…Но также, если удастся, — тебе стоит попытаться завести приятелей. Все новое и странное привлекает людей, а особенно смельчаков, такие люди будут тянуться к тебе. — Ты кстати как, с пивом дружишь? — Вот на пирах и вечеринках, когда народ напьется и осмелеет, ты и начинай заводить связи.
Сам же старайся не пить помногу, но притворяйся пьяным. Таких как ты… да и я, тут всерьез не очень принимают, уж очень далеко мы отходим от их представлений о человеке. Да и больного-увечного тут всерьез не принимают, — думают что если телом слаб, так и на голову не силен. — Этим то мы и воспользуемся, — попытайся притвориться еще более слабым чем ты есть. Но соблюдай меру, иначе тебе не поверят, — ты ведь как-то смог дойти до Иратуга, а значит не можешь еле-еле волочить ноги.
…Да, я понимаю. — Остановил я, попытавшегося что-то сказать мне рыцаря-оуоо, итак все прочитав по его лицу. — Это не слишком соотносится с твоей честью и достоинством. — Просто представь что это такая игра. Играй самого себя, — заносчивого и смелого оуоо, только глупого и чересчур любящего выпить…
Поверь, — со временем это тебе даже понравится. Главное помни, кто в это время кого дурачит. — Они будут считать умными себя, а тебе дураком. — Но в конечном итоге, — умным окажешься именно ты, а они попадут в расставленные тобою ловушки. — А это ведь и есть предмет гордости для настоящего бот’аника — победить не силой своих рук, а силой своего ума!
…Помнишь как я притворялся когда был в плену у тебя? И помнишь результаты моего притворства? Повтори это, и ты почувствуешь себя победителем.
Ты и будешь победителем. Ведь я исполню все свои обещания, и ты станешь свободным, и сможешь либо уйти куда захочешь, либо остаться с нами. …Не обещаю что ты станешь ирокезом… да ты пока и сам этого не очень хочешь, но достойную жизнь я тебе обеспечу.
Ах да, — забыл сказать самое главное, — через тебя мы будем «выбалтывать» свои секреты. …Какие именно? — Придумаем по обстановке.
— Теперь ты Гок’рат. — Обратился я к своему наиболее ценному, но и опасному помощнику. — Ты попытайся изображать оппозицию… В смысле, — притворись что ты мне не друг, и постарайся привлечь внимание тех кто попытается работать против нас. В идеале, — они должны постараться уговорить тебя на предательство.
…Думаю, объяснять тебе не надо, — ходи с хмурой рожей, на все мои приказы отвечай так будто слова выплевываешь. Несколько раз я прилюдно дам тебе какие-нибудь поручения. А ты отойдешь их выполнять, но как только скроешься с моих глаз, сядешь в уголочке и будешь бездельничать.
Многие из тех кто был на Битве, помнят как я тебя тогда шпынял, и поверят. — Для всех окружающих, вы должны стать не моими друзьями и соратниками, как это происходит на самом деле, а слугами и добычей, которых я таскаю за собой, чтобы подчеркивать свою власть и величие.
…Но и если вас попытаются перетащить на противоположную сторону, — сразу не соглашайтесь, — заставьте себя поуговаривать.
…О том, что будет с тем, кто решится предать меня по-настоящему, — я говорить даже не буду. — Я верю, что этого не случится!
Собственно я и правда верил, что мои бот’аники меня не предадут. — Эуотоосик просто был слишком чужеродным объектом для этого мира, и думаю прекрасно понимал, что нормально устроиться он может только где-то возле меня, который не только принимает его, но и искренне уважает. Предать меня он мог только из чистой злобы и мести, одновременно отрезая себе все возможности для дальнейшей жизни. …Рыцарь-оуоо это мог сделать, но мне кажется, Эуотоосик и впрямь уже распрощался с прежним миром, и готов был влиться в новый, — в мир бот’аников.
В конце концов, — после разгрома Орды, единственный выбор который стоял перед ним, — проходить с колодкой на ноге до конца жизни, либо найти свое место в том новом «приютившем» его сообществе. А Эуотоосик, при всей его приверженности «моральному кодексу оуоо», — фанатиком-самоубийцей явно не был. …Тем более, что возможностей проявить свой фанатизм и отомстить мне, у него уже и так было предостаточно. (Я сам об этом позаботился).
С Гок’ратом все было чуточку сложнее, но и проще одновременно. — Конечно, — у старого прохиндея было куда больше пространства для маневра. В принципе он мог бы слинять в Улот и предложить свои услуги Леокаю. Или остаться здесь, и служить новому Царю Царей, в качестве инструктора и советника. Да мог просто слинять на побережье, вернувшись к жизни рыбака-прибрежника. — Куча возможностей.
Но всему этому противостояло огромное «НО», — он был ирокезом, а это, в нашем мире, кое-что да значило. — С тех пор как его имя попало в «Ведомость на Зарплату», а голову украсил наш фирменный гребень, — он стал родней, своим, «люди». А значит работать против своего племени, означало для него не просто предательство, а нечто противоестественное. — Вроде как воевать с собственной рукой, ногой или головой.
Подсидеть или подгадить лично мне, — думаю на это его вполне бы хватило, — что-то мне подсказывает, что особо теплых чувств он к моей особе не испытывает.
Но напакостить своему племени… — на такое Гок’рат был не способен.
…Вот собственно, — на это я только и мог надеяться, когда к следующему полудню, мы подошли к столице Иратуга.
— …Я и правда очень рад. — Удивленно повторил я уже наверное двадцатый раз кряду. И правду сказать, — мне было с чего удивляться.
Собственно прием оказанный нам во Дворце Мокосая, был, как и ожидалось весьма теплым и дружественным.
Настолько дружественным, что нам даже удалось обойтись минимум официальных речей, приветствий и расшаркиваний, и почти сразу перейти к развеселой товарищеской пьянке. На которой высокие договаривающиеся стороны радостно заглатывали кувшины пива, хлопали друг друга по плечам, и набивали брюхо мясом, вспоминая былые деньки, совместные выходы в дозор, и конечно же Битву, ставшей уже воистину легендарным событием.
Впрочем пьянка, тут тоже была частью официоза и входила в обязательную программу любой дипломатической миссии. …Как и раздача подарков.
Тут Мокосай и впрямь выполнил свои обещания, и завалил нас, прямо-таки неприличным количеством всякого барахла. Тут тебе и «фирменные» иратугские ткани, и готовая одежда, качественное оружие, висюльки-побрякушки, несколько вполне себе качественных здоровенных горшков, которые я едва ли не на зуб начал пробовать, настолько непростой и качественной оказалась керамика из которой их сделали. (Да это же почти фаянс, зуб даю). И-и…
…Короче, — добра было столько, что Лга’нхи пришлось после недолгого, но весьма мучительного единоборства со своей личной жабой, расщедриться и вдобавок к заранее заготовленным подаркам, еще и «отдариться» парочкой наших верблюдов. Иначе мы бы смотрелись совсем уже бедными родственниками, а это западло нашей высокой ирокезской Чести.
Но, (даже сложно сказать, — «увы» или «к щастью»), а соревнование по щедрости, Мокосай выиграл в сухую. — В течении четырех дней непрекращающейся пьянки, — все наши воины, однозначно приподнялись где-то до уровня самую чуточку ниже местных олигархов, заполучив просто нереальные груды всяческого барахла.
Да что там воины? — Благодаря щедрости Царя Царей Иратуга, даже мое желторотое ученическое пацанье, стало абсолютно неоправданно богатыми.
Настолько богатыми, что я даже начал задумываться об самовластной экспроприации большей части их имущества, ибо не пристало молодым соплякам иметь по два топора на рыло, штуки по три кинжалов, наконечники копий, по нескольку разноцветных кусков тканей, и кучу всяческого прочего барахла, имеющего впрочем тут, немалую ценность. (Впрочем, ценность, причем немалую, в этом веке имеет практически любая сделанная вещь, ибо этот мир, пока еще ни разу не был испорчен кризисом перепроизводства).
Несколько дней, мою итак мучающуюся от постоянного похмелья головушку глодала эта мысль, но в конце концов, хорошенько подумав, — решил воздержаться от «ручного управления» и грубых действий.
Нафиг, — тут и без меня существует тысячелетиями отлаженный механизм перераспределения материальных ценностей. — …Проще говоря, — пацанью, (и не только ему), по возвращению в племя придется щедро одаривать и свою родню, и друзей и соратников по оикия и новой службе. — Это блин, я дурак, что раньше не подумал о том как выиграет Голос Закона, если появившись на новом месте службы, сразу сможет хорошенько подмазать всех окружающих его «авторитетов», дорогими подарками. — Репутация сопливого пацана, который смог оделить сотоварищей ценным имуществом, сходу взлетит вверх как на ракете.
…Нам, живущем в мире где уже тысячи лет как произошла своеобразная девальвация стоимости вещей, сложно понять этот эффект. Как сложно понять и стоимость самой вещи. …Мы привыкли что их всегда много и они всегда доступны, и если какого-то топора нет под рукой прямо сейчас, — его всегда можно купить в ближайшем магазине. А тут… — Только поскоблив и покромсав древесный ствол каменным осколком, начинаешь понимать что такое бронзовый топор! А покопав землю голыми руками и деревянной палкой, — ценить лопату! Как же сильно эти инструменты облегчают твою жизнь, сколько дает новых возможностей и открывает светлых перспектив.
