– Да.
– А ведь это очень похоже на правду, – Азад в сильном волнении стащил с головы вязаную шапочку и смял ее в кулаке. – Что, если коридор действительно вывел нас в будущее Земли? Миллион лет спустя… И мы, как герой Уэллса… помните «Машину времени»? Тогда все становится на свои места. Эти растения, эти животные… Ведь все живое за это время эволюционировало, не так ли? И сутки стали длиннее, потому что Земля замедлила свое вращение… И эта дуга (он показал вверх) – за это время Луна развалилась и образовала кольцо вокруг планеты…
– А люди? – напомнил Султан.
– Что ж, – со вздохом сказал Азад, – остается с сожалением констатировать, что человек как биологический вид вымер.
– Одичал? – предположил Султан.
– Зачем одичал? Просто выродился. Перед этим, скорее всего, достиг наивысшей стадии своего общественного развития…
– Коммунизма, что ли? – насмешливо спросил из темноты Майор.
– Капитализма, – в тон ему сказал Проводник.
– Да будет вам, – Азад нетерпеливо махнул рукой и продолжал, возбужденно блестя глазами. – Они полностью слились с Природой, понимаете? Никаких машин, никаких заводов… Они питались гигантскими съедобными грибами, они пили нектар и молоко травоядных крыс, они спали на этих деревьях, как на ложах, и цветы пели им колыбельную перед сном, а по утрам… э э э…
– … «Марш Энтузиастов», – ядовито подсказал Майор. – Ты не доцент, Доцент! Ты настоящий поэт! Низами!
– … Э-э… Не перебивайте… И даже комаров всех вывели… Это же истинный руссоистский [9] рай! Цветущие луга, чистый воздух, пляжи, сколько угодно пищи, и ничего вредного и опасного… Благоустроенная планета…
– А Хищник? – прервал разбег его мыслей Султан.
– А… пп… – Азад смешался, потом, запинаясь, предположил: – Ну, всякое бывает… какая-нибудь мутация… Или Хищник – не местное существо, а попало сюда, скажем, из Космоса…
– Не-ет, Доцент, ты даже не поэт, – протянул Майор. – Ты фантаст. Этот, как его … Азимов. Тогда объясни мне, фантаст, – а что такое Поляна? И для чего она? Ее что, тоже наши потомки создали? Или создадут… Или еще не соз… Тьфу, запутаешься с вами!
– У меня есть одна гипотеза… – медленно сказал Доцент. Все насмешки ему были как с гуся вода. Он упорно развивал свою мысль. – Перед тем, как окончательно выродиться, человечество, я думаю, достигло небывалых высот в науке и технике. И Поляна – созданный людьми будущего такой информационный колодец, наполненный особым веществом… В этом веществе записано во всех подробностях все, что когда-либо было на Земле – каждая вещь, каждое живое существо, каждый человек. Своеобразный склад, информационное хранилище, из которого усилием воли можно получить все, что угодно. В любой момент. Может, таких Полян много по всей планете, а нам известна только одна.
– Минуточку, – прервал его Султан. – Я могу с тобой согласиться во многом. Сейчас – Интернет, а через полмиллиона лет – Поляна. Может быть. Но зачем понадобилось записывать, как ты говоришь, каждого жившего когда-то человека и даже каждую собаку? Для чего людям будущего нужны наши покойники?
– Сложный вопрос, – признался Азад. – Я могу лишь предположить, что такова природа вещества Поляны – хранить образы всех и вся. Просто наши потомки могли получать из этого вещества нужные для себя предметы – орудия труда, украшения, может быть, какую-нибудь особенную пищу, одежду. Как в магазине. А уж мы пользуемся Поляной по-иному. Исходя из наших интересов… В общем, наши потомки пользовались всем этим, пользовались… а потом цивилизация угасла.
– Чего же это они? – удивился из темноты Майор. – Да в таком мире живи – не хочу! Работать не надо, воевать не из-за чего… Ни забот, ни хлопот. Любую вещь, какую ни пожелаешь, тебе на блюдечке… Рай! Отчего же все люди повымирали?
– Может, оттого и вымерли, – мрачно сказал Доцент. – Оттого, что жили на всем готовом. Изобилие, друг Майор, – это одна сторона медали. На другой стороне нарисованы жуткие вещи. Пресыщенность, отсутствие стимула к деятельности, апатия, отвращение к жизни, скука… Это вам, Майор, не фунт изюму. На всем готовеньком и вымереть можно, я считаю.
– Их бы на наше место… – Майор сплюнул и закашлялся. – Тогда бы… кха-кха… им было бы не до скуки… кха… и не до апатии…
– У каждого времени – свои проблемы, – сухо заметил ученый.
– Возможно, случилась какая-нибудь эпидемия, – негромко предположил Султан. – Вспомните поле, полное скелетов… Или же всех людей пожрал Хищник.
– Хищник, Хищник! – сорвался Майор. Он стремительно появился в свете костра. – Только и слышишь – Хищник, Хищник! А может, и нет никакого Хищника? – оскалился он. – Может, наш друг Проводник просто выдумал его, как бабайку для детей, и пугает всех, а? Цену себе набивает…
Запахло новой ссорой. К счастью, Саид не поднял брошенной перчатки.
– Да? – холодно сказал он. – Тогда оставь свою пушку и иди прогуляйся где-нибудь неподалеку. Рискнешь?С минуту Майор постоял у костра, покачиваясь с пяток на носки и обратно; он как бы обдумывал ответ, но так ничего и не ответил, и ушел обратно во тьму – нести дозорную службу.
– Они были как дети, – повторил Азад.
– Что, сынок, совсем никого не осталось? – поинтересовался Султан, обращаясь к Проводнику.
– Никто и никогда не встречал здесь ни одного человека, – ответил Саид. – И вообще никаких следов человеческой деятельности, я вам уже говорил, – ни развалин, ничего. Правда… – он замолчал.
– Что? Что? – возбужденно спросил Азад.
– Рустам рассказывал мне… Правда, я сам не видел, врать не буду… Далеко к западу отсюда он якобы нашел странный объект…
– Какой же?! – буквально крикнул Азад.
– Он говорил – какая-то вертикально стоящая пятиугольная плита, большая, как шкаф. И не каменная, а из какого-то непонятного материала… И на ней…
Азад больше не мог даже говорить. Он схватил Саида за руку и умоляюще смотрел на него.
– …и на ней, – продолжал Саид, – отпечатки человеческих ладоней. Двенадцать или пятнадцать, не помню точно. Вдавленные отпечатки, и ладошки маленькие, как у детей… И все отпечатки – правой руки.
– Это они прощались… – прошептал Азад, невидящим взглядом уставившись на огонь.
– Кто? С кем? – не понял Султан.
– Самые последние люди на Земле… – тихо сказал ученый. Потом он провел рукой по глазам и неуверенно рассмеялся. – Простите, – сказал он. – Просто мне так показалось. Сам не знаю, что на меня нашло… Конечно, это все мои догадки. Как оно все было – вернее, будет – на самом деле, никто не знает.
– Жуткие у вас догадки, Азад-муаллим, – сквозь зубы сказал Саид. – Просто кошмарные.
– Простите, – еще раз сказал ученый. – Это нервы. Нервы ни к черту…
– Теперь понятно, почему кто-то назвал этот край Елисейскими Полями, – задумчиво проговорил Султан. Лицо его в отблесках костра казалось лицом очень пожилой обезьяны, шимпанзе или гиббона.
– Я бы назвал этот мир скорее Авалоном, – сказал ученый и, поймав вопросительный взгляд старика, пояснил: – Древние кельты называли так блаженную страну, в которую отправлялись души умерших.
То ли Султан знал, кто такие были древние кельты, то ли не знал и это ему было в высшей степени безразлично, но он не стал больше ничего говорить, а лишь глубоко о чем-то задумался.
Азад тоже погрузился в какие-то свои мысли. Потом он неожиданно сказал:
– А вот мои студентки пишут стихи…
– Да ну? – удивился Саид. – Вы же сами говорили, что студенты сейчас пошли непутевые…
– Ну, в общем-то так, – согласился Азад. – Правда, я несколько утрировал. Не все такие, конечно. А некоторые студентки у меня просто умницы, и пишут стихи. Всякие стихи, и светлые, и безысходные… О настоящем, о будущем, о душе… У одной, помню, стихи такие сердитые… – и он, прикрыв глаза, продекламировал:
– Огонь воруя у Природы,
Глотаем едкий его дым.
Мы – поколение уродов,
Не ведающих, что творим.
Мы воду черпаем, так нужно,
Но вот уже который год
На дне колодца только лужа,
А мы стоим, разинув рот.
И, дверь раскрыв в немую бездну,
Чуть оттолкнувшись от земли,
Мы врем друг другу повсеместно, Что для полета рождены… [10]
– А у другой студентки стихи философские, о Боге, о людях… Сейчас… – и ученый, напрягая мускулы лица, стал читать по памяти:
– Все мы ходим под Богом,
В жизни ищем свой путь,
Выбираем дороги,
Ошибаясь чуть-чуть.
Мы порою теряем
Богом данный нам клад,
Убегаем от рая
