тому же не греет.
— Туманный шёлк прослужит ровно столько, сколько мне будет угодно, — усмехнулся Сумрак. — Какое белье ты предпочитаешь? Думай быстрее, а то ты в одних чулках слишком хороша. Есть шанс не добраться до кофе.
— О! Только не панталоны и не набедренные повязки. И не кружево, лучше старый добрый хлопок или бамбук. Можно вот так и вот так?
Я на пальцах объясняла ошеломлённому дархану фасон, ткань и степень открытости. Рассказала про форму, лямочки и косточки на бюстгальтере. Вдвоём мы с ним одели меня в дымчато-чёрные и полупрозрачные, но вполне комфортные бесшовные трусики и бюстье. Судя по жадным взглядам Велласа — смотрелось так же хорошо, как и ощущалось на теле.
— А дальше? — я с удовольствием провела пальцами по ажурной кромке чулка. — Платье будет? И ботинки?
— А у тебя там под лавкой припрятан, случайно, не сундучок-даровичок?
— Чего? — я оглянулась удивленно. — Кто-кто? Здоровячок?
— Ань, как ты вообще выжила?
— Никак, — честно сообщила я. — Сам же видел: грязная, голодная, в обносках.
— Ясно. Стандартный ведьминский артефакт: все, что в него когда-то было положено ведьмами, можно достать. Срока давности нет, ведьмы многими поколениями собирают свои сокровища в сундуках, куда там драконам.
— Там ничего нет, — вздохнула я. — Сухари только.
— А ты спрашивала?
— Ну если ты такой умный — загляни сам.
— Это же твой сундук, не мой. Точнее, Аньеттин. А ты в ее теле. Он даст тебе все, что попросишь. Точнее все, что Аньетта там прятала.
Я ему не то, чтобы не верила, просто… сундук-самобранка никак не вписывался в мою картину мира. Да и глупо все это: что могла там прятать ведьма? Ну, окорок копченый, это ладно, это я ещё могу вообразить. Но приличные сапоги? Или штаны тёплые? Откуда такая роскошь у лесной ведьмы?
— Сундучок, миленький, поищи мне сапоги, — попросила я. — Осенние, без каблука, непромокаемые и по размеру.
Сама себе не веря, я запустила руку в охотно открывшийся сундук и с изумлением извлекла из него сапог из мягкой кожи на толстой подошве. Правый, кажется. Примерила — сел идеально, нога как в тапочке. Супер! И, главное, бесплатно!
И эта дурочка ушла в мой капиталистический мир, где, чтобы заполучить удобную обувь, нужно оббегать с десяток магазинов, а перед этим работать две недели, потому что хорошие кожаные сапоги стоят примерно как крыло самолета? И далеко не факт, что они не развалятся после первого сезона. Ну что ж, дорогая, удачи тебе там.
— Уважаемый волшебный сундук, будьте так любезны, мне бы штаны, рубашку и куртку на осень. Хорошие только, не рваные.
Да, я довольно скромна.
Одежда, выданная мне чудо-ларцом, была прекрасна: мягкие штаны из темно-зелёной толстой шерсти, тонкая хлопковая рубашка со шнуровкой на рукавах и горловине и легкая замшевая куртка на тонком меху с карманами. Куртка была простая и удобная, не дизайнерская, конечно, но опять же — села на Аньеттку так хорошо, что я даже не сомневалась: шили ее на заказ.
— Большое спасибо! — поклонилась я. — Мне бы ещё хлеб и колбасу, можно?
В ответ на эту просьбу сундук немного завис и выдал мне кусок копчёной грудинки, а ещё мешок муки, кувшин с топленым маслом и два яйца. Как я поняла, хлеб мне предстояло испечь самой.
Веллас с любопытством наблюдал за процессом, а потом оделся и принялся помогать с завтраком, причём проявил куда больше кулинарных талантов, чем я.
А после завтрака мы снова вернулись к текущей повестке дня.
— Вел, ты в этом мире все же живешь дольше, чем я. Расскажи мне, что тут вообще происходит?
— Честно говоря, я и сам теперь не понимаю, Ань, — вздохнул Сумрак. — Мы потому сюда и пришли, что что-то изменилось. Долгие годы местными землями управляли ведьмы. Но с недавнего времени люди на них ополчились, поползли разные слухи, несколько раз ведьм похищали, мы слышали о покушениях. Я слышал собственными ушами, как некоторые люди на рынке предлагали сжигать ведьм. Такое уже было много лет назад. Антария пылала кострами. Люди охотились на всех, кто не похож на них. Тогда-то ведьмы нас и позвали, заключив с драконами кровный договор.
— Какой договор?
— Магический. Мир ведьм здесь, в Антарии. А наше владение — Синие горы. Долгие годы мы спокойно жили там в своих замках.
— Ух ты, у тебя есть свой замок?
— Есть. Отличный замок, уютный. И кровать там пошире твоей, между прочим.
— А мы можем… ты можешь…
— Мы с тобой, мое золотце. Драконы, всегда были собственниками. И попавшее в лапы дракона сокровище так и останется у него. Но сначала я хочу поглядеть на ваш источник.
— А ты знаешь, где он?
— Ну конечно, я знаю, где источник, Ань, — Веллас смотрел на меня с весёлым удивлением. — Это же дарханы его изначально и строили.
— Стоп, а почему он у ведьм тогда? — я все ещё толком ничего не понимала. Гадкая Аньетта, почему у неё не было никаких книг или хотя бы конспектов? Впрочем, когда бы я успела их прочитать?
Сумрак притянул меня на свои колени, тихо фыркнул мне в волосы и обжег дыханием ухо:
— Потому что таков договор. Ведьмы должны о нем заботиться. Беречь. А за это они могут черпать магию из Источника.
— То есть у ведьм нет своей магии?
— Нет. У женщин вообще нет магии, никакой. Но некоторые из них — проводники, природные накопители. Они умеют брать энергию и ее менять. Это редкий и ценный дар. Мы, дарханы, сами по себе стихийная магия, но только одна. Я — сумрак, тьма, морок. Управлять водой или огнём мне не под силу.
— Я поняла! Вы сильны сами по себе, но ограничены рамками стихий. А ведьмы — лишь используют чужую магию, но зато универсальны, так? — обрадовалась я. Хоть какая-то появляется определенность.
— Все так. Оттого ведьмы испокон веков были хранительницами людских земель. Они могут все: вызвать дождь, потушить лесной пожар, вылечить человека и зверя, дать плодородие земле.
— А могут наоборот: наслать болезнь или засуху?
— Запросто. Зависит от их целей.
— Я не ведьма. Я ничего не могу и не умею.
— Глупости. Ты сосуд. Если тебя можно магией наполнить, то и все остальное ты сможешь. А я теперь чувствую, что ты наполнена.
— А! — я усмехнулась и потерлась озябшим носом о его голое горячее плечо. — Так вот чем мы здесь занимались? Переливали энергию? Так может, ты и источник починишь? И тогда все будет хорошо?
— Нужно взглянуть на него и подумать на месте. Когда его строили, я был ещё совсем ребёнком. Не очень помню,
