От революционного восторга к…
Глава 1
Глава первая. В поисках выхода.
Апрель одна тысяча девятьсот семнадцатого года.
'Нам пишут из Галифакса.
В связи с загадочным исчезновением видного вождя революционеров –большевиков Ульянова Владимира Ильича, в последнее время отзывающегося на кличку Ленин, небезынтересны для наших читателей будут новости от нашего источника из порта Галифакс (Британский доминион Канада), куда, в начале апреля сего года, прибыл из Североамериканских Соединенных Штатов известный революционер Лев Давидович Бронштейн, по кличке Троцкий. Причем прибытие господина Бронштейна, по традиции британской разведки, берущей начала еще со времен автора «Робинзона Крузо» мистера Дефо, было обставлено по всем правилам конспирации. Сорокалетний революционер устроил безобразную драку с матросами, сопровождающими офицеров флота Его Британского величества, прибывших на пароход встречать Троцкого, пытался укусить офицера, катался по палубе парохода, громко знакомя, сбежавшуюся на шум, публику с глубокими познаниями русского мата, чем безусловно укрепил образ российского революционера на международной арене. Особый шарм красочному спектаклю, безусловно имевшему успех на подмостках окраинных местечек, типа Жмеринки, придало участие в драке с британцами сына господина Бронштейна. Маленький Левушка несколько раз ударил британского офицера, каждый раз уточняя у папы бить ли еще, очевидно предварительные инструкции, данные папой, не должным образом отложились в детской головке.
Особую пикантность этой эпической битве придавало то, что сопровождавшие господина Бронштейна боевики, главной обязанностью которых была охрана десяти миллионов долларов САСШ наличными, а также дорожными чеками конторы Кука, путешествующие под фамилиями Muchin, Leiba Fisheleff, Gregor Teheodnovski, Gerchon Melintchansky, соблюдали полное спокойствие и не вмешивались в «драку». У самого же «драчуна» были изъяты американский паспорт с британской транзитной визой, а также въездной российской визой (зачем «российскому» подданному российская виза?), и десять тысяч долларов САСШ наличными средствами. Отыграв этот любительский спектакль, господин Троцкий с семьей, сопровождающие его лица, а также британские моряки покинули борт парохода «Христиания», причем Льва революции матросы выносили на руках, в то время как господин Троцкий выкрикивал революционные лозунги на русском языке, так как, «заработавший» огромные деньги в англоязычных Соединенных Штатах, горе — «журналист» английского языка не знает. Надеемся, для будущих эмигрантов из нашего Богом спасаемого Отечества, господин Бронштейн, по прибытию в наши пределы, откроем курсы, как заработать журналистикой, не зная языка страны пребывания.
Сразу же хотим успокоить наших читателей, волнующихся за судьбу несчастного эмигранта –революционера Льва Бронштейна. У него все в порядке. Его сожительница госпожа Седова и сынок Левушка поселены в местную гостиницу, а Лев Давыдович препровожден в лагерь немецких военнопленных, где он успешно, под руководством британских специалистов, отрабатывает новейшие методы революционной агитации солдат. По вечерам его, якобы, уводят в карцер, но утром революционный краснобай появляется вновь, как ни в чем не бывало, при этом немолодой уже узник карцера не выглядит ни изнеможенным, ни измученным. Во время агитационной работы британцы вынуждены охранять гражданина САСШа, так как эти новейшие психологические методы разложения германских солдат прекрасно действуют, а германские офицеры неоднократно высказывали желание ликвидировать «неистового» Льва. В свете недавно произошедшего исчезновения другого революционера –эмигранта Ульянова, прибывшего из Германии, с немецкими деньгами, где вырисовывается британский след в виде участия в похищении Ульянова и, находившихся при нем, денежных средств, британских моряков с субмарин, базирующихся на наших базах в Балтике, наш корреспондент выскажет в качестве версии, что Лев Троцкий является британско-американской альтернативой разложения Русской Армии и Государства Российского.
Зачем это нашим союзникам — британцам и, тем более, нейтральным североамериканцам, спросит умный читатель, и я отвечу ему. В свете скорого поражения в Великой войне Германской империи остро встанет вопрос о условиях послевоенного мира, в частности о территориальных уступках, контрибуциях и репарациях. Так как война оказалась неожиданно кровавой и дорогостоящей, а Германия уже сейчас обескровлена, неся на себе основные затраты по содержанию Союза центральных держав, Британия уже сейчас желает вывести Россий из числа победителей, не могущих при заключении мира претендовать ни на что.
В связи с ограниченностью размера статьи свои рассуждения мы продолжим завтра, дорогие читатели. А ваш корреспондент продолжает следить за развитием событий. Глеб Неистовый'
Положив на обеденный стол сегодняшнюю газету «Речь», я нетерпеливо оглядел трактир, где мы обычно встречались с, ставшим популярным, Глебом Неистовым. Господин Неистовый немного заматерел и уже не глядел голодными глазами на, подаваемую половым (с марта — обязательно членом профессионального союза), снедь, но опаздывать на двадцать минут он себе пока не позволял. Доев беф-строганов и допив чашку чая, я положил на стол деньги, включая чаевые (говорят, что в некоторых трактирах и ресторанах официанты и половые стали отвергать деньги «на чай», заявляя, что это оскорбляет их достоинство, но данного заведения эти новомодные веяния еще не коснулись), и кивнув половому, вышел на улицу.
Заметив меня, вышедшего на крыльцо, из-за угла выехала коляска, с верным Тимофеем на облучке.
— Тимофей Степанович, помнишь где наш Неистовый живет? Давай, туда правь. — я откинулся на спинку сиденья.
— Надолго, ваше благородие?
— Что, проголодался? Надеюсь, что нет, очень надеюсь.
Тимофей Степанович завтракал, обедал и ужинал исключительно с личным составом народной милиции в великокняжеском дворце, да и оставлять Звездочку без присмотра возле трактира было ему боязно, как он объяснил мне, когда я приглашал его отобедать со мной.
Господин Неистовый жил в дешевых «мебелерашках» на улице Надеждинской, адрес его я узнал еще при знакомстве. Если дома нашего гения русской словесности не будет, буду телефонировать в редакцию газеты «Речь», пусть разыскивают своего корреспондента своими силами или ищут ему замену — газетные нападки на главных большевистских «отморозков» не должны прекращаться ни на день.
Когда подъехали к углу нужного дома, я велел Тимофею доставать из ящика снаряжение.
В ящике облучка коляски постоянно присутствовали две кирасы, две каски, два подсумка с автоматными магазинами и автомат Тимофея.
Каску одевать я не стал, а кирасу, под испуганный шепоток случайных прохожих, под суконный бушлат свободного покроя я натянул, накинул на плечи ранец и взял автомат. Кучер мой также снарядился и встал за коляской, с автоматом наизготовку, ожидая дальнейшего развития событий.
— И кто тебя, буржуйская марамойка, научила говном поливать светлое имя товарища Троцкого? — дверь в комнату моего корреспондента была не заперта и я, пользуясь фоном чьего-то сочного баса, скользнул в помещение.
Надежда демократической журналистики, облаченная в несвежее белье, сидело на старом венском стуле, очевидно для устойчивости, привязанное к нему надежными морскими узлами. Под, залитыми слезами, правым глазом наливался «бланш», под носом кровь уже успела засохнуть, а левое ухо светило малиновым цветом.
— Да как же он тебе ответит, если ты ему в рот портянку засунул?
— Э? — три здоровых моряка, чьи зимние тельняшки раздувались, облепив солидную мускулатуру, недоуменно обернулись. А не надо двери оставлять открытыми, если все трое увлечены интересным занятием. Я понимаю, вы сейчас сила, перед которой всяк глаза вниз опускает, но только винтовочки сейчас к стене прислонены, и кобура, с наганом на ремне, лежит на комоде, а у меня в руках какая-то уродливая «пукалка» в стиле стим-панк, и стою я между красой и гордостью Балтики и их оружием.
