Да и Сивый тоже не для мебели за прилавком стоял и занимался тем, что активно зазывал народ на точку.
— Подходим, товарищи, покупаем, успеваем, распродажа у нас идёт самый последний день!
Все до одного работяги поворачивались, заинтересовывались, большей части шли дальше. Кто чтобы автобус не пропустить, кому в принципе неинтересно. Некоторые стопорились, дабы посмотреть внимательней, что продают. И увидев подходили, желая поближе поглазеть какой у пацана торг идёт и что предлагает. Одними из первых стала троица мужиков. Эти шибко заинтересовались, один из них в рубашке с коротким рукавом и брюках которые были ему великоваты на пару размеров, затыкал пальцем на прилавок. И все трое заковыляли к Сивому.
Подошли в вразвалочку.
— Че по чем, товарищ?
— Че за книжки?
Начали спрашивать. Коротышка нагнулся над прилавком, убрал руку за спину, что выдавало в нем станочника и окинул любопытным взглядом прилавок. Один из корешей коротышки, худой и сморщенный как куриная жопа мужик взял первую попавшуюся книжку «Как закалялась сталь» Островского, небрежно полистал. Скривив рожу положил обратно.
— Что интересует, уважаемые? — спросил Сивый. — Давайте сориентирую и подскажу?
— А Стругацкие у вас есть?
Сивый припоминал, что Стругацкие по нынешним временам ходили в дефиците и с рук на каких-нибудь книжных разборках можно было урвать томик братьев втридорога.
— Только забрали, — Боря театрально руками развёл. — Вы уже третий про них спрашиваете.
Понятно, что никаких Стругацких в домашней библиотеке Тамары Семеновной не водилось. Но покупателям это не обязательно знать, пусть считают, что у него тут на точке ажиотаж и книги с руками отрывают. Ну и редкие экземпляры имеются.
— Хреново, давно охочусь за томиком, — прокомментировал куриная жопа.
Третий работяга, толстяк в подтяжках, оказался еще смышлёнее и залупил.
— А Саймак? Клиффорд Саймак имеется в наличии?
— Вот не поверите, перед вами только сборник с «Космическими инженерами» забрали, — Боря подмигнул.
— Рижский? Синенький такой, да? С Карсаком совместная антология? — мечтательно протянул толстяк, поправляя свои подтяжки. — Я его второй год ищу! Редкий зараза!
— Угу... зато вот «Война и мир» по дешёвке есть. Редкое издание.
— Ну не братец, Толстой поперёк горла стоит, — покачал головой коротышка, забавно шевеля ноздрями. — Может какая ещё фантастика в наличии имеется?
— Разобрали все, — пожал плечами Сивый, понимая, что этим товарищам вряд ли будет интересен Пушкин.
— А подвезут ещё? Когда?
— Ну я закажу, обещать не обещаю, очередь.
— Отложите обязательно! Я за любые деньги куплю.
Троица ушла, продолжая разговор о Карсаке и Саймаке, ставшими откровением для советского читателя.
Сивый поправил томик «Как закалялась сталь». Люди подходили, но когда видели, что в наличии на прилавке сплошь советская и не только классика, чесали макушки и сразу уходили. Спрашивали кто что — этому Анжелику подавай, тому Чейза. Борис Дмитриевич только улыбался и руками разводил, изредка предлагая взамен собрание сочинений Маяковского или Салтыкова-Щедрина.
— Господи, у меня самой дома такого добра полно, а выкидывать жалко, — женщина средних лет в сарафане в крупный горошек, вернула на прилавок очередного русского классика и развернувшись зашагала к остановке, виляя бёдрами.
По итогу за полчаса люди подходили в большом количестве, но никто так ничего и не купил. Своего рода гвоздем в гроб первого «бизнеса» Сивого стали слова одной пожилой дамы в очках, в кружевной блузке и серой юбке в пол:
— Вы их, молодой человек, бесплатно раздаёте? Тогда возьму томик Фета, — она сунула в свою сумку книжку поэта. — Правильно, что не на мусорку несёте, книги выбрасывать нельзя.
И с этими словами ушла, оставив «в благодарность» конфету «Каракум». Одёргивать старую Сивый не стал. Нужен ей Фет, ради Бога, пусть забирает. Однако настроение у Бориса Дмитриевича испортилось основательно. Классику народ может и уважал, но платить за такие книги бабки не собирался. Верно та дамочка подметила — такое добро если только бесплатно отдавать, чтобы на мусорку не выбрасывать. Ну или в макулатуру сдавать, как хотела бабуля.
«Походу комом первый блин», — подумал Боря, раздумывая о том, чтобы не терять время, не ждать второй волны рабочих, которая должна была пойти с минуты на минуту (рабочие и ИТР в разное время выходили) и сматывать удочки.
И Сивый уже начал складывать своё барахло, как вдруг его окликнули.
— Ну и что мы тут делаем?
Глава 7
«— Это дело нехитрое. Вспоминай нашу торговлю и делай наоборот.
— Как?
— Там хамят, а ты — улыбайся. Там обвешивают, а ты — с «походом» отпускай.
— С кем?
— Ну, грамм 50-100 набавишь — вот так будет доволен покупатель!»
цитата из к/ф «Вокзал на двоих»
— Сивый, салют!
Борис Дмитриевич поднял голову и увидел свою однокурсницу — Машку Бондарь. Коротенький сарафан значительно выше колена, без рукавов, бархатная кожа и точеная фигурка. Машка явила лучезарную улыбку, которой всегда подкупала мужиков. Неожиданно было встретить ее у проходной завода по переработке угля.
— Какие люди в Голливуде, Маш, — поприветствовал однокурсницу Сивый. — Какими судьбами ты тут?
Вопрос бондариха пропустила мимо ушей, изучала прилавок с любопытством.
— А что ты тут делаешь? — сгорая от любопытства спросила она, тоже до сих пор не получив ответ на свой вопрос.
— Плюшками балуюсь.
— А серьезно если, я не знала, что ты оказывается у нас спекулянт, Борис!
— Я Машка теперь предприниматель. А вот тебя у проходной не ожидал встретить или ты за мной теперь тоже следишь?
— Дурак, — на автомате ответила бондариха. — И почему тоже, кому ты нужен...
Запнулась — приметила на прилавке книжку и Сивый даже увидел как загорелись ее глаза.
— Ой, Мандельштам! Я давно искала такой экземпляр, мне к экзаменам готовиться по Серебряному веку!
Она прижала томик с поэзией Осипа Эмильевича к груди и мечтательно закатила глазки, выдав наизусть строки стихотворения:
— Нежнее нежного
Лицо твоё,
Белее белого
Твоя рука,
Сивому нравился голос Машки, она очень чувственно читала стихи.
— Дарю, забирай.
— Спасибочки.
— Сочтёмся.
Машка сняла с плеча кожаную дамскую сумочку, закинула туда томик Мандельштама, а потом уставилась на Сивого.
— Короче мой однокурсник спекулянт, — заявила она.
— Вообще-то предпринимательская деятельность легализована, — покачал головой Боря. — Это бизнес и за этим будущее страны. Я не собираюсь корячится за станком от зарплаты до зарплаты. И тебе не советую.
— Какое будущее Шулько, вот ты любишь фантазировать. Если будушее за раскладушками, то я пас, — захихикала бондариха. — Ты бы лучше стихи писал!
«Ещё одна советчица, вторая Тамара Семёновна», — отстранённо подумал Боря.
— Ну ничего, мы выпустим наш сборник поэзии и я надеюсь, что он разойдётся не меньшим тиражом, чем стихи Мандельштама! — мечтательно вздохнула бондариха. — Представляешь, что наши стихи окажутся на полке у каждого советского человека... Кстати, ты уже сдал деньги на сборник, а Борь?
— Какие ещё деньги?
— Ну как, организационный взнос для Вениамина Бенедиктовича.
«Понятно, Жаба оказывается не только по части отчуждения прав не дурак, но и постричь студентиков не прочь. Вот тип ушлый».
Похоже Машка ничего не знало о неожиданной популярности стиха и ещё была не в курсах что в сборнике Бори Сивого не будет. Стало быть, настал момент ей глаза открыть. По кайфу было посмотреть как ее симпатичная мордашка изменится.
