на законы, по которым существует божественная обитель. Одд обладал весьма специфическим умением — он ощущал малейшие проблески света. Работая в чистилище, Одд сортировал души на те, которые еще можно спасти, и те, которые необходимо отправить на переработку. С его способностью это было несложно.
— П-переработку? — испуганно переспрашиваю я.
— Ах, это. Дело в том, что закон нам велит бороться за каждую душу, но только если в ней есть хотя бы крупица света. Её наличие говорит о том, что душа еще способна исправиться, если выберет на новом жизненном пути верную дорогу. Но есть души, которые пережили сотни перерождений, растеряли свою чистоту и свет, раз за разом поддаваясь порокам. Их уже не спасти, так сильно их поглотила мгла. Для них было создано специальное место — лабиринт, из которого не существует выхода. Они блуждают по нему, постепенно рассеиваясь в пространстве и во времени. Частицы мглы попадают во все миры, вселяются в смертных, становясь частью новой души. Но я отвлеклась. Пока тебе все ясно?
— Вполне, — соглашаюсь я, подставляя лицо теплым солнечным лучам.
Страшно представить, что где-то есть лабиринт, по которому мечутся, ища спасения, черные, как ночь, тени. Их участь незавидна, но вряд ли я решусь спорить с богами в том, что эти души заслужили такой конец.
— Одд был молодым и пылким богом, в нем жили гордыня и властолюбие. Он считал, что его магия слишком сильна и уникальна, чтобы растрачивать ее на сортировку душ. Одд захотел большего. Желал поклонения и безоглядного обожания, но ясно понимал, что среди богов ему не утолить свою жажду. Но что он мог предложить смертным, чтобы привлечь их на свою сторону, чтобы они позабыли про других, слепо веря Одду?
Ожидаю продолжения, решив, что вопрос риторический, но, похоже, незнакомка так не считает. Она молчит, давая мне время поразмыслить над ответом.
— Бессмертие? — неуверенно предполагаю я, вспомнив о камне вечности. — Исцеление от любой болезни?
— Свободу. Вседозволенность. Обещание материальных благ, за которые так цепляются смертные. Одд решил начать с одного мира, собираясь постепенно захватить все. Благодаря своей магии он находил самых беспринципных, самых порочных смертных, готовых пойти за ним без раздумий, создавал собственную армию, давая союзникам взамен все, что они желали. Но на пути Одда возникла проблема. Ему недоставало сторонников. Все же, душ, лишенных света или находящихся на грани не так уж много, а остальные не готовы были предать своих богов, слепо последовав за Оддом. Но он и здесь нашел выход.
— Какой? — нетерпеливо поторапливаю вновь затихшую богиню.
— Научился не только видеть свет, но и управлять им. Он лишал души света насильно, погружая их во мглу, толкал смертных на немыслимые поступки. Сам создавал для себя все больше новых союзников, купался в их восхищении и любви, питая собственные пороки. Другие боги заметили происходящее в мире слишком поздно, лишь когда начали сильно слабеть, — незнакомка грустно улыбается, невидяще глядя вперед. — Мы тоже зависимы от смертных, не только они от нас. Наши жизненная энергия и сила истощаются, если смертные предают нас забвению, разрушают храмы, перестают обращаться к нам и молиться. Именно поэтому самые сильные боги поддерживают каждый из миров, тем самым не только помогая смертным, но и подпитываясь энергией, насыщая ей обитель, делясь с другими, в ком нет силы для взаимодействия со смертными, но кто помогает сохранять равновесие. Все слишком взаимосвязано, чтобы так грубо вмешиваться в мироздание, как сделал это Одд.
Женщина снова молчит, но сейчас и я не нарушаю тишину, отчетливо понимая, что ей слишком сложно продолжить, больно вспоминать о том, что натворил один из них.
— Одд был моим братом, — неожиданно признается богиня, закрыв глаза. — Когда другие боги спохватились и попытались его остановить, завязалась война. К тому времени он сумел подчинить себе целый мир, поработил его, стал практически неуязвим. Некоторые боги переметнулись на его сторону, разделяя его идеи о безграничном господстве. Сила Одда была так велика, что он с легкостью противостоял себе подобным. В той войне погибли наши родители. Оказалось, что при должном желании и способностях даже богов можно убить. Брат лично сделал это, ведь они противостояли ему, просили его одуматься. Я выжила только потому, что была еще слишком мала, Одд надеялся воспитать меня согласно своим принципам. Я не могла бы сама управлять миром, но мне были доступны книги судеб. Я как раз начинала обучение на хранительницу, потому что предыдущая собиралась уйти на покой.
— Вы Фрейза, — вырывается у меня. — Темпус рассказывал мне о вас, и о том, что к вам на прием невозможно попасть из-за большой очереди.
Женщина чуть морщится.
— Ты права. А Темпус бывает слишком болтлив. Ему многое позволено и многое прощается, ведь он сын одного из старейшин. Как и Хольмгер, проклявший род твоего избранника. Но не о них сейчас речь.
— За что Хольмгер проклял род Линден?
— Может быть, ты сначала выслушаешь мой первый рассказ? — слегка обиженно спрашивает богиня, и я понимаю, что ей давно хочется выговориться.
— Извините, — опускаю голову, изображая покаяние. — Прошу, продолжайте.
— На чем я остановилась? Ах, да. Война. В один из дней боги собрались вместе и пошли в наступление на жилище Одда и его приспешников. Они надеялись, что, объединив все силы, смогут одолеть брата, заставят его предстать перед советом старейшин и ответить за свои планы по порабощению миров. Бой был долгий, несколько богов погибли в этой схватке. Но Одд был слишком самонадеян, считая, что даже объединенная магия не в силах будет противостоять ему. В этом и была его ошибка. Брата и его сторонников схватили. Совет старейшин приговорил его к страшной казни — заточению его сущности в шерле, — по лицу Фрейзы пробегает страх. — Шерл — не обычный камень для нас. Его опасается каждый, выросший в обители, потому что знают, что только он способен удержать в себе божественную сущность. Клетка, которую никак не сломать, не обойти. Одда заточили в такую навечно, без возможности просить о помиловании, без надежды когда-то вернуться в обитель.
— Но зачем Хельма отдала камень с душой казненного бога купцу?
— Это снова лишь домыслы. На самом деле, камень выкрал из хранилища один из сторонников Одда. Он спрятал его в Лираэллии и многие столетия искал способ освободить брата из заточения, даже не пренебрегал помощью смертных. Одд все эти столетия тоже не сидел без дела. Его сущность была ограничена шерлом, но разум и магия оставались при нем. Брат научился извлекать свет из чужой магии, превращать её в тьму, надеясь
