почесывая затылок копытом.
Позади они услышали громкий стук, это Мартин упал в обморок.
— Да, дела, — оглянувшись, тихонько сказал козёл.
— Максим Леонидович, ты хоть бы вел себя как козёл при чужих людях, а то так и до смерти напугать можешь.
— По-твоему я сейчас должен стоять в хлеву? Только если в этом хлеву со мной будет симпатичная козочка!
— Тьфу, кто о чём, а вшивый все о бане…
Они вместе подняли Мартина, брызнули ему в лицо водой. Тот очнулся, но посмотрев на козла, вдруг заорал и побежал куда-то вглубь дома.
— Мартин, не бойся! — крикнула ему в след Эстер и побежала за ним.
Козёл оглядел кухню, в животе урчало, хотелось уже что-нибудь съесть. Он отодвинул льняную салфетку, под ней на блюде лежал свежеиспеченный хлеб. Козлиная морда потянулась и осторожно надкусила каравай, затем ещё и ещё, и вот уже от булки осталась только половина.
— Максим Леонидович, что вы делаете? — вскричала Эстер, зайдя на кухню.
— Тьфу, на тебя, я чуть не подавился, — из-за спины Эстер выглядывал испуганный Мартин. — Чуток откусил, вот подкрепился.
— Вы сожрали весь хлеб, чуток он надкусил, — закричал Мартин, отбирая у козла остатки булки. — Ну, вот чем мы, по-вашему, должны ужинать?
— Простите, я не знал, что здесь с едой напряг, — козлиная морда изобразила раскаянье, но глаз так и косил на остатки хлеба.
— Не обессудьте хозяйка, давайте поужинаем, что бог послал, — с этими словами Мартин достал миски и ложки, из печи закопченный котелок.
Крепко прижав к груди остатки хлеба, он нарезал ножом булку на крупные куски, их чугунка разлил по мискам нехитрую похлебку, да порезал вяленое мясо.
— Простите, госпожа, так питаются простолюдины, конечно, но у меня нет другой пищи.
— Не расстраивайся, Мартин, и так сойдет.
Эстер и Максим Леонидович сели за стол и с аппетитом стали ужинать, Мартин последовал их примеру, хотя и боязливо косился на козла.
После ужина Эстер с помощью Мартина согрела себе воды, и ушла в ванную. А Максим Леонидович, побродив по дому, наткнулся на библиотеку, и хотя все в ней было перевернуто, и книги, сброшенные на пол, валялись кучами, он зашел и начал с любопытством все разглядывать. Подобрав пару книжек, копытом конечно не так удобно книгу держать, но если приноровиться, то можно, он уселся в кресло и стал читать.
В дверях появился Мартин.
— Может вам что-то подать, — как истинный слуга, предложил Мартин.
— Ага, сена в шоколаде…А нет, лучше любезнейший сбегай в село, найди мне пару козочек, напряжение хочется скинуть…
Мартин стоял красный, как рак, его так и распирало от возмущения.
— Козёл, — сплюнув, только и произнес он, развернувшись, поспешил в кухню готовить чай для Эстер.
— А ты думал….
И Максим Леонидович углубился в чтение, книги были разные, н весьма и весьма интересные, он и не заметил, как наступил рассвет.
Вместе с первыми лучами солнца на пороге возникла Эстер, она была в тонкой белой сорочке и накинутом теплом байковом халате, в давно нетопленном доме было прохладно и сыро.
Максим посмотрел на нее и отметил для себя, что почему-то раньше не замечал насколько она тоненькая и прозрачная, совсем еще ребенок, который решает столь сложные задачи и воюет с огромными мужиками.
— Ты совсем не спал? — спросила Эстер.
— Некогда было, вот, перебирая книги в вашей библиотеке, нашел интересные вещи. Вот в этом томе нашёл карту замка герцогов Бьёнских, тут указаны тоннели, что ведет под замок, возможно, там сейчас расположена тюрьма, мы можем попасть туда и узнать, там ли твой отец.
Это интересно, — Эстер подошла к Максиму Леонидовичу и взяла в руки карту.
— А еще я нашёл тетрадь, всю исписанную странными символами, может это записи твой матери.
Эстер бросила карту, перерыла отложенные козлом книги и наткнулась на старую тетрадку, ее обложка была сильно потерта, края, словно мыши погрызли, но почерк своей матери она узнала. Это были ее записи, тут были рецепты для лечения ран и разных хворей, заговоры, не нашлось главного — как снять с Максима Леонидовича козлиную шкуру.
Но то, что такая нужная тетрадка сохранилась, Эстер была очень рада.
Завтракали они на кухне, Мартин растопил печь, здесь было тепло, вкусно пахло свежим хлебом и тушеным мясом с овощами. Завтра был весьма скромный. Слуга жаловался, что не успевает один обрабатывать поля, овощей снимает мало, поэтому живет очень бедно, бережет лишнюю копейку и очень ждет хозяина домой.
После завтрака Эстер переоделась в свою обычную для этих мест одежду, теперь то точно она не будет выделяться, волосы она заплела и спрятала под косынку, на ноги одела привычные кожаные туфли, поверх платья накинула шерстяной тонкий плащ.
Максиму Леонидовичу на шею пришлось одеть поводок и привязать ленточку, с указанием на ней, что это собственность госпожи Эстер Вэйтен. И как бы козёл не брыкался, так было безопаснее.
После завтрака они выдвинулись в путь.
А путь им предстоял не легкий, ведь они даже не знали, что их ждет…
По дороге Эстель решила сделать крюк и зайти к своей тетушке Матильде.
Тетушкой она ее называла с детства, на самом деле она была дальней родственницей по линии матери, очень дальней, седьмая вода на киселе.
Тетушка была стара и чудаковата, уже никто и не помнил ее в светлом разуме, говорила тетушка Матильда загадками, иногда несла такую ахинею, что в пору было вызывать к ней врача, а уж если начинала колдовать, то надо было уносить ноги.
Но Эстер твердо решила, что разговорит тетушку, уж если и это не получится, то поищет в ее книгах заклинание, которое снимет козлиную шкуру с Максима Леонидовича.
Уже к вечеру показался домик тетушки. Как и всегда, ее дом походил на расписной пряник. Его крыша была фиолетовая, по белым стенам, между окнами были нарисованы красные петухи, на ставнях — яркие цветы, а дверь была голубой. На каждом углу ее домика висели металлические трубочки на нитках, ветер колыхал их, заставляя, ударятся друг об друга, извлекая из них красивую мелодию, что звалась музыкой ветра.
Вокруг дома был разбит сад, в нем буйно росли кусты роз, сирени, огромные шапки гортензий, и других буйно цветущих растений, он не был огорожен, поэтому по саду все время топтались козы, коровы, бараны, обдирая сладкую зелень. Казалось, что от сада ничего не останется к вечеру, но уже с наступлением нового дня он восстанавливался и благоухал, как и прежде.
Эстер с Максимом Леонидовичем
