…И невольно начинаешь ценить того, кто этот топор тебе дал. …Я вот, каждый раз, хватаясь за свой, вспоминаю что получил его от Мордуя. И каждый раз, когда он спасает мне жизнь в бою, или помогает защититься от холод, а рубя ветки на дрова, строит жилье, изготавливает инструменты, или «кормит» разделывая добычу, я испытываю искреннюю благодарность Царю Царей Олидики, сделавшему мне такой ценный подарок.
Наверное Тут, стоимость топора, можно сравнить со стоимостью автомобиля Там. Причем не просто автомобиля на котором поездишь три-четыре года и обменяешь на новый, — а автомобиля, который прослужит тебе целую жизнь, а потом еще им будут пользоваться твои дети, а то и внуки. — Вот такая тут цена подобного подарка, и соответственно в таких же масштабах растет уважение к тому, кто способен его сделать.
…И вот только не надо мне рассказывать про «коррупцию», подкуп электората и прочую чушь. — Тут все работает чуточку по другому.
Этот только нам кажется что Тут «обменивают» материальные ценности на репутацию, или покупают уважение окружающих взятками и подарками. — Возможность раздать дорогие подарки, сама по себе означает что человек уже кое-чего добился в этой жизни и принес племени немалую пользу, раз смог добыть столько имущества, что может раздавать его окружающим.
…Вот взять к примеру моих сопляков, с их, вроде как свалившейся на халяву, грудой подарков. — Баловни судьбы? Мальчики-мажоры удачно пристроенные своими высокопоставленными родственниками на синекуру учеников Великого Шамана? — Но ведь и отбирались в ученики только самые лучшие, да вдобавок еще и по большей части грамотные, либо овладевающие этой грамотой в процессе обучения. Что требует немало ума, усердия и усидчивости.
…А сколько километров по землям ирокезов они уже оттоптали вместе со мной? В скольких мастерских поработали? Сколько раз лазали в ледяное море за ракушками для чернил?
Да даже в одном только этом путешествии, как много, по сравнению со своими сверстниками, узнали нового о землях, походах и перемещении тяжестей? И даже успели приобрести немалый и полезный жизненный опыт, «пообтесавшись» при дворах Царей, набравшись всяческих знаний об этикете и дипломатии? …И это я еще не говорю о пользе которую они принесли, участвуя в важной военно-дипломатической миссии! — Разве подобное не достойно уважения окружающих? Так что раздав свои, может и не вполне заслуженные подарки соплеменникам, они лишь наглядно подтвердят очевидное, — Они сделали для племени что-то хорошее.
…Если только я конечно, смогу разобраться во всей этой хрени, и хоть что-то понять… например за что Мокосай отвалил нам столько подарков? …Не может же быть моя будущая жена настолько уродливой чтобы отдавать ее в довесок к подаркам, наверное по стоимости приравнивающихся к годовому бюджету среднего царства?
— Так значит с тобой и правда все в порядке? — Еще раз переспросил я, когда мы, (я, Лга’нхи и Мокосай), наконец-то смогли уединиться для конфиденциальной беседы.
Только тут Царь Царей малость расслабился, улыбка безмерного Щастья сползла с его посмурневшего лица, а в глазах яснее выявилась странная муть усталости, беспокойства и тоски.
— Ну… — криво усмехнулся он правым уголком рта, (левая, рассеченная в битве щека почти не двигалась). — Старые раны частенько болят и ноют, но умирать я не собираюсь.
— А хорош ли твой шаман-лекарь? — Сделал я новый заход, все еще не веря в здоровье царя. (Это обламывало все мои рассуждения, да и не соответствовало вытащенным из Накая слухам). — Может я осмотрю твои раны и…
— Да в порядке все со мной! — Внезапно рявкнул Мокосай, да так злобно что мы с Лга’нхи невольно потянулись к поясам с оружием. — Да нет. — Пробормотал, заметив наши движения Царь Царей. — Просто меня это уже достало… Почему-то все ведут себя и говорят со мной так, будто я потерял в битве ноги, руки и голову и готов помереть в любой момент. …Это очень злит и раздражает. Иной раз мне и самому начинает казаться что я чего-то не замечаю, а вот все окружающие видят на мне какие-то знаки Смерти.
…Признаюсь тебе Шаман Дебил, — я начал очень плохо спать и часто выхожу из себя даже когда не хочу этого… вот как сейчас. Будто на меня перешло проклятье Виксая. …Я помню, после того как… (Мокосай суеверно предпочел не договаривать), он начал вести себя похожим образом, и закончил тем что стал ненавидим всеми кто его окружает…
…И Мокосай посмотрел на меня Этак Вот… — В его взгляде читался страх, и надежда, и мольба пополам с отчаяньем. Этот крутой и бесстрашный на поле боя мужик, видать и впрямь извелся от нехороших предчувствий и страхов по поводу «проклятья Виксая». …Наверное отчасти отсюда и эта его неправдоподобная щедрость. Просто он пытался задобрить подарками соплеменников того, кто это проклятье наслал.
И что я ему мог на это сказать? Тупо но твердо все отрицать? — Увы, человеческая психика, а особенно психика «тутошнего» человека, — весьма подлое и шкодливое создание. — Насколько непросто призвать ее к чему-то хорошему, настолько же просто липнет к ней всякая гадость. И особенно по части разной мистики и прочих иррациональных страхов.
Живой тому пример, — бесстрашие иратугских вояк, бросавшихся на копья аиотееков, и то как они испугались карикатурного и уродливого изображения верблюда на камне, во время нашего прошлого «посещения» этого царства. Или как Накай, наверное запросто свернувший бы мне шею лишь одним движением руки, ползал предо мной на коленях, когда я слепил его статуэтку и начал над ней глумиться.
Да, кто-то хорошенько поработал с Мокосаем. …И не только с ним. Это было видно невооруженным взглядом. Кто-то очень хитрый и расчетливый, умеющий даже не просто ударить в спину, а организовать нож в том самом месте куда через какое-то время упадет спина.
Причем атака его куда глубже и изысканнее чем я думал раньше. И была направлена не только на «широкие массы иратугцев», как я полагал вначале. Но и на самого Царя Царей.
…Но какая же сволочь хитрозадая! — До такого не додумался бы даже мой, подловатый и испорченный цивилизацией мозг. — Начать распространять слухи о болезни, вполне себе здорового Царя Царей.
Даже немного завидую этому шкодливому гаду. Ведь во-первых, — после ран полученных на поле боя, — это выглядит весьма правдоподобным. …А вот любые опровержения этой лжи, — совсем даже наоборот, — по любому будут выглядеть весьма и весьма неубедительно. Потому как, (Акелла промахнулся), тут болезнь и физическая слабость, это чуть ли не официальное приглашение к смене правителя. Так что ни один, держащийся за Власть правитель, свои болячки не признает, и будет отрицать слабость до самого последнего момента.
…И чем рьяней будет отрицать, тем меньше ему будут верить. — Ведь если человек начинает специально подчеркивать отсутствие у себя болезней, — все сразу начинают подозревать худшее. Или если замечают что вполне обычные вопросы о здоровье, (количество которых от придворных лизоблюдов, внезапно возрастает в разы), вызывают у отвечающего явное раздражение и нежелание отвечать. …Тут даже показное молчание или явная демонстрации телесной силы, начинает казаться подозрительными.
А дальше, — человек на посту Мокосая всегда находится в объективе десятков, а то и сотен глаз. И объектом для трепа тысяч языков. Каждый прыщик Царя Царей становится сенсацией, каждое спотыкание о наваленные на полы шкуры, — поводом задуматься о то чтобы переметнуться во враждебный лагерь. А каждый чих, обсуждается в самых дальних селениях.
А там глядишь и собственные комплексы разовьются, начнется паранойя, испортятся отношения с подданными…
Или к примеру, (вспомним старину Гиксая), запросто можно травануть такого монарха, или даже прирезать втихаря. И никто из подданных и даже ближайших сторонников не удивится подобному исходу, — ведь Царь Царей болел уже давно, и просто скрывал этот факт. Все уже ждали этой смерти, почва была подготовлена, группировки наследников заряжены на захват власти, а не на поиски убийцы. Тут даже если и сам не помрешь, — помогут.
…И Власть сама собой падает в подставленные заранее ладошки. Остается только успеть ее подхватить.
…А значит мне остается только вычислить хозяина этих самых ладошек и…
И опять хрень какая-то получается. — Никаких гарантий, что гаденыш выдумавший такие хитрые комбинации не сработает чуть глубже и не попробует, допустим сместить руками самого Царя Царей очередную фигуру на своем пути к власти. — Ведь как идеально, — одуревший от подозрений Мокосай, грохает своего ближайшего наследника, и на его место встает кто-то другой. …Когда играешь против гроссмейстера, нельзя делать необдуманных шагов и хвататься за лежащие на поверхности решения и ответы. Тут еще придется думать и думать, и тщательно прощупывать почву перед тем как сделать хоть один, даже крохотный шаг. …И боюсь что сам Мокосай, тут мне проводником послужить не сможет. — Слишком прямолинеен и честен.
