«Кучка стихийно возникших фанатов, Олимпийский в июне, передача авторских прав сынку высокопоставленного местного чинуша...», — размышлял Борис Дмитриевич, переваривая итоги состоявшейся встречи.
Ладно, прежний Боря, восемнадцатилетний пацан мог на развод повестись и переписать лёгкой рукой стих и собственный псевдоним на отпрыска секретаря Горкома Невминько, но Сивый нынешний много лет занимался бизнесом и знал, что от предложения Жабы веет дерьмом.
«Полная чушь», — заключил Сивый.
Вениамин Бенедиктович разозлился настолько, что даже пригрозил Боре немедленным отчислением и последующими проблемами с военкоматом. Значит отказ Бори серьезно испортил планы Жабе и возможно даже самому Невминько.
Оставлять все так, как есть Сивый не собирался. Не получится просто вышвырнуть его на обочину в самом начале выбранного пути. Но и садиться сверху на голову и свешивать ноги — такое Борис Дмитриевич тоже не будет терпеть и не позволит никому.
«На чужом хере в рай не выедете», — размышлял он.
Стих, вокруг которого начался сыр-бор был не просто случайным высером молодого пацана из глубинки. И дело было не в том, что строки приглянулись Жабе. Нет, это талантливо написанный текст из 21 века и озвучив его на публику, Сивый запустил некие подковерные движения, как-то так удачно попав с выбранной темой и сам того не ведая. Непонятные пока совершенно движения, стоит признать. Но Борис Дмитриевич не будет собой, если не найдёт где во всей этой истории зарыта собака.
«Поэтому надо разобраться от какой жопы здесь растут ноги», — решил он, выйдя из подъезда и усаживаясь на велосипед.
Пока понятно, что местному первому секретарю Горкома понадобилось зачем-то выпустить в студенческом сборнике своего непутевого сынка. И не просто выпустить, что в принципе не составило бы проблем, положа руку на сердце. Но обязательно сделать это под псевдонимом «Боря Сивый» и с тем самым стихом.
Обо всем этом Сивый размышлял крутя педали велика.
Как человек, всегда считавший себя осознанным, Борис Дмитриевич подметил, что сегодня также допустил нелепую ошибку, какую можно было легко избежать. Негоже было горячиться и окажись на месте Жабы некто другой, менее ненавистный, Боря наверняка бы повёл себя иначе. Но не боги горшки обжигают, ненависть к критику была слишком велика. Да и терпеть ненавидел Сивый таких непонятных толстосумов, которые за счёт талантливых ребят жизнь себе делают краше.
Однако факт оставался на лицо — дорога в литературный мир через сборники, вечера поэзии и членский билет Союза писателей, закрылась раз и навсегда.
«Членский, само слово какое-то неправильное, с душком, и на нехорошие ассоциации сразу подталкивает», — думал Борис, успокаиваясь.
И одновременно подмечал, что там где закрывается одна возможность, всегда появляется другая?
«Мы, считай, ныне не в Союзе живем, хотя и с его большими пережитками былого времени».
А это значит, что хоть с союзом писателей, хоть без, но каждый творческий человек наконец получает право на самореализацию. Безо всяких «говнокружков», околопартийной самодельщины и вкусовщины с восхвалением вождей и светлого коммунистического будущего.
А значит ничего не мешает положить на Жабу и его дружка Невминько большой и толстый. Ну и к примеру напечатать свой стих самостоятельно, в конце то концов.
«Только вот где напечатать?».
Стало понятно, что никаких издательств, которые бы твёрдо стояли на ногах и вообще хоть как-то на чем-то стояли, ещё не появилось.
«Начнут они появляться, как грибы порастут, но чуть позже...».
Эта мысль подтолкнула Бориса Дмитриевича к другой мысли:
«Я могу в принципе открыть свою типографию и печатать талантливых ребят, опыт есть, рынок считай пустой... Только неплохо со всей этой суеты бабки зарабатывать, субсидий то нет и не будет, а благотворительность у меня самого средства отсутствуют».
Мысль Борису Дмитриевичу показалась любопытной. Отчего бы не открыть издательство, когда есть все возможности и рынок чист, как слеза младенца?
«Бабок только нет», — немного охладил свой пыл Боря.
Понятно, что для бизнеса нужен стартовый капитал. Где его взять — другой вопрос. В 1991 году до хрена всяких аферистов, реальных то бизнесменов днём с огнём не сыскать, а бывшие советские спекулянты и барыги будто почкованием множатся. Связываться с такими себе дороже, тем более какие-то совместные дела поворачивать.
День едва перевалил за экватор и начало светить яркое майское солнце, почти летнее. Жутко хотелось пить, поэтому когда впереди появился автомат с газировкой, Боря решил остановиться и прополоскать горло. На сушняках думается так себе, отвлекаешься.
Боря подошёл к автомату за своей порцией прохладительного напитка. Если в других советских городах автоматы с газировкой уже изживали свой век и исчезали с улиц, то в небольшом провинциальном городке дела обстояли чуточку иначе — поздно советская цивилизация добралась до «Беверли Хиллс». АТ-101СК завезли в городок всего несколько лет назад, в количестве нескольких штук и автоматы успели полюбится горожанам. На зиму их убирали, а когда Борис Дмитриевич вернулся в городок в начале 2000-х, то АТ-101СК уже спрятали на складах, списали. То ли от «пережитков» советского прошлого остервенело избавлялись, то ли хрен пойми что им не понравилось, но мнение горожан никому особо интересным не казалось. Может очередному чинушу вкус газировки не нравился. Но ничего другого взамен автоматам на улицах так и не было поставлено.
Боря прислонил велик к автомату. Из-за инфляции уже в начале этого года рубль заметно обесценился и в стране начали повышаться цены, но в автомате по прежнему оставалась прежняя стоимость и пока этого никто не замечал к удовольствию местных. Горящие кнопки выбора напитка предлагали два варианта утолить жажду — вода без сиропа за 1 копейку и с грушевым сиропом, здесь уже просили 3.
Боря по малолетству не отходивший от автомата и хорошо знавший его устройство и принцип работы, решил себя побаловать и выпить «королевской газировки». Сполоснул стеклянный стакан, что тоже создавало особое волшебство в процессе, про себя отметив что окажись такой стакан где-нибудь в середине двухтысячных и его сразу же бы разбили или украли.
«Вот тебе кстати и ответ на вопрос чего это убрали все автоматы с улиц».
Вытащил из кармана пригоршню монет, сунул в монетоприёмник 3 копейки и выбрал газировку с грушевым сиропом. Автомат ожил и через несколько секунд в стакан полился сироп. Ноздри уловили приятный грушевый запах, знакомый с детства. Когда подача сиропа кончилась, Боря резко убрал стакан — сама газировка начала сочиться прямиком в сливное отверстие. Следом Боря кинул ещё 3 копейки, снова получив порцию вкуснячего сиропа, наполнившего стакан чуть больше чем на половину. Дождавшись, когда газировка дойдёт до краев, вытащил стакан, довольный, как слон.
Выдохнув, начал жадно пить, чувствуя как пузырьки приятно щекочут горло и приговаривая:
— Ой как хорошо пошло. Вот это я понимаю, кола рядом не стояла.
Ну и как-то не заметил, что со спины к нему сразу подошли трое лбов.
Херяк!
Сзади прилетел увесистый такой подсрачник. Стакан выпал из рук, разбился. Три голоса заржали в унисон за спиной.
Борис Дмитриевич стремительно развернулся и увидел перед собой Зяблика в сопровождении ещё двух хорошо знакомых рож. То были Вася Погорелов и Саня Кротов, кенты Сивого по прошлой жизни со времён школьной скамьи, учились в параллельном классе.
«Это че за дела такие?», изумился Боря. — «Этот козел мало того, что бабу у меня отнял, так ещё и друзей забирает».
Боря оглядел себя — половина грушевой газировки из стакана расползалось мокрым пятном по груди. Липкая ещё такая на ощупь. Одупляться долго не дали. Антон схватил Сивого за грудки и впечатал в автомат.
— Здорово, Борян! — прыснул Зяблик ядом в лицо.
Локоть его вжался Сивому в горло, в кадык, а изо рта Зяблика смердило чесноком и домашними пельменями. Нос у Зяблика неприлично опух.
