Советник - Екатерина Лесина

- Душно.

- Может, и так… огню тоже нужен воздух.

И отдельный вопрос, как попадал он сюда, вниз. И сам этот город? Когда он возник? Не в те ли времена, когда над землей жить было опаснее, нежели под? И не может ли статься, что все это… будет еще полезно?

Много вопросов. Мало ответов.

Роскошные, в два этажа дома, обнаруживаются в центре подземного города. Они стоят, окружая огромную уродливую пирамиду. А она для чего здесь?

Солнце не заглядывает под землю. И…

- Мы оставили все, как есть, - Владыка перехватил факел и поднял над головой, чтобы видно было лучше. Зря. Верховный, может, и стар, но вовсе не слеп.

И без того видит.

Первое тело лежало у подножия, изломанное, уродливое и мало похожее на человека. Второе чуть ближе. Третье… на каждой ступени.

- Он убил их всех, - сказал Владыка Копий, глядя наверх и по выражению лица его было не понять, и вправду ли его пугает увиденное.

Он воин, но то, что было здесь… это ведь не война?

Или не та, что для людей?

Боги тоже воюют, если верить легендам, но тогда мир гибнет. И так уже случалось не единожды.

Верховный склонился над лежащим человеком. Тот был мертв и давно. Сердце его вырвали из груди, но странно иное, на губах этого мужчины застыла улыбка. И само выражение этого лица. Он был… счастлив?

- Я поднимусь, - Верховный решительно переступил через мертвеца. И через другого тоже. Тот снова улыбался… и эта вот женщина с сединой в волосах, с лицом, расписанным синими и золотыми узорами.

Совсем юная девушка.

И рядом с ней – мальчишка, только-только вступивший в пору взросления.

Старик.

Снова старик… стариков больше, чем молодых. И они явно давно переселились вниз. Верховный даже задержался ненадолго, разглядывая одного.

Некрасив.

И та же сероватая кожа, те же язвочки, что у рабов. Неестественно раздутая грудина. Болезнь? Надо будет позвать мага. Пусть посмотрит.

Верховный разогнулся и продолжил путь. Благо, пирамида невысока, она скорее раздалась вширь, будто не способная справиться с собственным весом.

Но чего ради все?

Эти люди… они явно пришли сами. Владыка Копий говорил, что воинов немного. И тех, что остались внизу, не хватило бы, чтобы пригнать остальных… да, силой не хватило бы.

И на телах нет следов связывания.

Странно.

Весьма.

И горько. Потому как там, наверху, давно уже никто не приносил подобных даров. Но все-таки… эти люди умерли раньше. До того, как врата в подземный город раскрылись.

До того, как воины Владыки Копий и сына его, благословенного Ицтли, пролили первую кровь.

Эти люди мертвы дня два, если не больше.

И тела начали пахнуть.

Значит… кто-то устроил жертвоприношение? И не просто. Тот жрец, чье имя забыто, собрал всех, до кого сумел дотянуться, но… для чего?

Верховный задрал голову. Вершину пирамиды окутывала тьма.

Надо… выше.

И крови становится больше.

Тел.

Люди лежат сплошным ковром. Их явно сбрасывали в спешке, силясь освободить место для других. Стража, поставленная Владыкой копий, отстает. И нельзя винить их. Человек слаб, а увидеть подобное… нет, не каждый выдержит.

Верховный остановился, чтобы коснуться лица мужчины. Выражение безумного абсолютного счастья пугало.

Что тут…

А вот на вершине мертвецов почти не осталось. Площадка. Ни статуй, ни постаментов. Только странный узор, выбитый в камне. Солнце? Похоже на то. И на знаке его, объятом пламенем, возвышалась груда сердец. Кровь бежала по желобам, делая рисунок более явным.

- Это… - кто-то сзади заговорил.

И осекся.

От солнца тянулись нити к… чему?

Человеку?

Определенно в камне была выбита фигура, словно разделенная на несколько частей. Рассеченный пополам прямоугольник тела. Руки, разделенные в локтевом суставе. Ноги – в коленном. Ладони и ступни – отдельно. Но удивляло не это.

- Они… - этот голос принадлежал Ицтли, выходит, Владыка копий не слишком доверяет Верховному, если отправил с ним сына? Или все еще опасется, что на вершине небезопасно? Кстати, да… Верховный огляделся. Среди тел легко спрятаться. Скажем, чтобы погодить. Спастись.

Или ударить.

Но нет, мертвецы остались неподвижны.

- Это что… они хотели создать болвана? Голема? Как маги?

Поверх фигуры лежало тело, словно отлитое из золота. Ноги. И руки. Ладони с растопыренными пальцами. Ступни. Грудь, сложенная из нескольких частей, пригнанных друг к другу столь плотно, что сами разделяющие линии кажутся странным рисунком, нанесенным поверх плоти.

Золотой плоти.

- Не болвана, - Верховный ощутил, как рука отозвалась долгой тянущей болью. – Они не пытались создать… они пытались вернуть.

- Кого?

- Бога, - он заставил себя сделать шаг.

И второй.

Боль в руке усилилась, и давно заживший шрам вдруг лопнул, выталкивая капли крови и гноя, которые покатились по коже, чтобы сорваться. Камень принял их.

И…

Вдруг показалось, что по золоту пробежала искра.

- Они пытались оживить бога, - Верховный поспешно отступил и прижал руку к груди. Огляделся. – Кто-то… предупредил их.

Ицтли нахмурился, явно не желая признавать очевидное.

- Предупредил, - мягко повторил Верховный. – Что тайна города раскрыта. Что твой отец приведет сюда войска…

- Тогда… почему они просто не ушли?

- Куда? Если здесь их дом.

Их храм.

И их бог. Давным-давно павший. Разделенный на части… и как долго они пытались собрать его воедино? Мекатл не говорил. Не знал? Скорее всего. В конце концов, никто не знает всего, да и Верховный делится с ним отнюдь не всеми мыслями.

- Но… но его же… если это… если… - Ицтли смотрел на золотого человека, не способный отвести взгляд. – А почему… почему голова такая?

- Череп, - сказал Верховный. – Не голова.

Сколько они собирали?

Годы?

Десятки лет? Сотни? Может, что-то сохранилось здесь, внизу, с незапамятных времен? С тех, когда город был нужен? А прочее собирали? По крупицам, по… и к магам наверняка сунулись, потому что все знали, кто виноват в исчезновении маски. Маска… по спине пополз холодок.

То, что было в ней…

Душа? Есть ли у бога душа? Сознание? Нечто иное? Но такое, что…

- Они попытались его возродить, - Верховный заставил себя отвернуться. – И принесли жертву. Большую. Добровольную… в каком-то смысле.

- В каком?

- В обычном. Есть травы, дурманящие разум. Посмотри на этих людей. Все они счастливы… все до одного. А подобное невозможно. Один… два… десять