Основную массу потерь противнику сейчас наносят именно ударники, прорывающие полуслепую оборону, выставляемую японцами, и заходящие вглубь вражеской оборонительной линии.
Возможно, японский генерал уже жалеет о том, что ввязался в эту авантюру…
В небе над Аркадием пролетел самолёт — скоро будет утренняя аэрофотосъёмка. Если японцы сумели за ночь возвести оборону за прогалинами и участками редколесья, то в штабе об этом узнают и организуют артиллерийские обстрелы.
— … одна батарея, квадрат Ж16, — продолжал Аркадий передавать артиллеристам данные сухопутной разведки.
Эти батареи нужно подавить до того, как авиаторы начнут свою работу, чтобы можно было сразу понять, насколько эффективно отработали артиллеристы.
— Скопление живой силы противника, квадрат М19, — также добавил Аркадий.
Можно было поручить это кому-то ещё, но он координирует действия войск, а радиостанция у них всего одна — поэтому он затрачивает незначительное время на передачу координат для артиллерии.
Японцы, если и слушают сейчас эфир, совершенно не имеют времени и возможности, чтобы оперативно перемещать батареи и подразделения, поэтому Аркадий действовал, как генерал Самсонов — говорил в открытую, на всю тайгу в радиусе четырёх десятков километров.
Артиллерию так быстро не переместить, а вот пехота сама не захочет никуда перемещаться.
Причиной нежелания японцев совершать какие-либо манёвры является инновация, производимая Мотовилихинским механическим заводом. Это первые серийные противопехотные мины, к тому же, оснащённые самоликвидатором.
Самоликвидатор выбрали самый надёжный — механический. Часовой механизм сложен в производстве, поэтому производят его в Петрограде, на Механическом заводе № 1.
Мины будут лежать в сырой земле ровно неделю, после чего начнут взрываться.
Конструкторы Механического завода № 1 предлагали химическую самоликвидацию, на основе коррозии — идея заключается в том, чтобы поместить в механизм мины кислоту, которая будет постепенно разъедать стержень ударника, что, спустя неделю-две, сделает мину небоеспособной. Но это звучало не очень надёжно, поэтому Аркадий выбрал пружинный часовой механизм.
Каждая мина весит по пять килограмм, из которых два килограмма — тротил, килограмм — оболочка, а два с половиной килограмма — готовые поражающие элементы. Взрыватель на этих изделиях примитивный, нажимного действия, весящий, вместе с самоликвидатором, пятьсот грамм.
«Наши механизмы — самые большие механизмы в мире…» — подумал Аркадий.
Заводские испытания показали, что мина способна наносить травмы ударной волной в радиусе 10 метров, а осколочные поражения возможны в радиусе 15–20 метров.
То есть, даже если на мину наступит один японский солдат, то пострадает всё его подразделение.
Всего было поставлено двадцать три тысячи мин — ими усеяли наиболее удобные для вражеского наступления локации.
В общем-то, японцы ещё не понимают, что происходит, но уже начали нести потери. Одна попытка продвижения была полностью остановлена минами, установленными полудугой в двух километрах от вражеских позиций. И, судя по характеру подрывов, японцы подумали, что попали под артиллерию, поэтому побежали вперёд, чтобы выйти из-под обстрела, чем сильно усугубили свои потери.
Можно было, конечно, не заморачиваться с самоликвидаторами, но Аркадий слишком хорошо помнил новости из прошлой жизни. После первой фазы Третьей мировой на минах подрывались десятки случайных гражданских — он не хотел здесь чего-то такого.
«Всё равно, будет», — подумал он. — «Но не с нашей стороны. Наши мины будут взрываться через определённый срок и не нанесут ущерба спустя годы».
Он поставил перед конструкторами КБ при Механическом заводе № 1 задачу постоянно совершенствовать механизмы самоликвидации мин. В том числе, он просил подумать над аналогами для военно-морского флота. Отцепившиеся якорные морские мины, десятилетиями плавающие по морям и океанам — это тоже очень нехорошо. И последствия их подрыва гораздо хуже по количеству жертв.
«Мы не можем знать, сколько пропавших в морях кораблей пропало по их вине», — подумал Аркадий.
Загрохотала артиллерия. Снаряды пролетали прямо над броневиком — противник не так далеко, как кажется.
— Танки в квадрате К9! — примчался вестовой. — Восемь-девять единиц — Марки первые!
— Принято, — ответил Аркадий.
В квадрате И9 всё плотно усеяно минами, поэтому Аркадий только и мог, что пожелать противнику удачи…
Тем не менее, он прикрепил к указанному квадрату фигурку танка и написал на ней «8–9».
Белогвардейцы, называемые сейчас не иначе, как мятежниками, не оставляют надежду переломить ход войны подаренными британцами танками…
Но уже ясно, что британский Марк I пробивается стреловидной пулей 4,5×54 миллиметра на дистанции до ста метров. Пусть заброневое поражение у этих пуль так себе, но всё решается интенсивностью обстрела. К тому же, красноармейцы-бронебойщики уже прекрасно знают, кто и где сидит.
Контролируя ход боя, Аркадий не заметил, как время перевалило за полудень. В час за ним пришли — прямо у броневика установили стол и накрыли обед.
Быстро перехватив перловки и выпив кисель, Немиров вернулся в броневик и продолжил работу.
Уже хотелось спать, но бой не ждёт.
Противник полностью утратил инициативу и вновь воюет от обороны, но оборона эта паршивая, дырявая, поэтому Аркадий хотел использовать это обстоятельство максимально, пока в голову японского генерала не пришла разумная мысль.
«Отступать на заранее подготовленные позиции», — усмехнулся своей мысли Немиров.
И всё-таки, потери от встречного боя слишком высоки. Основная масса потерь РККА пришлась на фазу борьбы за инициативу — в ходе этого бодания, пока не было ясно, кто ломит и зажимает противника в активную оборону, погибло не менее трёх с половиной тысяч красноармейцев. Но это только предварительные цифры.
Зато вот о тридцати четырёх потерянных броневиках Аркадий знает точно. Японцы, как оказалось, склонны совершать самоподрывы — буквально запрыгивают на броневики и подрываются со связками гранат.
Ещё у них есть бутылки с зажигательной смесью — «Немировка» уже успела разойтись по армиям почти всех стран мира…
Каждый броневик обходился японцам неприемлемо дорого, если считать в живой силе, но зато каждый такой эпизод наглядно демонстрировал, что это не неуязвимые монстры из стали и огня, а нечто, что можно уничтожить.
«Когда уже будут нормальные танки?» — подумал Аркадий.
Данные аэрофотосъёмки были размножены и переданы в штабы артиллеристов и главный штаб корпуса.
Аркадий сразу же увидел, что переданные им с утра координаты были основательно обработаны и противник потерял несколько десятков пушек.
А дальше, уже после того, как он внёс коррективы в план наступления 36-й кавалерийской дивизии, артиллеристы вновь заработали, но уже по новым координатам, полученным с воздуха.
Снаряды будут падать туда, где они различили хоть что-то, отдалённо похожее на артиллерийские батареи. Немецкие фотоаппараты позволяли делать качественные снимки, с приятным разрешением, поэтому различать удавалось многое.
Авиаторы летают сравнительно низко, потому что у японцев ещё не изобрели зенитные орудия, что тоже положительно сказывается на качестве снимков.
Боевые действия всё шли и шли, ударные батальоны, усиленные бронетехникой, проламывали оборону и сеяли хаос, а потом у японского генерала кончилось терпение.
Судя по резко участившимся докладам об оставлении противником позиций, был дан приказ на общее отступление.
«В очередной раз, победа», — констатировал Аркадий. — «Но пусть лучше больше так не шутят…»
*25 ноября 1919 года*
«Задрали, самураи, мать их…» — Аркадий раздражённо поправил воротник кителя.
В кои-то веки в противники Аркадию попал человек, способный мыслить гибко и адаптивно.
