В этом смысле Страхову повезло ещё раз. Хотя перелом оказался неприятным, геолог не успел отморозить ноги, что наверняка привело бы к осложнению, а возможно и к гангрене. Так или иначе, резать и пилить не пришлось.
Даша неплохо разбиралась в травах, некоторых современных препаратах, но в том что касается хирургии и травматологии, в её знаниях зияли существенные пробелы. Не говоря уж об отсутствии практики. В Виктории с такой ерундой, как переломы и вывихи справлялись наши малообразованные эскулапы — Бритюков и Маккей. А те, кто получил сложные травмы, просто не доживали до оказания медицинской помощи. Не вошло у докторов в привычку и тренироваться на трупах. Родственники ни в какую не соглашались, а безродных бродяг у нас было не так уж много.
Помогая Даше, я надеялся про себя, что не придётся самому попасть в лазарет. Как раз в этот момент за выгородку зашёл Колычев и стал молча наблюдал за нашей работой. Кого другого я обязательно прогнал бы, но капитан пусть смотрит.
Под моим наблюдением, руководством и с помощью Даша выровняла кость, наложила шину. Возражения и даже стона со стороны пациента не прозвучало. Добрые спасатели влили в его глотку столько спиртного, что он уснул ещё по дороге.
Но как только мы зафиксировали ногу, незадачливый помощник очнулся. Он оглядел уголок и виновато посмотрел на меня. Мне не хватило духу его выругать. В конце концов, в том, что Страхов отправился на гору, было немало и моей вины. Я слишком часто оставлял его в вахтовке, предпочитая сам выезжать за пробами. Человек устал от нудной работы. Вот и полез навстречу приключениям.
— Придется отложить наши поиски, — сказал я помощнику.
— Я бы могла отправиться с вами, — неожиданно предложила Даша.
Просьба стала для меня неожиданной. Я чуть чаем не поперхнулся. А ведь я ещё не решился открывать кому-либо тайну.
— Там придётся работать, — сказал я.
— Это меня не пугает. Осточертело торчать в бараке. У всех есть хоть какие-то дела на воздухе, но не у меня.
Внезапно я поймал на себе мрачный взгляд Колычева.
Глава тридцать шестая. Оттепель
Глава тридцать шестая. Оттепель
Ещё около недели мы оставались в базовом лагере. И только когда стало понятно, что осложнений с переломом не будет, отправились на золотоносный ручей. Даша мне всегда нравилась больше своих подруг, кроме того, забота о Страхове объединила нас. Но я заметил, что и Колычев с большим интересом поглядывал на девушку. Эти новые обстоятельства в нашем с капитаном соперничестве меня озадачили. Не хватало нам банально поцапаться из-за женщины и свести принципиальный спор, от исхода которого зависела, возможно, судьба колоний, к этологии, к выяснению, кто тут самый-самый альфа.
Даша улыбалась нам обоим, словно не замечая напряжения. Возможно, её просто тянуло к власти. Тропинин некогда утверждал, что в этом и состоит женская природа. Его взгляды всегда отдавали архаикой. Но ведь и общество, в котором мы оказались, несмотря на все наши усилия, во многом оставалось архаичным. Так что вполне возможно Тропинин оказался прав, а я как всегда пребывал в медовом плену идеализма.
Так или иначе Даша вызвалась помочь с геологоразведкой и капитан на время остался с носом. Мы запрягли собак, загрузили припасы на две недели и отбыли на ручей.
И вот глухая свирепая зима, заваленный снегом вахтовка. Точка на карте, оторванная от всего мира. И нас двое под Млечным путем. Там на ледяном берегу золотоносного ручья всё и случилось. Не то, чтобы я совсем не ожидал развития, но мы вошли в эти воды естественно, словно так было предопределено.
Задав корму собакам, я втащил в вахтовку корзину с грунтом и заметил, что пол был мокрым, помещение протоплено больше обычного и его наполнял пар. Даша сидела возле печки, завернутая в простыню. Её волосы были спутаны после мытья, но уже просохли. Лицо было красным от жары и пара.
На доске, которую мы использовали в качестве стола (иногда обеденного, иногда рабочего, иногда письменного) стояла миска с мясом и кашей и запотевшая бутылка хереса из моих стратегических запасов.
— Я подумала, что из вахтовки получится отличная баня, — сказала она.
Мы так и не успели построить нормальную баню в базовом лагере, обходились кадками с нагретой водой. А тесное помещение вахтовки и правда подходило для этого. Здесь была печь и котел с водой, лавка вдоль стены, а Даша добавила булыжники из отвала, чтобы сохранять жар и генерировать пар.
— Вот только все вещи пропитает влага, — заметил я.
— Небось, высохнут.
Итак. Промывку золота откладывалась. Вода в котле ещё оставалась, а мне тоже не мешало бы смыть с себя грязь. Но не выгонять же девушку после бани на холодный воздух?
— Отвернись, — попросил я.
Она залезла в спальник, отвернулась и сказала:
— Я буду ждать здесь.
Слово было произнесено и не подразумевало других толкований.
Я давно выработал привычку не привязываться к женщинам. Они старели, я же прыгал по времени через несколько ступенек. Иногда женщины погибали, не успев постареть, такое уж было время. Независимо от причины потеря приносила боль. К счастью физические нагрузки и дикий темп, который я задал себе, не оставляли много места для увлечений. Людские лица мелькали калейдоскопом, и ни одно женское не задерживалось перед глазами достаточно долго, чтобы всерьез зацепить душу.
На этот раз я просчитался.
* * *
Это было необычное ощущение, лежать рядом с ней, уже расслабленной, умиротворенной, но все ещё желанной. Пространство наполнилось жизнью, а жизнь особым вкусом. Правда вместе со вкусом пришла и тревога. Я как-то сразу понял, что наши отношения не ограничатся короткой интрижкой или даже служебным романом. Это надолго, это требовалось осмыслить.
Я осознал, что не могу бросить её. Если я буду прыгать по времени, а она отправится своим ходом, вместе со всеми, то мы попросту разойдёмся. Даже если я украду один лишь единственный день, я украду его у нас с ней. Что ещё хуже, перескочив через этот украденный день я встречу совсем другую Дашу. Да так оно и будет. Она станет другой в этом «завтра», а той, которую я оставлю «вчера» уже не будет.
Я понимал, что мужчинам случается уходить из дома, иногда очень надолго. особенно в эпоху конных повозок и парусных судов. Но всё равно не мог уравнять эти вещи. Мужчина уходит, зная, что женщина остаётся. Он может думать о ней каждую минуту, поглядывать на портрет в медальоне, на фото, или просто вызывая воспоминания. А о чём буду думать я, проскакивая время в мгновение?
А ведь потом станет ещё хуже. Она будет стареть, а я скакать по вечности, точно архангел… Нет, мне не хотелось терять любовь.
— Когда вы отправитесь за следующей партией грунта? — спросила она, чуть приподняв ресницы.
— Давай на «ты», — предложил я. — Нелепо разговаривать на «вы» в общей постели.
— А по-моему в этом что-то есть, — сказала Даша. — Но, как хочешь.
— Мы еще не промыли предыдущую партию, так что весь завтрашний день проведём вместе.
Неожиданно для себя я ощутил, что золото перестало быть мне интересно. Золотую лихорадку сменила любовная. Обдумывая эту мысль, я непроизвольно притянул Дашу к себе.
— Я хочу от тебя детей, — сказала она, поддавшись.
Я растерялся. Я ещё не осмыслил предыдущие вводные. Они резко меняли жизнь, но дно дело связать судьбу с женщиной и совсем другое завести детей.
— Ладно, не отвечай пока ничего, подумай, — сказала Даша. — Анчо говорил, что ты знаешь много сказок. Странных сказок, он говорил.
— Знаю, — кивнул я.
— Расскажи что-нибудь.
— Что тебе рассказать? Есть сказки короткие, смешные и не очень. Есть длинные, которые можно рассказывать всю ночь.
— Я хочу послушать долгую-долгую сказку.
Порывшись в памяти, я выудил самую длинную из всех.
— Что ж, речь у нас пойдёт в особенности о хоббитах…
