фехтует, поэтому если я хочу стать сильнее него, мне нужно увеличивать магический резерв. Но Колк недостаточно хорошо фехтует, чтобы победить Ротода, у которого магии еще больше, а навыков намного меньше. Настолько, что я почти не применяя магию могу его победить.
За время нашего разговора мы подошли к постоялому двору, и Огль направился к конюшне, а я к тренировочной площадке, где ожидаемо увидел Ротода. Он очень медленно повторял то, что в карате называют ката. Цепочку из шагов, уворотов и ударов. Меня он заметил, кивнул, но занятие свое не прервал. Наблюдал я за этим минут пятнадцать, навалившись на заграждение. В этом виделось что-то красивое, но незавершенное, и, как бы сказать, не до конца понятное. Еще в моем мире, на просторах интернета, мне попалось очень интересное определение красоты. Красота — это подсознательно воспринятая функциональность. Это значит что наше подсознание всему вокруг приписывает какую-то функцию, а наше подсознание, когда мы что-то видим, «обсчитывает» параметры того, как вот это будет выполнять эту самую функцию. И чем больше то, на что мы смотрим, похоже на то, что должно выполнять эту функцию, тем красивее оно нам кажется. Отсюда следовало две вещи. Если разные люди по разному представляли функцию одного и того же, то то, что для одного будет красивым, для другого нет, что очевидно. И если два человека одинаково представляют функцию одного и того же, но глубина понимания разная, то… то, что для одного будет красивым, для другого нет, и вот это менее очевидно. И вот сейчас я на себе ощущал вот это нехватку глубины понимания рукомашества, а в данном случае скорее палкомахательства. Ну и неточное исполнение этих самых «ката».
— Лови!
Отвлёк меня от размышлений окрик со спины. А когда я начал поворачиваться, что-то больно толкнуло меня в плечо, и зазвенело под ногами.
— Первый тест ты провалил, — улыбнулся подошедший Огль, — поднимай и пошли посмотри что ты ещё не умеешь.
Я потер плечо и поднял тренировочный, ну её знаю, на меч это тянуло только с учётом моего роста, я же все-таки ещё подросток. А так скорее длинный кинжал. Огль стоял в дальнем, от не прекращающего своё занятия северянина, и ждал меня. Мне ничего не оставалось делать, кроме как встать напротив.
— Попробуй меня ударить.
***
Знаете это ощущение, когда у тебя что-то болит, но не сильно. И ты специально напрягаешь эту часть тела, чтобы она немного сильнее заболела, а потом перестала на какое-то время, чтобы насладиться вот этим ощущением уходящей боли. Это не пресловутая «приятная усталость», и не крепатура. Это что-то похожее, но одновременно другое. Как в детстве прикусывать язык о десну, после удалённого молочного зубы, или срывается коросты, или протирание синяка, или да, потягушки при крепатуре. Вот чем-то таким я и занимался, лёжа на своём топчане, потому, что у меня болело всë. Этот бешенный вентилятор умудрился дотянуться своим мечом почти до каждой моей мышцы. Почти, потому, что некоторые, он оставил для камней пуляемых телекинезом. И знаете что он сказал после этого? «Как прекрасно что ты ничего не умеешь!» После чего предложил учиться у него. Конечно я согласился. И я понимаю чем хорошо полное отсутствие навыков — меня не придется переучивать. Но можно же было как-то мягче высказаться!
Мое времяпрепровождение с оттенком мазохизма было приправлено еще и тренировочным процессом. Напрягая те или иные мышцы, я старался направить туда ману. Получалось хуже чем с отдельными участками мозга, но тоже неплохо. Остальные мальчишки сидели кружком на топчане у входа и о чем-то переговаривались. Моя койка, кстати, находилась в дальнем от входа углу. Вроде как это было не самое престижное место, но мне оно нравилось тем, что со мне могли подойти только с одного боку, и на него никто не претендовал. Вообще удивительно, но парни не проверяли меня на прочность провоцируя на агрессию и драку, хотя все кто появился позже такую проверку прошли. Кто-то сдался и попал в конец иерархии, такие обычно спали ближе ко мне, кто-то показал зубы, был бит, и после стал на равных с местными «волчатами», кто-то прям совсем не вписался, но такие обычно отправлялись куда-то дальше от границ. Тут же формировался крепкий коллектив, в котором мне не было места. Но и к лучшему. Как говорится,: таких друзей, за хвост и в музей. В общем я был рад что меня не трогали, и особо не задумывался почему так. Под такие незамысловатые рассуждения я и заснул.
Следующие две атнивки для меня прошли под знаком выжатого попаданца. Оглю было скучно, он был благодарен мне за помощь в день нашего знакомства, и поэтому гонял меня всерьез. Зато я выяснил еще один плюс магии — повышенная регенерация. Нет, меня никто не калечил, но я пытался заняться спортом в прошлой жизни, и помню как болели мышцы от нагрузки. Тут же, уже на утро, если я не забывал «помедитировать» перед сном прогоняя остатки магии по всему телу, я чувствовал только зверский голод. А если засыпал раньше — то слабую боль, как будто день на четвертый-пятый после тренировки. Отсюда я и сделал свои выводы про регенерацию. Отдельно про тренировки. Упражнения были… странными. Нечто среднее между классикой из ранних фильмов про Джеки Чана, и обычной ОФП. На территории охотничьего лагеря было несколько самодельных полос препятствий, которые соорудили приезжие, и Огль одну из них модифицировал. И теперь каждый день я проходил ее по нескольку раз после обычных упражнений, типа отжимания, приседания и уголка. Причем упражнения эти были тоже несколько модифицированными. Например отжимания я делал сначала на ладонях, потом толчком отрывал руки от земли, и приземлялся на пальцы, потом так же на внешнюю часть ладони, снова пальцы и снова обычные, на ладонях. Эти упражнения, как пояснил Огль, укрепляли запястья. Огль кстати все подробно объяснял. Особенно после того, как понял, что я неплохо знаю анатомию. Ну как неплохо, я когда-то пытался заучить атлас человеческого тела, да на ютубе смотрел ролики про биохимию мозга, гормоны и механику боевых искусств. И для нашего мира, это чуть меньше чем знает нормальный спортсмен, но для местных, это примерно столько, сколько знает хороший лекарь. Некоторыми знаниями я даже Огля смог удивить. Объяснил это тем, что с детства разделывал разное зверьё.
Мои размышления прервал
