class="p1">— А если с птицей? — придумал тролль, вспомнив про живую почту.
— Чего? Какой еще птицей? — не понял зеленый.
— Ну, птичья почта. Чо, не слышал? Видимо, у вас тут подобное не распространено… Ладно, в трех словах — все просто. Берешь птицу, пишешь послание, привязываешь к лапе. И отпускаешь. Та летит. Понятно?
— Не понятно. Откуда птица знает куда лететь, а? — Трах-Бабах уселся на пятую точку и ногой почесал ухо — руки-то были заняты.
— Хороший вопрос. Ну, они обычно летят туда, где много жратвы.
— Умник, мля! — Лектор даже отвернулся.
— Тогда к оркам точно не полетит — там все уже сожрали! — сообразил гоблин. — И вообще, сомневаюсь, что в жратве дело.
— Ты прав, зеленый. Геолокация у них встроенная! — согласился Керн и обернулся. — Эй, Джанго! Голуби у вас есть?
— А-а? — ужаснулся гоблин, вспомнив про страсти, которые ему рассказывал Николай, еще на «Небздящем». — Это те, которые свирепые летающие хищники-гоблиноеды? Ты что, с ума сошел?
— Какие нахрен гоблиноеды? Это самые безобидные птицы! — недовольно отмахнулся тролль. — Ходят, курлыкают. Все, не бзди! Бумага есть?
Бумаги не нашлось. Голубя тоже.
Напряжение вроде рассеялось — сатиры уже не проявляли агрессии, все еще глядя на фиолетовую ерунду. Неведомая хрень в лапах Трах-Бабаха определенно была серьезным аргументом. Шаткий нейтралитет, но как-то так.
Обратились за птицей к сатирам. Пока объяснили, прошла вечность. Но, кажется, нас поняли. Принесли какого-то общипанного петуха, с тонкой шеей. Сказали, что птица умная и может быть полезной.
Керн засомневался — у птицы даже глаза в разные стороны смотрели. Когда тот клевал зерно, трижды промахнулся.
— Это же цесарка! — восхитился Лектор, опознав пернатого. — Они ж вроде не летают. Глянь, у них крылья недоразвиты⁈
— Значит, пусть пешком идет, — придумал отговорку Керн. Он уже и сам был не рад, что предложил этот метод и на успех практически не рассчитывал. Лектор в голове захрюкал от беззвучного смеха, представив себе работу этого пернатого почтальона.
— Не дойдет. Сожрут, — авторитетно заявил гоблин.
— Значит, отправим двух, — тролль обернулся к Джанго. — Эй! А у вас еще эти куры есть?
— И где ты писать будешь? — удивился Трахтенберг. — Бумага это де-фи-цит. Во!
— Да? Тогда я ему на ухо надиктую, — задумчиво хмыкнул тролль.
Лектор ржал. Как тролль.
А успокоившись, начал возмущаться, почему на Лианоре бумага на вес золота⁈ Впрочем, не стоило полностью полагаться на гоблина — может она и была, только называлась как-то иначе. Ну, пергамент там. Или папирус какой-нибудь.
Диктовать послание этому петуху было бессмысленно. Весь внешний вид птицы говорил о том, что лучшее, на что она годится, это бульон. Но раз сказал — значит нужно сделать. Перед гоблином нужно же выпендриться, да и сатирам полезно посмотреть будет. Но это не точно.
— Все! Надиктовал! — Керн выпрямился и глянул на цесарку. О том, что она не дойдет, можно было никому не рассказывать. — Куда лететь знаешь?
Ни хрена она не знала. Очевидно же.
— Короче, туда! — Керн пальцем определил маршрут и отвесил ей смачного пинка с переподвыподвертом. — Все, пошла отсюда!
Выпустив сноп перьев, птица чертыхаясь, ломанула через кусты, сразу скрывшись из вида. Дублера ей не нашли, так что в целом можно было сказать, что почтальонская миссия провалена на корню.
— Ну все, готово, — тролль был рад, что идея с почтой хоть как-то реализовалась. Про успех можно даже не заикаться. — Эй, Джанго освобожденный! Куда идти?
— За мной! — ответил черный сатир и двинулся в сторону едва заметной тропинки в зарослях. Тролль последовал за ним, а Трахтенберг остался наедине с неведомой хренью, что-то бормоча себе под нос…
— Э-э! Барриса! — меня яростно трясли за плечо. Но мне было пофигу.
Тогда в морду брызнули водой. Горячей.
Я сразу пришел в себя. Такое бывает — ты понимаешь, что тебя трясут, мешают, а ничего сделать не можешь. И не хочешь. И тут… н-на!
С огромным трудом я приоткрыл глаза, тут же закрыл снова. Потекли слезы.
Нет, не от стыда. Коварный луч света почти ослепил меня, да еще и соленый пот вместе с горячей водой поспособствовали, мдэ.
Одновременно я понял, что лежу на чем-то твердом и оно то и дело вздрагивает и трясется.
— А-э? — промычал я, попытавшись прикрыться рукой, но та оказалась какой-то резиновой и совсем непослушной.
— Тихо, не так резко, — тот же голос стал тверже. — Яд пустынной Мябы смертелен, а тебя каким-то пронесло. Не иначе, демоны вмешались. Или духи.
— Серый! Живой? Как себя чувствуешь? — о, этот голос я знал. Пиротехник Бензобах. — Я уж думал ты все, отошел в мир иной. Шесть часов валялся.
— Сколько? — охнул я, попытавшись сесть на пятую точку. Едва не соскользнул — был настолько слаб, да еще и скользкий панцирь… Да, меня закинули на тортилу сверху. Как тюфяк.
— Ты как это сделал? — Омар был тут как тут. — Откуда у орков такая магия?
— Да какая там магия… так, особенность.
— Ты сразил троих, одним ударом. Я такого еще не видел… Кто ты, красный орк?
— Я великий воин! Бард по совместительству…
Бензобах хмыкнул.
— Вы никакие не артисты и никогда ими не были! — Омар вдруг остановился. Пум-Ба впереди продолжил движение, за ним ползла тортила. — Я вижу. Вы не отсюда, верно?
Мы с Коляном напряглись, переглянулись. Ожидали продолжения.
— Пространственная магия, да? — собакоголовый был на редкость проницательным.
— Да, — наконец ответил я, ощутив какой-то душевный подъем. — Мы прибыли, чтобы не дать этому миру погибнуть. Почти все наши навыки забыты, но мы их непременно вспомним. И тогда темный Властелин падет. Мы загоним его обратно в ту дыру, из которой он вылез!
— Серьезная цель! Теперь я понимаю, почему вы такие странные и упрямые. И хотя не поддерживаю всю вашу ерунду про союз народов, но то что обещал, я доведу до конца. Доведу вас до гномов. О, кстати… Отсюда уже видно их «Барахолку».
— Чего?
— Это их поселок. Эти гномы странные, именуют себя речными жителями. Полугномы. Ничего не добывают, но зато все продают или меняют. Здесь вы можете договориться о переправе на другой берег, где
