между делом, как в прошлый раз, а намеренно, желая насладиться моментом, разделить его с женщиной, которая вряд ли осознает, как много она мне дала, помогла понять.
Её взгляд скользит по моему лицу, спускается ниже, и лишь на короткий момент я читаю в нем испуг. Но не успеваю ничего предпринять, потому что Аля резко подается вперед, закрывая меня собой.
Время словно замирает.
Вижу пульсирующий клубок тьмы, который мучительно долго летит в сторону Али и с шипением врезается в центр ее груди, проникая внутрь ее тела.
Пытаюсь остановить его, задержать, но мои попытки оказываются провальными. Подхватываю обмякшую жену на руки.
— И я тебя люблю, — шепчет она. — Больше жизни.
Биение ее сердца под моими пальцами сначала замедляется, а потом останавливается совсем.
Алевтина
— Здравствуй, Алевтина, — первое, что слышу, певучий женский голос, зовущий меня по имени.
Второе — шелест листвы сотен деревьев. Пальцами чувствую невысокую мягкую траву, спиной — теплую землю. Теплый воздух ароматом разнотравья наполняет мои легкие. Удивительно, но у меня ничего не болит, хоть я и была уверена, что мгла попала мне в самое сердце, поразив мое тело насквозь.
Открываю глаза и щурюсь от ярких лучей солнца, рассматривая безоблачное высокое небо.
Куда меня снова забросила жизнь?
— Туда, куда и хотела попасть, — отвечает на незаданный вопрос женский голос. — В райский сад. Эдем? Кажется, так его называют в том мире, где ты выросла.
Эти пояснения никак не помогают мне понять, что произошло. Сажусь и аккуратно осматриваюсь, замечая, что нахожусь посреди небольшой ярко-зеленой лужайки, вокруг которой в изобилии растут разнообразные деревья. На одном вижу бордовые спелые плоды вишни, соседнее увешано персиками, которые выглядят такими аппетитными, что хочется сорвать их, на третьем среди ветвей виднеются ярко-красные яблоки, четвертое сверкает оранжевыми плодами апельсина, пятое — граната. Чуть в отдалении вижу кустарники с налитыми цветами ягодами, которые покрывалом усеивают молодые салатовые листы.
От обилия красок и спелости плодов сглатываю слюну. Когда я в последний раз ела? Будет ли наглостью сорвать вот ту грушу, которая даже с большого расстояния кажется зрелой и сочной?
— Не советую есть фрукты в этом саду, — вздрагиваю, потому что, завороженная природой, совсем забыла, что нахожусь здесь не одна. — Последний раз, когда было съедено яблоко с древа познаний, произошел очередной переворот.
Фокусирую взгляд на высокой женской фигуре в легком белом сарафане, юбка которого слегка трепещет от ветра. Длинные пшеничного оттенка волосы заплетены в косу, на голове венок из полевых цветов. Несмотря на молодое лицо, во взгляде читается вековая мудрость. Передо мной точно женщина, прожившая немало лет и повидавшая всякое на своем пути. Хранительница сада? Богиня? Ангел?
Догадки одна за другой возникают в голове.
— Кто вы? Как я здесь очутилась? Куда делась тьма? Я… умерла? — от осознания все холодеет внутри, но сразу приходит смирение.
Конечно, я — покойница. Иначе как еще могла очутиться в райском саду? Да и на что я рассчитывала, бросаясь на тот сгусток тьмы, стремясь защитить Райнхольда?
— Тьма в Лираэллии мертва. Благодаря тебе, — огорошивает меня женщина, присаживаясь рядом.
— Не понимаю, — массирую виски, чувствуя, как голова пухнет от мыслей. — Как мертва? Невозможно убить тьму, она же — порождение смерти.
— Твои сведения не совсем верны, — мягко замечает женщина. — Они все — лишь догадки смертных, которые строят предположения, исходя из того, чего больше всего боятся.
— Но что тогда истина? — протягиваю руку, и на нее садится большая фиолетовая бабочка.
— Тьма — это магия, лишенная света, — словно само собой разумеющееся, говорит незнакомка.
— Я все равно не понимаю, — отвечаю я, чувствуя себя глупой первоклашкой. — Значит любая магия способна стать тьмой, если лишить ее света?
— Ты мыслишь верно. Вспомни, в том лесу, ты смогла сплести магию тьмы со своей, даже подчинить её, создав портал.
— Это было лишь случайностью, — пожимаю плечами, и бабочка, испугавшись моего движения, взмывает вверх. — Я не знала, что делать, лишь…
— Чувствовала, — заканчивает за меня собеседница. — Магия аминаристов отличается от любой другой магии, которая есть в мире. Знаешь, почему?
Хмурюсь, пытаясь вспомнить все, что успела прочитать.
— Из-за отсутствия резерва? — предполагаю я.
— Но ведьмы тоже черпают свои силы извне, — напоминает мне женщина, ласково улыбаясь. — Но только аминаристы способны преобразовать любую энергию в свет. Именно так они излечивают души, освещают заблудшим путь в загробный мир.
— То есть, моя сила способна победить тьму? — озадаченно переспрашиваю я, не ожидавшая от себя такого могущества.
— Одного лишь света было бы недостаточно, твои силы не безграничны, — качает головой собеседница и переводит взгляд на ясное небо. — Но тебе удалось совершить невероятное. Ты искренне, без тени сомнений принесла себя в добровольную жертву, тем самым усилив сияние своей души во множество раз. С твоей смертью, как и положено, магия рассеялась по всему миру и погубила всю тьму, порожденную камнем вечности.
— Получается, что все же камень из шерла виноват в том, что тьма появилась в Лираэлли? — с любопытством спрашиваю я.
— Это длинная история. Хочешь ее услышать?
Киваю, ощущая ласковый теплый ветер, скользящий по моей коже.
Раз уж я мертва, мне некуда спешить. Кто знает, что ждет меня впереди? Лучше задержаться как можно дольше здесь, где я могу еще хотя бы некоторое время чувствовать себя живой.
— Богов совсем не так много, как людей, но тоже достаточно. Между нами давно поделены сферы влияния и миры. Боги не просто бессмертные сущности, которым требуется беспрекословное поклонение, но и те, кто может помочь, направить в нужную сторону человека. Те, кто поддерживает равновесие между двумя крайностями, не давая каждому из миров погибнуть.
— Добро и зло? — переспрашиваю я, пытаясь вникнуть в повествование.
Женщина благосклонно кивает.
— Добро и зло. Черное и белое. Инь и янь. Жизнь и смерть. Называй как угодно, но главная суть не в названии, а в том, что не должно быть сильных перекосов в какую-то из сторон, иначе мир не выживет. Именно поэтому так важно сохранять баланс.
Незнакомка замолкает на несколько секунд, прежде чем продолжить рассказ.
— Быть бессмертным существом, обладающим безграничной силой над смертными, ты представляешь, какой соблазн?
— Неужели и боги подвержены порокам?
— Возможно, даже больше, чем смертные, которые знают, что их путь не вечен и когда-то придется отвечать за свои поступки. Многих лишь страх перед божественным судом удерживает от деяний, о которых они потом могут пожалеть. Но над богами нет более высшей силы, способной удержать от неправильного выбора. Когда-то давно один из богов по имени Одд наплевал
