Глава 4
Пятый день третьего месяца 35-го года со дня окончания Последней войны, полдень.Генерал Бирт изучал дорогу посреди болота, ставшую ареной первой схватки в этой войне. Не считать же избиение жителей приграничного города настоящими боевыми действиями! Трупы уже убрали, а телеги, перегородившие исиринатийцам путь, попросту столкнули и сейчас те лениво погружались в зловонную черную жижу.
Враги неприятно удивили. Он не рассчитывал уже на второй день встретить организованное сопротивление. Усиленный разъезд, которому посчастливилось нарваться на имперцев, потерял почти половину солдат и лошадей, попав под слаженный арбалетный обстрел. Еще дюжину бойцов потерял отряд, посланный, чтобы выручить разведчиков из беды.
Вот только никакой беды не было, отыщись у поросят достаточно мозгов отойти, а не лезть в лоб. Хотя чего еще можно ожидать от солдат благороднейшего Китита? Не забрались в болото, и то слава Отцу. В это время на глаза генералу попался покрытый грязью труп, извлекаемый из трясины, и тот фыркнул, сплюнув на грязные камни.
Тридцать четыре убитых и двадцать пять раненых кавалериста на ровном месте, и у Бирта зрела уверенность в том, что неприятности только начинаются. Слишком уж резво Властелин спрятал своих солдат и подданных — не иначе как готовился.
Генерал провел рукой по лицу, стряхивая влагу, успевшую пробраться под капюшон — до чего же мерзопакостная погода! Выступи они на месяц раньше, наслаждались бы ласковыми солнечными лучами, так нет, приходится месить грязь. А все из-за напыщенных дворянчиков, не способных рубаху надеть без десятка слуг.
Бирт слез с коня и бросил повод оруженосцу. Внимание генерала привлекла тряпичная кукла, оставленная каким-то неизвестным ребенком. Генерал неловко пригладил соломенные волосы игрушки. Отчего-то на душе было очень мерзко, хотя, казалось бы, куда больше?
Все-таки насколько проще было быть солдатом — не надо думать, знай себе исполняй приказы да рискуй жизнью в рубке. Живешь одним днем, пьешь, пользуешь шлюх, веселишься и радуешься тому, что дотянул до рассвета, плюя на все, что ты творишь, не задаваясь вопросом о том, зачем это делается и стоят ли некоторые распоряжения того, чтобы им подчиняться. Правда, добрых три четверти его офицеров и так не обременяют себя лишними терзаниями, ну, может оно и правильно — много будешь думать — на лбу появятся морщины.
— А не староват ли ты кукол, генерал? — раздался справа надменный голос.
Командир Бронзовой гвардии поморщился, но все же повернулся к говорившему. Вот, собственно, и явился один из таких офицеров — благороднейший Китит собственной персоной. Единственный сын знатнейшего Цигда Саргилэна, второго по важности человека в государстве, негласного правителя востока Исиринатии, подмявшего под себя почти четвертую часть земель в стране.
Благороднейший Китит был статен и хорош собой, по слухам, отец с матерью души в нем не чаяли. Видать, потакание капризам и взрастило урода.
— Тебе плохо, генерал? — На холеном лице застыла надменная усмешка, столь гнусная, что Бирт с трудом сдержал желание разбить в кровь пухлые губы мерзавца.
— Все в порядке, благороднейший, не моих же вассалов порубили в капусту, словно щенков. — Посмотрим, мальчишка, как ты проглотишь почти неприкрытое оскорбление.
Мальчишка проглотил, хотя и с трудом — побледнел, сжал кулаки, но промолчал.
И зачем напрашиваться на ссору, если не готов идти до конца? Просто так? Непонятно. Не зря говорят, что у Саргилэнов вместо крови течет разбавленная спесь.
Генерал убрал куклу за пояс и взял в руки поводья. Этот расфуфыренный болван может стоять тут хоть до ночи, а у него есть дела.
— Благороднейший, если тебе есть о чем говорить, говори. Нет — отправляйся к своим солдатам и выясни, почему разведчики атаковали полевое укрепление с ходу, не сосчитав даже количества его защитников. — Он взлетел в седло и пустил коня шагом, оставляя за спиной скрипящего зубами от ненависти благороднейшего гада.
Телохранители дожидались своего господина, а возле них пристроился короткий крепыш, с ног до головы закованный в баснословно дорогие доспехи дварфовской работы, поверх которых был накинут плотный плащ с капюшоном. Заместитель Бирта капитан гвардии Цард, единственный, кому генерал хотя бы немного доверял в гадюшнике по ошибке именуемом его армией.
— Цард, тебе не тяжело в этом железе? — усмехнулся генерал, подъехав.
— Не особо, воды только многовато на мой вкус. Проклятый дождь все никак не уймется, — весело отозвался гвардеец. — У меня есть для тебя подарок, Бирт. Думаю, вы с его величеством оцените.
Генерал и капитан знали друг друга не первый год, и Тавриэн понял — произошло что-то страшное.
— Что случилось?
— Вот, посмотри на это, — товарищ протянул ему арбалетный болт. — Имперский.
Генерал взял наскоро отмытое от крови древко, увенчанное шиловидным бронебойным наконечником, и поднес его к глазам.
Некоторое время он со всех сторон трофей, затем осторожно провел подушечкой пальца по острию, после чего разразился площадной бранью, достойной последнего портового грузчика.
Облегчив душу, генерал сплюнул под ноги и с отвращением вернул подарок.
— Сегодня же к его величеству должны отбыть гонцы на самых быстрых конях! Треклятые коротышки ответят за измену!
* * *
Восьмой день первого месяца зимы 7-го года со дня окончания Последней войны.Жалобно заскрипели шестерни и скала, казавшаяся незыблемой, отошла в сторону, освобождая проход. На пороге Шахриона ожидали трое провожатых. Невысокие, но широкие в плечах и невероятно мускулистые, с длинными, ухоженными бородами, дварфы тотчас же склонились перед императором в поклоне.
— Владыка, мы приветствуем тебя и желаем пребывать в добром здравии долгие лета.
— Благодарю вас. Проводите меня к главе рода.
— Следуй за нами, — произнес один из встречающих, разгибаясь.
Властелин уверенно шагнул вперед, смотря по сторонам. Его новые подданные неплохо устроились, и многое успели сделать за очень короткий срок. И это несмотря на то, что их было чудовищно мало.
Всего сто сорок три мужчины, женщины и ребенка, преклонивших колени перед Властелином. Изможденные, голодные и покорные. Шахриону стоило лишь напрячь память, как перед глазами возникали просители, у каждого из которых в глазах застыла обреченность. Они смертельно устали: устали бороться, убегать, спасать свои жизни, терять родных и близких. И все же они пришли к нему в безумной надежде на спасение.
Он мог бы их заковать в кандалы и передать Лиге. Он должен был это сделать еще тогда! Достаточно было одной команды. Но вместо этого губы его произнесли другие слова.
— Милостью Матери Тишины, я Шахрион Третий, Властелин Империи Таараш принимаю вашу вассальную клятву. Теперь вы и ваши потомки принадлежите мне, а я обещаю заботиться о вас, как о своих детях. Поднимитесь с колен.
Недоверие на лицах сменилось радостью. Новые подданные императора плакали, не скрывая слез. Властелин — тот, кто должен лишать надежды, даровал ее.
Скрип опускающейся платформы лифта вернул его к действительности.
— Всего ли вам хватает?
— Да, владыка. Еда, одежда и инструменты у нас есть, о большем не просим.
— Хорошо, — прикрыл глаза не выспавшийся император.
И все же, как непостоянен мир. Некоторое время назад почтенный Тириксис за баснословную взятку построил в столице первые две мануфактуры и обучил нескольких ремесленников тонкостям работы, лишь для того, чтобы спустя пару лет вместе с немногочисленными уцелевшими сородичами без единого гроша в кармане мечтать об укрытии и еде.
Дварфы, вопреки мнению большинства жителей поверхности, не были единым монолитом, в котором каждый член общества, словно муравей, трудился лишь на благо народа. Напротив, грызня между родами в давние времена не раз дорого стоила подгорным жителям. Помимо чисто политических проблем у тех существовала еще и религиозная — часть дварфов называли себя черными и поклонялись Зитишу, могучему и жестокому богу. Они охотно селились на поверхности и издревле торговали с чужаками — людьми, эльфами, лиоссцами. К их несчастью, большинство подгорных коротышек чтили Шира, который строго запретил покидать тоннели без крайней на то необходимости, коей обычно являлась очередная война с Черным Властелином.
Временами религиозная нетерпимость давала о себе знать, черные пузыри ненависти вздувались над болотом непонимания, лопаясь брызгами кровавых погромов, но нависающее пугало Империи всегда в последний момент остужало горячие головы. Семь лет назад пугало сгорело в топке Последней войны и последователи Шира решили, что больше нельзя терпеть еретиков, которые, к тому же, держали в своих руках прибыльную торговлю с поверхностью, снимая с нее все сливки.
