– А я сильнее, – убедительно подвёл черту сударь капитан. – Если что – не вздумай вмешиваться.
В чистой телесной силе Немец действительно наголову превосходил его – это положение чистокровный лесной эльф Кави даже и не вздумал бы оспаривать. Теперь же ему приходилось признать, что и в искусстве бесшумного передвижения среди деревьев человек демонстрировал поистине эльфийский навык.
Сударь капитан легко проскользнул под склонившейся к земле лещиной, и почти немедля мягкое шуршание его обмятого мундира перестало быть различимым даже обострённым слухом Кави.
Принц обратился во зрение.
Вот чуть шевельнулась ветка на склоне. Вот тёмно-зелёный рукав охватил ствол невысокой друпады, но тут же вымелькнул из виду.
На несколько ударов сердца сударь капитан притаился за бревном, где совсем недавно располагались гвардейцы, но тут же переступил через него, по-кошачьи мягко – то ли вопреки своей громоздкой обуви, то ли благодаря ей, – обогнул бессознательного пленника и пересёк прогалину. Последние пару шагов Немец резко ускорился, – люди всё ещё стояли к ним спиной и, по всей видимости, обмениваясь соответствующими случаю шутками, заканчивали свой нехитрый туалет.
Не сбавляя шагу, безо всякого видимого замаха капитан приложился локтем к беспечно задранному затылку правого гвардейца. Принц и не счёл бы подобное поверхностное касание ударом, однако жертва немедля всплеснула руками, вздрогнула всем телом и начала медленно заваливаться на спину.
Кави сморгнул.
Немец душил второго гвардейца. Ежели быть более точным, то именно удушением – как принято понимать это слово в пределах Вишвы – это действо не выглядело. Капитан просто метнулся к беззащитной человеческой шее, хитро воздел руки, напрягся плечами, чуть присел… Гвардеец дёрнулся было, но тут же стих и обмяк. Немец аккуратно опустил его на землю; полюбовался на дело рук своих – и с тщанием истинного художника передвинул тело левее, подальше от столь бесстыдно осквернённого муравейника. Неспешно развернулся и направился к связанному эльфу.
Кави привстал из-за своего укрытия, радостно взмахнув рукою. О да, в момент расправы над гвардейцами душу его посетила мимолётная нелепая мысль, будто он, вероятно, привёл в Вишву настоящего чудовищного зверя, и зверю этому лишь предстоит ещё проявить себя в полной мере, – но принц немедленно отогнал это недостойное и неуместное опасение.
* * *
«Да, – с удовольствием подумал капитан, – зверюга я та ещё».
Он кивнул быстро спускавшему по склону Кави. Принц выглядел озабоченным, но воодушевлённым. Всё лучше, чем недавняя истерика не пойми из-за чего.
Связанный эльфёнок лежал всё так же ничком, дыхания было не слыхать. Капитан наклонился, протянул руку к шее и нащупал пульс – пульс был так себе, но ровный.
– Он жив, – уверенно сказал Кави, – иначе…
– Жив, конечно. Что ему.
Немец оттёр ладонь о штанину – сабельный удар всё-таки раскроил мальчишке голову, и кровь обильно залила спутанные иссиня-чёрные волосы.
– Мы прикончим их? – с лёгким сомнением осведомился принц, кивая на гвардейцев.
– Да что ж ты кровожадный-то какой!.. – возмутился капитан. – Так людей не любишь?
– Я чрезвычайно сильно и искренне люблю людей, – твёрдо сказал Кави, – но какой иной выход мыслим из нашего положения?
– Никакого. Но так и положения-то никакого нет.
Немец отошёл в сторону и что-то искал в траве.
– Нас никто не видел. Заберём эльфёнка да уйдём, всего делов.
– Но, сударь капитан, как же?..
Сударь капитан наконец подобрал то, что искал, – выдолбленную тыкву. Морщась, понюхал аккуратное отверстие, служившее горлышком. Чуть заметно кивнул и положил примитивную флягу ближе к центру полянки, так, чтобы бросалось в глаза.
– Да никак, – подмигнул он принцу. И улыбнулся.
– Второй всадник, без сомнений, также не мог не захватить с собою мадьи… – произнёс Кави. – Загородные прогулки имеют обыкновение наскучивать довольно быстро.
– Схватываешь, – одобрил Немец, обшаривая пояс гвардеца, – горжусь тобой.
Он отошёл ещё на пару шагов и вылил содержимое второй тыквы на землю. По запаху винцо казалось дрянным – жалеть нечего. Да и не стал бы Немец пить незнамо что: слишком хорошо Чечню помнил.
Да и Россию помнил неплохо.
На соседней, более тенистой прогалине вяло щипали травку стреноженные кони.
– Волки не погрызут? – спросил Немец, возвращаясь к принцу.
– Кони гвардейские, – рассеянно ответил принц, – им всё равно.
Вот так, хмыкнул про себя капитан. «Гвардейские» – то ли невкусные, то ли не жалко.
Он прикинул, как поубедительнее вписать тыкву в пейзаж. Или натюрморт – тут уж кому как повезёт. Картина пьянки, по всему, удалась.
– Две тыквы на двоих гвардейцев… – протянул Кави.
– Больше нету, извини. Верёвка входит в стандартную снарягу?
– Какая именно верёвка имеется… о нет, это всего лишь поясной шнур. Его отсутствие, равно как и наличие…
– Ты лук, я – пацана.
Тратить время на возню с верёвкой не хотелось, тем более что придушенный гвардеец, кажется, начинал приходить в себя. Немец привычно подхватил связанного эльфёнка за вялую кисть, перекинул через плечо. Кави, благоразумно не оспаривая права тащить больший груз, подобрал тонкий охотничий лук и поспешил за капитаном.
Метров через триста из относительно проходимого перелеска они свернули в глубину чащи.
– Разумеется, там есть и охотничьи поселения, и даже торговые городки, – продолжал Кави. – Лесной, как вы изволили выразиться, «массив» простирается почти до самых северных княжеств. Но нам нет ни малейшей необходимости скрываться.
– Привал, – сказал капитан, аккуратно сваливая свою ношу на влажноватый мох.
Немец чувствовал усталость. Не от груза, – хотя полста кило в эльфёнке-то всяко набиралось, – от беготни этой бесконечной. От скуки смертной – потому что любому умному взрослому мужику смертельно скучно оказаться ненужным собственной стране. От непонимания происходящего – потому что сомнений-то не оставалось: это не Земля.
Он с наслаждением вытянул гудящие ноги и улыбнулся.
Можно, конечно, для ясности записать себя в обыкновенные психи. Правильно: свихнулся, мол, от жизни такой, бывает. Но тогда за точку отсчёта нормальности придётся брать ушастого принца, а это-то уже совсем ни в какие ворота.
– В сущности, возможности скрываться у нас также нет, – сказал ушастый, с каким-то детским умилением рассматривая свою по-прежнему бессознательную копию.
Действительно кстати – одно лицо.
– Не будем мы скрываться, – успокоил принца капитан, – вот птичка твоя оклемается, на волю выпустим – и пойдём в город.
– Не выпустим, – сказал Кави.
– Съедим?
Против ожидания принц то ли понял, что это шутка, то ли был слишком захвачен какими-то другими мыслями. В общем, не отреагировал.
– Сын твой? – с любопытством спросил Немец. А чего, бывает в жизни всякое.
– Это я, – проговорил Кави с тем же странным выражением на узком лице, указывая на эльфёнка. – Он – это я.
* * *
– Тако же и я: подобен сему могучему дубу.
– Ну, басни ваши древние – это всё хорошо, конечно. Культура народов мира. Но лет-то тебе сколько?
Кави сдался: объяснить человеку причины, по которым подсчёт собственного возраста в среде эльфов полагается не вполне приличным, явно не удавалось.
– Что же… Знакомство с моей будущей обожаемой супругой состоялось… да, ровно сорок лет назад. Мне восемьдесят один год, сударь капитан.
– Сколько это по человеческим меркам? – с типично человеческой безжалостностью уточнил Немец.
Кави помолчал.
– Около двадцати пяти, – сказал он наконец, несколько даже и завышая.
– Такой молодой? – с не вполне понятной иронией переспросил сударь капитан.
Принц почувствовал, что слегка краснеет.
– Жизненные циклы наших народов существенно различаются. Мы, эльфы, медленно взрослеем, несоизмеримо дольше живём.
– Сколько?
– Семьсот, быть может, восемьсот лет.
Немец молчал. Кави молчал тоже, опасаясь возможной реакции. Этот человек – несмотря на его очевидное благородство и высокий статус – не принадлежит миру Вишвы. Как знать; многие из людей, с коими сталкивала принца судьба, выказывали склонность к неуместной зависти…
– Эльфийское долголетие в действительности не даёт нам сколь-нибудь существенного преимущества, – всё же прервал молчание Кави, – ни в физиологическом, ни в культурном смыслах. Более того, сударь капитан, когда вы сами перешагнёте порог тридцатилетия, то непременно убедитесь…
– Мне сорок один.
– Это шутка? Ваш внешний облик исключает подобную возможность. Даже прибегая к столь поверхностной оценке, как количество сохранившихся у вас зубов…
– Не курю потому что, – отмахнулся капитан.
Несмотря на сухость в голосе Немца, Кави чувствовал, что своим искренним изумлением невольно польстил человеку. Люди Вишвы ко всего лишь полувековому возрасту приходят глубокими стариками; и – увы – отнюдь не слишком многие приходят.
