вышить ничего не может, да и пришить некого не сумеет. Проклят умереть от железа — тобой, между прочим, поэтому выращен бабами и ходит в платье, как баба… Тьфу, тьфу, тьфу, нечистая сила, от такого и ослепнуть можно. Яйца ты зачем оторвала? Вот же ненасытная озабоченная и похотливая ведьма, зла на тебя не хватает… В гнездо засунула…
— Вот об этом я и хочу поговорить, — прервала поток яснознания старой ведьмы Джилиана Ван Де Блейк и выпрямила спину, — как найти мою пропажу? Как вернуть?
Марта Лемурье всегда поражалась тяге волшебного народа к изощренным магическим пыткам над смертными, ведь именно из-за этой нечеловеческой жестокости ведьм испокон и преследуют разные ордены святой инквизиции, но промолчала — все-таки разговор был деловой, а посплетничать о роде Ван Де Блейк она сможет и потом, а заодно и в сотый раз порчу попробует поставить на эту рыжеволосую ведьму, авось все-таки сдохнет.
— Вещь найди принца волшебного, да вызови на разговор, сделку заключи — пусть найдет твое порочное гнездо. Ох, нечистая сила, да не гнездо это, а сумка красная лаковая. От Dior. Совсем из ума выжила — прятать яйца в такую приметную вещь. Ее ж любой смертный украсть может, стоит она-то дорого, да еще из ограниченной коллекции…
— Не отвлекайся, Марта. На дворе все-таки XXI век. Никого не удивишь красной лаковой сумкой, даже от Dior, а вот птичьим гнездом с копошащимися в них чреслами — да, поэтому я и поставила морок, — нетерпеливо перебила яснознающую Джилиана и откинулась на спинку стула, который жалобно скрипнул под ведьмой, — скажи лучше, обладает ли Шильда магическим даром? И если да, то каким?
— Никаким, — холодно констатировала старая ведьма, вернувшись обратно в тело из мира духов, в котором видела незримое и была свидетелем небывалого, — обычная она. Кровь твоя в ней разбивалась, даже банки с кремом заговаривать не может.
Марта потянулась дрожащей рукой за чашечкой молодильного чая, в который Джилиана добавила двадцать лет жизни, три раза дунув на кружку, но омоложение яснознающей внезапно отложилось.
— Расскажи о порталах в Волшебную страну. Как и почему Шильда их открывает?
Старая ведьма хрипло рассмеялась, обнажив пустой рот, из которого пахнуло гнилью. Она потерла сухими и тонкими пальцами, словно камышовые тростинки, глаза и потребовала еще годы жизни за такую секретную и важную информацию.
— Волшебный народ не любит, когда смертные суют нос в их тайны и магические дела или шпионят за ними. Богиня Фата Моргана может и глаз выколоть спицей за вторжение в святая святых — судьбу, — сказала Марта, которая сильно рисковала, и Джилиана понимала это, поэтому без лишних разговоров добавила в чашечку молодильного чая еще пятьдесят лет жизни.
Марта снова впала в транс, в котором пребывала довольно долго. Тело ее время от времени дергалось в судорогах, а из уголков глаз текла кровь. Когда она пришла в себя, то выглядела очень уставшей — смертельно.
— Проклятие сковало двоих в одну цепь. Их примирит смерть, магия, склеп. Как только один в беду попадет, другой его сразу в пространстве найдет, — вдруг не своим голосом изрекла пророчество ведьма и, испустив судорожный вздох, умерла.
Джилиана попыталась на всякий случай привести в чувство Марту: отхлестала ее по щекам, больно ущипнула, а также покрыла трехэтажным матом, которым владеют только представители волшебного народа, но старуха так и не ожила.
Чары над аулой рассеялись, и в зал вползли ведьмы, равнодушно уставившись на застывшую в неестественной позе главу ковена.
— Может сделать еще молодильного чаю? С сахаром? — вежливо поинтересовалась у Джилианы Батис, которая согласно магическому протоколу подчинялась теперь новой главе ковена — рыжеволосой бессмертной ведьме, которая получила власть в момент смерти Марты.
— Сахар уже не поможет. Она мертва, — встряла другая ведьма, которая была самой молодой благодаря практике исключительно белого колдовства.
— У меня в тайнике есть шоколад, который изгоняет бабку из организма, — вдруг оживилась другая ведьма, которой на вид было не больше пятидесяти, а по факту — не более ста шестидесяти лет.
— Мне нельзя сладкое, — поморщилась Джилиана Ван Де Блейк.
— Нельзя сладкое, значит, открываем полусладкое! — энергично распорядилась Батис и достала откуда-то из-под полы бутылочку красного вина. — С днем рождения, Глава! Ура! Ура! Ура!
Стук в дверь усилился.
— Откройте! Это полиция! Если вы не откроете дверь, то мы вышибем ее!
Шильда прикусила губу и с отчаянием посмотрела на двух черных змеек, заползших на подоконник.
Страх перед заколдованной мамой и бабушкой в холодных кожистых тельцах уступил место ужасу перед заключением в полицейском участке.
Какое уж здесь спокойствие!
Джилиана лишила Стива мужского достоинства, и теперь к ним приехал его отец — шериф Билл Биллан, который, как она была уверена, уже в курсе, что прабабушка — ведьма и до сих пор жива.
На улице завыли сирены, послышался скрип колес и гулкий топот. Кто-то отдал команду, и входная дверь дома № 13 на Тенистой улице разлетелась в щепки. В гостиную ворвался отряд вооруженных до зубов мужчин в черной форме.
— Все чисто. Отбой, — скомандовал молодой голос, явно не принадлежавший шерифу Биллу. — Ложный вызов. Уходим.
Не менее стремительной черной лавиной вооруженный отряд покинул ветхое жилище Ван Де Блейков, оставив Шильду наедине с симпатичным высоким шерифом, при виде которого девушка залилась краской.
— Извините за вторжение. Поступил анонимный звонок, что ваш дом захватили террористы. Вы в порядке, мисс? — участливо спросил Шильду молодой человек, пронзив ее взглядом безмятежных лазурно-голубых глаз.
Девушка хотела ответить, что с ней все в порядке, но голос предательски дрогнул, и она невнятно пробормотала слова благодарности, чуть не потеряв сознание от ослепительной улыбки, которой наградил ее полицейский.
— Извините, не представился. Меня зовут Лестер Маккинли. Я новый шериф Локса. Только сегодня прибыл по назначению из Дармута. А вы видимо… — Лестер быстро глянул в блокнот и удивленно приподнял брови, — мисс Джилиана Ван Де Блейк, верно?
— Нет! Да! — в один голос ответили Шильда и прабабушка, которая, кряхтя, вошла в дом с заднего двора в образе старушки в серой шали, держа наперевес метлу.
— Она умерла, — начала Шильда, но Джилиана ее нагло перебила.
— Я жива и чувствую себя просто прекрасно, — икнув, ответила прабабушка.
— А вы, простите, кто? — любезно поинтересовался шериф.
— Я, мать его, — начала прабабушка, покачиваясь из стороны в сторону, словно парусник на океанских волнах.
— Наша уборщица! — поспешно выкрикнула Шильда, но прабабушка угрожающе топнула ногой, призывая всех к молчанию.
— Чушь собачья! Я хозяйка этого чертового дома и меня зовут Джилиана Ван Де Блейк. Я
