Величество, что прикажите? — учтиво обратился Фламиль к Вильмонтейльну, которого терзала невыносимая головная боль, совладав с которой, он холодно произнес:
— Сожгите весь мой гардероб. Срочно. Изготовьте сто тысяч военных доспехов. Мы срочно отправляемся в поход.
— И куда же, Ваше Наипрекраснейшее Величество? — спросил побледневший, как молоко, придворный. — В мир людей?
— Какой вздор, Фламиль! Там живет моя теща! Ноги моей там не будет! Приказываю, всем сделать красивую укладку! Мы идем в черную дыру! Я хочу найти флакон с моей личной силой! Немедленно! Мне всего семьсот лет, а в уголках глаз уже появились морщинки! — воскликнул король Вильмонтейльн и лукаво подмигнул опешившему дворецкому.
Джилиана Ван Де Блейк нежилась на кровати в спальне дома № 13 на улице Тенистой.
Рядом с ней лежал Лестер Маккинли. Его обнаженная мускулистая грудь мерно вздымалась.
Ведьма чувственно поцеловала жениха, чтобы разбудить, и наконец-таки раскрыть свою истинную личность, ведь ее тяготил факт, что их роман начался со лжи.
Лестер открыл глаза и с обожанием посмотрел на возлюбленную.
— Милый, мне нужно тебе кое-что сказать, — с улыбкой начала говорить Джилиана, нежно теребя кудрявую прядку волос своего возлюбленного.
— Слушаю, Джу-Джу.
Шериф приподнялся на локте и провел рукой по упругой груди девушки, любуясь тем, как огненно-рыжие пряди каскадом ниспадают на ее обнаженное тело, чувствуя, что им все больше и больше овладевает ненасытное желание.
— Я тебя обманула. Меня зовут не Джульетта Ван Де Блейк.
— Не важно, как тебя зовут, важно, как называют, — молодой человек игриво подмигнул Джилиане и прижался к ее напряженному телу, — поэтому… могу ли я в особо пикантные моменты называть тебя… грязной шлюшкой?
— Лучше называй меня Джилианой Ван Де Блейк, — в тон ему ответила ведьма, наклоняясь к Лестеру, чтобы поцеловать, но тот вдруг затрясся от беззвучного смеха.
— Не знал, что у тебя такие фантазии, Джу-Джу. Старая Джил меня ни капельки не заводит, но если тебе так хочется, то так и быть, сделаю тебе приятное…
Джилиана вдруг застыла, словно статуя. С ее лица мигом сползла улыбка, глаза хищно блеснули, а губы исказила недобрая усмешка.
— Ты совсем не любишь… меня? — обижено поджала губы ведьма.
— Причем здесь ты? Старая Джил была злой, мерзкой и сумасшедшей старухой — это все знают. К тому же она была уродливой…
В страстном нетерпении Лестер почти овладел телом возлюбленной, как вдруг очертания Джульетты растаяли, словно мороженое, оставленное в солнечный день на лавочке в парке.
Сквозь ослепительную красоту проступили черты дряхлой старухи, в которой шериф узнал Старую Джил, портретом которой его пугали в детстве, чтобы он был послушным мальчиком, иначе злая ведьма заберется в его постель и украдет его «бубенчики».
Обнаженный Лестер кубарем скатился с кровати на пол и машинально поискал на поясе кобуру с пистолетом, затем прикоснулся к шее, на которой больше не было благословленного самим Папой Римским распятия.
— Верни Джу-Джу, мерзкая тварь!
Джилиана Ван Де Блейк разочарованно покачала головой.
Все романы, начинавшиеся со лжи, всегда заканчивались одинаково — вот этой самой сценой, когда заколдованный любовник, лишившись приворотной иллюзий, видит ее любимый образ, к которому она так прикипела душой в мире людей, и бежит в страхе в церковь.
— Лестер, милый, это же я, — сказала Джилиана Ван Де Блейк и приняла соблазнительную позу, которая в исполнении Старой Джил привела в ужас молодого шерифа.
— Сгинь! Ты мертва! Я лично вскрыл и похоронил тебя! Забил гроб освященными гвоздями! — бушевал кардинал Лестер Маккинли, доказывая, что бывших кардиналов не бывает, как и бывших ведьм.
— Так это ты мою тряпичную кукла изувечил? — приподняла бровь Джилиана, — а я все гадала, кто этот извращенец, но как только увидела твой подвал для средневековых забав, сразу догадалась…
— Молчать! Приказываю тебе силой Господа Нашего Иисуса Христа! Сгинь, нечистая сила! — неистовствовал Лестер Маккинли, угрожающе размахивая полотенцем, которым минуту назад пытался прикрыть свою наготу.
Джилиана с хрустом запрокинула голову и издала хриплый булькающий звук, который оказался смехом, а не предсмертной агонией, на которую так рассчитывал шериф.
— Я хотела испытать твою любовь, мой дорогой возлюбленный, — с дьявольской усмешкой произнесла ведьма, — но я ошиблась. Снова.
Золотое сияние окутало Лестера Маккинли. Послышался звон серебристый бубенчиков, а затем радостное птичье чириканье.
Джилиана Ван Де Блейк склонилась над своим новым заколдованным птичьим гнездом, принявшим образ большой черной сумкой, и ласково поприветствовала нового «кукушонка», злорадно улыбнувшись бывшему возлюбленному, который испепелял ее полным ненависти взглядом.
— Я убью тебя, Джилиана Ван Де Блейк. Клянусь.
— Вставай в очередь, дорогой, — откинулась на подушки ведьма и снова приняла образ молодой рыжеволосой красавицы, — а ведь у нас все могло получиться. Правда.
