Когда я вернулся на кухню, то застал там Прохора и призрака предка, которые натурально шушукались, словно мальчишки. При моём появлении они сделали вид, что ничего не происходит, синхронно повернувшись в разные стороны.
Я сделал вид, что не заметил. Лишь бы не снова эксперименты с заморской кухней. Двойное усердие в этом деле точно до добра не доведёт.
Выглянул наружу — молоко стояло свежее, рядом с миской были какие-то мелкие следы. То ли кошачьи, то ли ёжика. И стопка газет, завернутая в прозрачную плёнку. Оттуда на меня смотрело лицо императора, тема празднования его дня рождения и предстоящего бала по этому поводу, не сходили в первых полос последние дни.
Я отправил сигнал Василисе и гаргулья спикировала ко мне, изящно приземлившись у ступеней. Я заботливо убрал несколько листьев с её макушки и указал на миску:
— Ты уж для Прохора сделай вид, что тебе нравится. Порадуй старика.
Птичка послушно курлыкнула, а я подкрепил просьбу ментальной поправкой, завязав на слугу особое поведение. Мелочь, а ему приятно будет. Его веру в силу доброты мне нарушать не хотелось.
Гаргулья тут же попробовала полакать молоко, перепачкала им всю морду и разлила по крыльцу. Я утешающе почесал её гребень и, прихватив прессу, вернулся в дом.
За завтраком патриарх неожиданно спросил:
— Ты же собираешься на императорский бал, верно?
— А я должен? — нахмурился я.
Светские мероприятия подобного масштаба всегда вызывали во мне жалость к потерянному времени. Какие-то полезные знакомства и связи в такой толпе завести было сложно, а показательные выступления мне никогда не нравились.
— Мы приглашены, — вроде равнодушно сказал дед, но я ощутил его волнение.
Вот чёрт, похоже придется идти.
Граф пусть не был любителем светской жизни, но из-за потери репутации Вознесенских всё же сильно переживал. И из-за того, как быстро отвернулся высший свет. Приглашение на столь важное событие было знаком. Даже намёком на то, что можно вернуться ко двору и восстановить честь.
Меня изменчивое отношение сливок общества вообще не волновало. Цена этому была ноль.
Но, раз это важно для деда, значит и для меня будет. На один вечер, по крайней мере.
— Ну раз так, наверное стоит пойти, — осторожно ответил я.
— Да, ты прав, Саша, наверное стоит... — патриарх сделал вид, что задумался. — Всё же отказ императору могут счесть оскорбительным.
Это вряд ли, подобающий предлог всегда можно найти. Вот только после этого про нас резко все забудут. Но с такой прекрасной возможностью я попрощался:
— Тогда мы отправимся на императорский бал.
— Я вызову портного, пока ещё достаточно времени для подготовки, — оживился граф. — Для нас обоих.
Я закатил глаза, придется раскошелиться на аксессуары и костюм, который я надену только один раз и то чтобы пустить пыль в глаза. Лучше бы начал постройку второй лаборатории. Но хоть хорошо, что день рождения у императора раз в году.
Значит, тем более пора заниматься денежным вопросом.
Поэтому после завтрака я связался с Ряпушкиным и мы договорились о встрече. Заключение договора поможет забыть о всех непредвиденных расходах. В том, что я с задачей справлюсь, я не сомневался. Как и в том, что Драговит не станет скупиться.
Тем более ещё был глава купеческой гильдии с «оком василиска». Но пока барон подготавливает мощную рекламную кампанию, я займусь более увлекательным артефактом.
А там получу ранг ментальной магии и делать артефакты для Кусова станет гораздо быстрее и проще.
***
Бумаги мы подписали быстро. Ректор спокойно принял все дополнения про риски, порчу имущества и прочий возможный ущерб. Хладнокровно указал сумму, от которой внутри потеплело. Её должно с лихвой хватить на лечение патриарха. Ну а там разберемся.
— Мой сын прибудет завтра, — сообщил Драговит, когда мы закончили оформление. — Как вам будет удобно работать?
— Мне нужен доступ к зеркалу в любое время. И я правильно понимаю, что из академии артефакт не вывезти?
— Это исключено, — кивнул мужчина.
— Тогда его нужно переместить в лабораторию кафедры артефакторики. Мне потребуется мощный защитный контур.
Ряпушкин замешкался и не торопился с ответом.
— С этим какие-то проблемы?
— Князь Левандовский... — с ректора слетела маска равнодушия и он поморщился.
Тот самый слабый артефактор, что преподавал в императорской академии, ясно. На лицо конфликт интересов. Левандовскому не интересно, когда на его кафедру приходят чужие. А ректору не интересно связываться и скандалить с князем.
— Я решу этот вопрос, — выдавил Драговит, вздохнув. — И, если позволите, то дам совет. Постарайтесь не ссориться с его светлостью. Аркадий Власович имеет много возможностей испортить вам жизнь.
Лишь бы под ногами не мешался. В том, что князь способен хоть как-то повлиять на мою жизнь, я сомневался. Один попытался уже.
— Постараюсь, — воспитано ответил я. — Его светлость, поправьте меня если я не прав, не в курсе поломки артефакта?
Ректор совсем помрачнел и снова вздохнул. Прямо фонтан эмоции у него сегодня. Явно тема тяжелая.
— Нет. И мне придется взять с него слово чести, что и прочие не будут в курсе. Каким-то образом...
Я ему искренне сочувствовал, но их внутренние препирательства меня не касались. Постараюсь не усугублять, а там посмотрим. Может Левандовский проникнется, увидев пример отличной работы. Я всегда верил в лучшее.
— Я организую всё в ближайшее время, — ректор взял себя в руки и ко мне снова обратился холодный взгляд. — И сразу же сообщу вам. Пропуск оформлю сейчас же, если вы подождете несколько минут.
— Подожду. Мне бы хотелось взглянуть на зеркало, пока вы этим занимаетесь.
Ряпушкин проводил меня и открыл церемониальный зал, отключив защитную систему.
Возле дверей, как я и просил, стояла охрана. Гвардейцы, оба не ниже третьего ранга. Они смерили меня оценивающим взглядом и отвернулись. От их мундиров фонило чем-то убойным. Вот и славно, пройти мимо таких затруднительно.
Вокруг зеркала я бродил, как кот возле сметаны. Не прикасаясь, прощупывал спящие силы. Тихослав объяснил, где именно
