Если поймают его за этим занятием, то шкуру спустят, как пить дать. Однако опасность приятно будоражила кровь, да и отомстить хотелось Жучке и за Парашу, и за Ульяну.
О приметах Егор узнал из дедовских книг. А о старинных часах, и тут Егору опять повезло, рассказывал дед. И механизм показывал, были у них дома напольные часы с маятником. Так что остановить часы в гостиной и столовой Егору труда не составило.
Мыши одежду погрызли, часы в доме остановились — приметы скорой смерти. Если Жучка суеверна, это ее напугает.
Поутру вопль в барском доме слышали даже соседи. Егора уже растолкали, — после ночной вылазки он добрался до людской без приключений и уснул, как убитый, — и накормили кашей. Дед велел заняться проверкой экипажей и упряжи для лошадей.
Поездка в Саратов предстояла конная и долгая. Железную дорогу в те края еще не проложили, а по суше путь короче, чем по Волге, хотя пассажирские пароходы уже появились.
Болтая с конюхами, Егор осуществил и другую часть своего плана — пустил слух, что беспорядки в тех краях такие, что крестьяне против господ выступают. Еще и посетовал, как беспокоится о безопасности ее светлости Ульяны Дмитриевны. Слухи, как известно, распространяются, как лесной пожар — быстро и неотвратимо.
Прооравшись, Жучка поставила на уши весь дом, а после отбыла в монастырь молиться. И Ульяну с собой забрала. Сборы в путешествие временно приостановили. Никто не мог толком сказать, сколько человек поедут в Стожары, да и поедут ли.
Воспользовавшись случаем, Егор отпросился у деда и отправился бродить по Москве. Уж больно интересно было посмотреть, как выглядел центр города за сто тридцать девять лет до Егорова рождения.
Кремль, храм Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому — все на своих местах. На месте поймы реки Неглинки уже разбили Кремлевский сад, недавно переименованный в Александровский. Большой театр… В колесницу запряжены четыре коня. Дед рассказывал, что когда-то их было три…
Магазины, лавки, кабаки, аптеки, парикмахерские… Грохочущие по мостовой экипажи… Ржание коней… Шум толпы…
Масштабная, однако, вышла бы постановка, если бы происходящее оказалось розыгрышем. И для галлюцинации — слишком много подробностей.
Нагулявшись, Егор вернулся в знакомый двор. Заблудиться он не боялся, чужие воспоминания подсказывали дорогу. Предыдущий хозяин тела хоть и учился в Санкт-Петербурге, но и Москву хорошо успел изучить.
По пути в людскую Егор столкнулся с Василем. Тот как будто поджидал его возвращения.
— Помню, что обещал, — сказал ему Егор. — Сходим в кабак?
— Не… — Василь смущенно почесал за ухом. — Если такое дело, можно попросить?
— Смотря о чем, — осторожно ответил Егор.
— Ты ж управляющим в Стожарах. Возьми меня с собой, а?
— А ты чей?
— Ульяны Дмитриевны. Но она вроде тут оставить меня хочет…
— А-а-а… А что так?
— Да мамка у меня там, — вздохнул Василь. — Жива ли? Я там больше пригожусь. Управляющего Ульяна Дмитриевна, чай, послушает…
— Я похлопочу, — пообещал Егор.
Почему бы и нет? Только у деда не забыть бы спросить, что за человек этот Василь, можно ли ему доверять.
— Егорка!
Услышав голос деда, Егор инстинктивно пригнулся. Однако тот, ради разнообразия, приветствовал внука не затрещиной, а сдержанной улыбкой.
— Нагулялся? А ну, дыхни.
— Да не пил я! — возмутился Егор. — У меня и денег нет.
— Совести у тебя нет, — притворно вздохнул дед. — В комнаты иди, там тебя хозяева дожидаются.
Сердце ухнуло в пятки. Неужели вычислили, кто испортил одежду?! Хотя… Нет, дед же не сердится. Или он еще не знает?
Терзаемый неизвестностью, Егор явился в гостиную. Дед шел следом, так что отступать было некуда.
В креслах расположились Василий Леонидович и Жорж. Ульяна сидела на стуле, держа спину так ровно, словно проглотила кол.
— По кабакам шлялся, мерзавец? — лениво поинтересовался Василий Леонидович после того, как Егор почтительно поклонился.
— В музей на Волхонке ходил, — мстительно ответил Егор, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо барина. — Коллекцию князя Голицына смотрел.
— И как? — заинтересовался Жорж. — Понравилось?
— Эрмитаж побогаче будет.
— Довольно, — сухо перебил разговор Василий Леонидович. — Ульяна, скажи уже своему управляющему, что собиралась.
— Откладывать поездку более нельзя, — произнесла она. — Егор, у тебя два дня, чтобы подготовить все необходимое в дорогу.
— Сколько человек поедет? — тут же спросил Егор.
— Я, тетушка Марфа, наши горничные и ты, — ответила Ульяна.
Что? Одни женщины… и он? Да в дороге чего только не случится!
Хотя есть и хорошая новость — Жучка и Жорж остаются в Москве, как желала Ульяна.
— Нельзя ли еще кого взять, ваша светлость? Мне в помощники. Да вот хоть Василя…
— Василя можно, — вмешался Василий Леонидович. — От него тут толку мало.
— Егор, ты уж постарайся успеть, — сказала Ульяна. — Я на тебя надеюсь.
Правда, при этом одарила взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
Глава тринадцатая, в которой героиня попадает в ловушку
День у Ульяны выдался тяжелым. И все благодаря Егору! Никаких сомнений в том, что это он устроил переполох в доме, не было.
Обидно, что она сама его об этом попросила. Но кто ж предполагал, что он такое придумает!
Ульяна и злилась, и радовалась одновременно.
Злилась еще и потому, что из головы не шел странный сон с участием Егора. Несмотря на то, что одет он был иначе, а мир казался непривычным, Ульяна не спутала бы управляющего ни с кем другим. То же лицо, тот же голос, те же манеры! И хотя сон оставался сном, на душе скребли кошки. Как он с ней обошелся! Как опозорил! Случись такое наяву, Ульяна умерла бы от стыда и отчаяния.
Неужели это намек, что Егор такой… гнилой внутри?
И эта выходка с мышами! Ульяна недолюбливала мачеху, но все же жалела ее. Ольга Леонидовна почернела от испуга и едва могла говорить, а вызванный срочно врач пускал ей кровь и велел лежать, но она не послушалась и поехала монастырь на молитву. Сопровождая мачеху, Ульяна опасалась, что та вот-вот упадет замертво, так нехорошо она выглядела.
Разве так можно?!
Впрочем, и свою вину Ульяна чувствовала: толкнула Егора на преступление, не оговорила условий. Может, сон — это ее кара? Ее ждет публичный позор, если тайна откроется!
И все же Ульяна радовалась — немножко, коря себя за черствость. Болезнь Ольги Леонидовны означала, что в Стожары та не поедет. Отпустила бы теперь Ульяну! А то придумает, что без ее помощи не справится…
Вернувшись из монастыря, Ульяна сдала Ольгу Леонидовну на руки горничным и отправилась по ее просьбе на поиски молитвослова. Мачеха оставила его то ли
