- Не помню. Я вообще, мало, что помню. Без него, – я кивнул на друга, – Я бы даже твоего, Михалыч, адреса не вспомнил. Это Вова меня к тебе на хату привел. Врачи говорят, что память восстановится, но вот только когда?
Скрывать утрату памяти от этого тертого опера было можно, но не долго. Да и зачем? Дешевле было не драконить Локтионова враньем и не настраивать тем самым против себя. Я же понимаю, каково это, когда матерый опер видит, что какой-то салабон пытается водить его за нос. Нет, не надо нам таких высоких отношений. Нам надо выяснить, кому и где я так на мозоль наступил.
- Я тебя просил никуда не лезть и только почту исполнять. Ну и надзорников проверять. И все! А теперь давай вспоминай, по мясокомбинату у тебя, что-то было? Может, информация какая прошла? С кем ты общался? Повод?
Н-да, Михалыч мент заслуженный, да только ведь и я не щенок сопливый, каким он меня допрежь знал. По той своей ментовской жизни я ему сотню очков форы дать могу. И как агентурист, и по работе на земле в самых жестких условиях. У меня в активе два успешно реализованных внедрения, если что. И полдесятка дел по ОПС, прошедших через суд с обвинительными приговорами через все апелляции. И прочая, прочая… Моя израненная черепушка совершенно отчетливо выдавала мне понимание, что, вероятнее всего, знает Локтионов, откуда мне прилететь могло. Или очень обоснованно предполагает. Но давать расклад почему-то не спешит. Почему?
Я присел рядом со старшим товарищем и начал разглядывать его глаза.
- Михалыч, ты ведь не хочешь, чтобы меня добили? – тихо спросил я.
Майор в ответ только отвернулся и, хлопнув себя ладонями по ляжкам, громко втянул носом воздух. Локтионов продолжал молчать, что-то обдумывая, а я не торопил его, понимая, что суетиться сейчас не самое время.
- Застрял я в райотделе, Сергей, а мне в область возвращаться надо, – Михалыч смотрел в сторону, вроде бы безразличным тоном выдавая информацию.
- Твой входной билет назад в областной «угол», Михалыч? Решил громкую палку по мясокомбинату рубануть? Но я-то тут каким боком? – я еще внимательнее вгляделся в глаза опального майора. – Колись, Михалыч,добьют ведь меня эти суки!
- Не надо было тебя к себе селить, глупость я сделал. Помочь хотел, ну и, чтобы за квартирой ты присмотрел, пока я здесь. Зря! Не надо было. Ты там куда-то сунулся, а еще вдобавок у меня живешь. Переоценили они тебя.
- В чем переоценили? Кто переоценил? Что я там зацепить мог, Михалыч?
- Сам понять хочу! – было видно, что Локтионов колеблется и никак не может решиться на то, чтобы выдать полный расклад по своей разработке. А в том, что у него была серьезная разработка по «мясухе», я уже не сомневался. И было совсем непохоже, что Локтионов пытается меня сейчас задурить. Не играет он меня втемную. Наоборот, было похоже, что нападение на меня ломает какую-то уже сложившуюся картинку в его голове. И все громадье его планов тоже летит коту под хвост.
- Тем более, ты с земли в следствие мылишься. Можно при желании так понять, что тоже очков набрать хочешь. Кстати, берет тебя Забелин?
- Не берут его, – ответил за меня Вова, – Говорят, что вакансий нет. Врут, есть вакансии, я узнавал.
- Валерий Михалыч, да хрен с ним, со следствием, быть бы живу! Мы с Вовой много чего передумали и, по всему выходит, что прилетело мне с твоей земли, так что, давай, делись своей оперативной инфой! Рассказывай, чего ты там затеял? - “прилетело”, “инфа” - слова выбирать было некогда и я сыпал жаргонизмами своего века.
Я настырно не отводил взгляда от прошаренного язвенника, затеявшего какую-то грандиозную оперскую авантюру и понимал, что его надо дожимать. Здесь и сейчас дожимать. Да и сам Локтионов тоже наверняка осознавал, что теперь уже это не только его игрушки, а потому деваться ему некуда и надо колоться.
- Михалыч, ты же понимаешь, если они на меня руку подняли, то и тебе обязательно от них прилетит. Только теперь они учтут все свои ошибки, и уже сработают без осечки. Может, ты собрался объявить всем жуликам на «мясухе», что прекращаешь свои игрища? Так ведь они все равно не поверят и обязательно зачистят тебя! Так, на всякий случай. Или ты в этом сомневаешься?
Локтионов ерзал задницей по фанерному сиденью и отводил глаза от моего настойчивого взгляда. И опять я его понимал, мужику надо дозреть, ему не лаврами жалко делиться, он утечки боится. И боится он уже не только того, что его комбинация сорвется. Видать, дело и вправду серьезное. Хотя, куда уж серьезнее, если троих злодеев вот так запросто и целенаправленно послали действующего мента гасить. Это в совковый-то застой и такие страсти?! Такое и в присные девяностые, рутинным явлением не считалось.
- Ты, Михалыч, не опасайся насчет того, что от нас утечет, мы с Вовой жить хотим не меньше твоего. Это раз! А потом, ты ведь знаешь, что я все равно рыть буду, так что давай уже наши действия как-то согласовывать, иначе беда будет. Ты поверь, мне моя жизнь дороже всех твоих разработок и я активно рыть буду! Последней фразой я не оставил Локтионову никакого выбора и мы это оба понимали.
- Ладно, видно и впрямь по-другому никак, – майор вытер рукавом со лба обильно выступившую испарину и продолжил, – В общем, я там тему с левой продукцией нарыл. Вроде бы экономическая статья, но масштаб там такой, что никакой ОБХСС не посмеет вякнуть, что я на их грядку залез. И я так полагаю, что без покровительства бэхов там не обошлось. Хищают там в особо крупных размерах. И я не предполагаю, я это точно знаю. У меня дома часть доказухи спрятана. Документы. Не только копии, там есть и оригиналы. Тебе пока не надо знать, где. Потому и поселил тебя к себе, ты уж извини! – подставивший меня майор виновато понурился. – Все бы нормально было, если бы ты там никуда не залез! – произнося это он старался быть убедительным.
- Ты, Михалыч, не отвлекайся, ты продолжай! Чего уж теперь каяться, теперь спасаться надо! Всем спасаться, – задавив в себе недобрые мысли к старшему инспектору, подстегнул я майора.
- Да чего там продолжать, по моим прикидкам, это дело потянет на 93 прим. А это сам понимаешь, статья расстрельная. Ребята там замазаны серьезные, с такими я еще не бодался. Знал бы с самого начала, что такой масштаб, я бы и близко не подошел! Чтобы не вставать к стенке, они нас с тобой обоих закопают. И тебя, Володя, вместе с нами до кучи, – Локтионов криво усмехнулся сбледнувшему Нагаеву. – Потому и спрашиваю, Серега, где там твои уши вылезли? Куда ты там залез? Опять же, где, с кем и какие разговоры ты вел? Кому и какие вопросы ты задавал? Ты очень хорошо вспоминай, иначе не просчитаем мы их и вот тогда уж, точно нас завалят, – старшой окончательно перестал таиться и вел открытый разговор. Было видно, что испугался Валерий Михайлович Локтионов, до кровавого поноса испугался.
- Если честно, теперь я и сам удивляюсь, что не с меня они начали, – пожал он плечами, – Недооценил я этих злодеев. Старею, наверное, – без какого-либо кокетства вздохнул майор. – Ты их чем-то спровоцировал, Серега! Думай, чем ты их царапнул? – Михалыч поднялся со скрипнувшего сиденья и протянул руку, – Ладно пошел я, мне лампочку через час глотать.
Про гостинцы, принесенные нами с Вовой, он забыл. Мы тоже о них вспомнили только после того, как Локтионов скрылся в отделении.
Глава 8
Сегодня мы тем же составом опять посетили гражданина Черняева. Он уже три дня, как был отпущен из спецприемника, где полностью, от звонка до звонка отбыл свои пять суток по ментовскому беспределу. По-хорошему, надо было бы дать Чирку еще пару дней в себя прийти, но время поджимало и, мобилизовав Толика с его «буханкой», мы с Вовой снова поехали на «мясуху». Нормы христианства нарушать мы не стали и, чтобы не ввергать в соблазн ближнего, местную шпану, то есть, машину опять оставили у проходной комбината.
Калитка была не заперта и мы беспрепятственно прошли к дому. Стучать пришлось долго. Я был уверен, что Юра дома, поэтому, устав пинать дверь, кивнул более массивному Толику. Кирзовые ботинки Еникеева были покрепче моих легкомысленных туфель и вскоре из-за двери послышалось шарканье ног. А потом и вопросительное шамканье вроде бы чирковского рта.
