Я слушал и кивал, кое-что даже запомнил. Компания единомышленников. Молодых амбициозных мечтателей. Пока еще убежденных в скорой победе и в правильности выбранного пути.
Однако устроились эти мечтатели весьма неплохо. Квартира Ирмы занимала весь верхний этаж аккуратного дореволюционного особнячка, вместе с чердаком и крышей. И впрямь идеальное место для вечеринок, романтичнее не придумаешь.
Дверь распахнулась, на пороге стояла рыжеволосая девушка, тонкая-звонкая, смеющиеся глаза, большой рот. Ей было лет, наверное, тридцать, но девушки такого типа до самой старости выглядят школьницами. Ее искрящиеся глаза с любопытством уставились на меня.
— Ирма, ты собираешься пустить сюда русскую свинью? — раздался мужской голос из глубины коридора.
Глава 7
Хозяин голоса выдвинулся из полумрака собственной персоной. Ага, знаю его. Шарфюрер СС из тех, что регулярно заходят в кабинет графа. Судя по нашивкам, занимается он всяческой логистикой и перевозками. Дитрих какой-то там, не запомнил фамилию. Юноша субтильный, над верхней губой — жиденькие усишки. Ремень на серой форме затянут так туго, что талия у него смотрится чуть ли не девичьей. Вот только смотрел этот грозный вояка вовсе не на меня. А на Марту. Ее рука, которой она держалась за меня, заметно напряглась.
— Ирма, ты же обещала, что его не будет! — почти взвизгнула она.
— Марта, мы же старые друзья, не могу же я его выгнать! — рыжая хозяйка вечеринки похлопала пушистыми ресницами.
— Это ты ведешь себя неприлично, а не я! — Дитрих расправил плечи, принимая героическую позу.
— Мое поведение — это не твоя забота! — огрызнулась Марта.
— Этому русскому среди нас не место! — парень сделал еще шаг вперед, перекрывая дверной проем. — И я не допущу…
— Это ты позоришься сейчас, а не я! — Марта легонько толкнула его кулачком в не очень могучую грудь. — Придумал себе, что имеешь на меня какие-то права, и…
— Марта, ты же мне клялась… — в голосе Дитриха сквозила обида.
Хех, экспозиция ясна. Тут имеет место личная драма. Этот парень — бывший хахаль Марты, которому я перешел дорогу.
— Зачем же устраивать сцены на пороге? — усмехнулся я. — Герр шарфюрер, предлагаю нам с вами выйти во двор и поговорить по-мужски. Идет?
— Да! — запальчиво ответил Дитрих. — Нечего тут слушать это кудахтанье!
— Ты что о себе возомнил! — взвилась Марта, но я придержал ее за талию.
— Марта, все будет хорошо, — прошептал я ей на ухо. — Развлекайтесь пока, я скоро приду.
Я посторонился, давая дорогу оскорбленному в лучших чувствах шарфюреру. Его сапоги грозно загрохотали вниз по лестнице.
— Иди, ни о чем не беспокойся, — я слегка подтолкнул Марту к ее подруге и спустился следом за Дитрихом.
Двор особняка был уютным — аккуратно подстриженные кустики, слегка запущенные клумбы, усыпанные оранжевыми цветами, скамейки… Их явно не так давно перекрашивали. На улице пыл грозного шарфюрера поубавился. Он как-то привык видеть меня склонившимся над бумагами за столом, в идиотских очечках и с ботанским выражением на лице. Но оказавшись со мной лицом к лицу, внезапно обнаружил, что я выше его почти на голову, да и в плечах изрядно пошире. На лице его появилось растерянное выражение, он стрельнул глазами вправо-влево. Патруль что ли ищет, чтобы в случае чего на помощь позвать?
Впрочем, бить я его не собирался. Драки всеми разновидностями немецкой полиции очень сильно не одобрялись и довольно жестоко наказывались.
— Присядем? — я кивнул в сторону ближайшей скамейки. — Краска вроде высохла, так что одежду не изгваздаем.
— Я не собираюсь с тобой разговаривать! — собрав остатки смелости, рявкнул Дитрих.
— А у тебя какой был план? — я склонил голову на бок и с интересом посмотрел на шарфюрера. — Побить мое лицо и показать, кто тут главный?
Глаза Дитриха снова забегали.
— Да брось, Дитрих, я тебя вдвое тяжелее, — засмеялся я. — Разобраться по-мужски — это применить голову, а не кулаки. Или вас этому в вашей эсэсовской школе не учили? Давай присядем и поболтаем. Мы же работаем вместе, неужели два умных человека не смогут придумать решение этой небольшой проблемы?
На самом деле, будь он кем-то другим, я бы не стал разводить дипломатию. Даже драться бы не пришлось — рыкнул разок, и юноша сбежал бы, держась за ремень штанов. Но вот конкретно этого юношу мне хотелось зацепить на крючок. И может даже подружиться. Просто я слышал краем уха их разговоры с графом. Дитрих — это был не просто Дитрих. Кажется, именно этому исполнительному юноше граф намерен поручить демонтаж и транспортировку янтарной комнаты. На самом деле это мальчик из хорошей семьи с образованием в области архитектуры и искусства.
— Ты хорошо говоришь по-немецки, — все еще раздраженным, но уже не слишком агрессивным тоном сказал он.
— Мой отец немец, — сказал я. — В семье было принято общаться скорее по-немецки, чем по-русски.
Я изучающе смотрел на него. Он приободрился. Хрен его знает, был ли он настоящим шовинистом, или только пропагандирую листовку нашел. Но ему явно стало легче от осознания того, что я не совсем настоящий русский.
— Так это поэтому герр граф взял тебя к себе? — обрадованно произнес он.
Через пять минут легкой беседы, Дитрих выложил мне все свои печали, как на духу. Они с Мартой знакомы чуть ли не с рождения. Родители жили в соседних домах, дружили, собирались их поженить, когда время придет. Они всегда с Мартой были вместе. И на фронт отправились тоже вместе. Вот только в Пскове все пошло наперекосяк. Отношения разладились, Марта стала его избегать и крутить носом. А потом появился я. И Дитриха все эти обстоятельства очень печалят.
— Друг мой, ты же мужчина, — сказал я. — Ты умный, образованный, на хорошем счету, и тебя ждет блестящее будущее. Ты не должен зацикливаться на одной женщине.
— Наверное, ты прав, Алекс… — проговорил он и лицо его стало таким умилительно-серьезным, что я чуть не заржал. Хорошо сдержался, а то пафос момента был бы похерен. — За меня всю жизнь, получается, думали мои родители. Они говорили, что мы с Мартой должны пожениться, и я был убежден, что так и будет. Только здесь я получил полную власть над своей жизнью!
— Ну так что? — я кивнул в сторону входной двери в особняк. — Вернемся на вечеринку? А то девушки волнуются.
— Да! — Дитрих вскочил со скамейки, сделал шаг к двери, потом повернулся и протянул мне руку. Я, разумеется, рукопожатие принял. — Алекс, я рад, что с тобой познакомился. Ты хороший человек.
— Я тоже рад знакомству, Дитрих, — ответил я. — Надеюсь, оно нам обоим пойдет на пользу.
Когда Марта увидела нас входящими в квартиру ее подруги вместе, то ее глаза от удивления стали большими и круглыми. Она явно хотела оттащить меня в сторонку и узнать, что такое между нами произошло, что мы вернулись чуть ли не друзьями. Но Дитрих шагнул к ней первым, взял за локоток и отвел в соседнюю комнату, скрытую занавеской. Разговор длился недолго, повышенных оборотов не было слышно. Буквально минут через пять они уже вышли. Причем Марта выглядела еще более удивленной. Ну а я, за время пока они шушукались, я успел познакомиться с остальными гостями. Кроме нас с Мартой и Дитриха, их было восемь, то есть четыре пары.
В сущности, эта вечеринка мало чем отличалась от многих других-прочих, на которых мне случалось бывать. Сначала все просто болтали, разливая по бокалам содержимое многочисленных бутылок. Потом кто-то включил патефон, начались танцы. Потом кто-то предложил сыграть в фанты. Потом снова танцевали. Рассказывали анекдоты. Делились сплетнями. Обсуждали планы на будущее.
В чем-то это было странно. Девушки в красивых платьях, парни — кто в форме, кто в гражданском. Смех, звон бокалов, шуточки… Будто вокруг не было никакой войны. Будто сегодня утром виселицу на площади не «украсили» тремя свежими трупами с табличками «вор», «предатель» и еще один «предатель». Будто в нескольких километрах не обтягивали стену госпиталя очередным слоем колючей проволоки. Будто впереди не было кровавой бани с миллионами погибших…
