойцы отца уважали и между собой звали не иначе как Батя, а сам Илья у них числился кем-то вроде младшего братца. Если подразделение бежит марш-бросок, то и командир бежит с ним, нагруженный точно так же, как и любой солдат. За это и уважали, если к подчиненным командир строг, то и себя жалеть не должен, и это справедливо. Бывало, и Илюха тоже бегал с ними, налегке, конечно, но тем не менее на всю дистанцию. Кто-то скажет, что это издевательство над ребенком? Ничуть! Он сам, по своей доброй воле это делал, получая при этом даже удовольствие, когда чувствовал, как тело послушно отзывается на нагрузки. И вообще, отец для него был идеалом, на который хотелось быть похожим. У вас не так было? Ну что же, можно только посочувствовать. А такие знания, как устройство автомата Калашникова, пистолета Макарова или умения их почистить правильно, для него были вообще естественными. Жить в гарнизоне и не уметь? Да вы шутите.

Но если с подчиненными отец находил общий язык, то с вышестоящими командирами не очень получалось ладить. Ну не умел он лизать жопы, от того и по служебным званиям рос медленно. Прошедший Афган, он научился только воевать и учить воевать других, эту науку «духи» быстро преподают, а вот лизание в обучение обычно не входит.

Бабушек и дедушек, положенных иметь всем детям, Илья не имел, вернее, имел, конечно, только они уже давно находились в несколько ином агрегатном состоянии, отличном от ныне здравствующих людей. Родители отца ушли из жизни рано, а мать вообще была детдомовской. Вот такое было детство, но нельзя сказать, что оно было плохим. Нет, детство было обычным, весёлым. У Илюхи было всё, что мог бы захотеть нормальный мальчишка, отец ни в чём не отказывал. Единственным условием было: это надо заслужить. А что? Справедливо. Закончил четверть без троек, получи бонус. Профилонил, можешь забыть, короче, нормальное детство. Многие городские, просидевшие своё детство на лавке возле подъезда, позавидовали бы. В общем, рос Илья весёлым, смышлёным и физически развитым сорвиголовой, но была и слабость, он был мечтателем, буквально зачитывающимся научной фантастикой, глотая книги одну за другой. Представляя себя то в роли космического первопроходца, который бороздит, так сказать, просторы Вселенной (не путать с Большим театром), то открывая новые планеты или отбивая атаки инопланетных захватчиков. Он даже после школы в мореходку поступил только потому, что моряк это, по его мнению, тот же космонавт, только в космос не летает, но, в общем, похоже.

Поступить удалось легко, но ненадолго. Его отчислили ещё на первом курсе морской академии. Это случилось банально и просто. Как-то вечером решили молодые курсанты побаловать себя жареной картошкой. Вообще-то, внештатные нагревательные приборы были запрещены в кубриках, но, как говорится, если запрещено, но очень хочется, то втихаря можно. К этому кулинарному изыску Илья с детства питал особую слабость. Уж больно здорово картошечку жарил отец. С чесночком она получалась такая духовитая, да еще с хрустиком, мммммм – вкуснятина. Вот и зарулили на этот картофельный дух старшекурсники. Отмечали те чей-то день рождения, и вот незадача, спиртное ещё есть, но закусить уже нечем. А тут как манна с небес, запах жареной картошки. Открыли дверь с ноги, цапнули сковороду и на выход намылились, мол, фёстам (первокурсники), полагается есть мало и в последнюю очередь, а тут ещё и нарушение внутреннего распорядка налицо, так что продукты изымаются в качестве наказания. И хохочут, затейники. Нет, ну подошли бы по-человечески, так, мол, и так, пацаны, такая ситуация – поделитесь. Да кто бы был против? Ради такого дела уважали б, без вопросов, а так… Илья, естественно, был не согласен с такой постановкой вопроса. Слово за слово, мордой по столу, в общем, челюсть именинника немного сломалась в трех местах. Короче, опять повезло, новорожденный оказался чьим-то сынулей, а Илья, соответственно, оказался за воротами академии. Прямо проклятие какое-то, как дерьмо человек, так обязательно чей-нибудь родственник, мля. Ну что за засада, а?