Зачем мне щит? Моя сильная сторона — быстрота.
К тому же этот здоровяк шутя развалит любой щит. Такими-то ручищами.
— Будете биться до смерти, — предупредил ярл.
— Мне довольно меча.
— Как хочешь, — не стал возражать ярл. — Начали!
Старина Стюрмир не стал проверять мои возможности. Взревел, аки бык, и ринулся в атаку, тесня меня щитом к борту и рубя мечом безыскусно, зато мощно. Остановить его у меня не было никаких шансов, поэтому я просто ускользнул, мимоходом ударив его собственным мечом по ноге. Плашмя. Хотя Стюрмир, по-моему, этого хлопка даже не заметил.
Зрители взвыли.
Стюрмир развернулся и погнал меня к противоположному борту. Я опять вывернулся со стороны щита и шлепнул его — на этот раз по заднице. Вот это Стюрмир почувствовал, потому что я ударил с разворота и от души.
Но на его действиях это никак не сказалось — кипящий адреналин заблокировал болевые рецепторы. Нормальное явление. Со мной тоже так бывало.
Третий проход поперек палубы. Надо кончать это представление. В отличие от Стюрмира, которому бой на палубе — привычнейшее занятие, для меня все эти тюки и скамьи — опаснейшие препятствия. Если я споткнусь или отступлю слишком далеко, он меня точно прикончит. Просто раздавит, как носорог — суслика.
Третий уход. На этот раз викинг меня почти достал. Врезал на развороте щитом так, что я едва не полетел на палубу. В последний момент интуитивно подпрыгнул и принял щит ногой, а не плечом. В свое время я неплохо отработал этот прием, но тогда был в обуви, а не босиком. Получилось — больно. Но и это намного лучше, чем умереть.
Отбросило меня на скамьи, но достаточно далеко от Стюрмира, чтобы я успел спрыгнуть и набрать дистанцию.
А он опять понесся на меня, как бык на тореадора. Хорошее сравнение. Обнадеживающее. Как тореадор, я ждал его до самого последнего момента, делая вид, будто наконец готов дать отпор… Но в самый последний миг все-таки улизнул. «Бык» с сопением пронесся мимо, а я развернулся элегантным фуэтэ, или как там это называется, и хорошенько треснул «быка» мечом по затылку. Опять плашмя, но достаточно сильно, чтобы любой нормальный человек отрубился. Меч все-таки железный. И не такой уж легкий.
Стюрмир не отрубился. Мотнул разок косматой башкой и пошел на новый заход.
— Довольно!
Хороший голос у ярла. Зычный. Даже Стюрмир услышал и затормозил.
— Он достал тебя три раза, — сообщил ярл. Трувор великодушно перевел для меня. — Ты мертв, Стюрмир! Ульф, почему ты его не убил?
— Он — хороший воин, — ответил я. — Такой никогда не будет лишним в бою. Если он на твоей стороне.
А еще я не люблю убивать. Но об этом лучше помалкивать.
Трувор перевел. Викинги одобрительно загомонили. До сих пор все их симпатии, естественно, были на стороне своего. Сейчас и мне немного перепало.
— Хороший, — согласился ярл. — Ты тоже неплох.
— Да, — глупо отрицать очевидное.
— Ты довольно уродлив, — заметил ярл. («С чего это вдруг?» — удивленно подумал я.) — Черен, как купец из Микльгарда[9] Но многие мои люди — не красавцы. Мое имя — Хрёрек. Хрёрек-ярл, — наконец представился он. — Может быть, я возьму тебя в хирд[10]. Позже. Когда ты покажешь себя в настоящем бою. И еще: оружия я тебе не дам. Ты возьмешь его сам. В бою. Зато я дам тебе одежду, чтобы ты не замерз. И пищу, чтобы ты не помер с голоду. И денег за это я с тебя не возьму, потому что у тебя ничего нет. Когда будут, тогда и отдашь. А сейчас иди работай. Твое место — на четвертом руме слева. Поглядим, как ты умеешь грести.
Глава девятнадцатая,
которая начинается вполне мирно, а заканчивается безобразной резней
Кожаные штаны — замечательная вещь. Особенно когда ты целый день елозишь задницей по деревяхе. Орудовать веслом оказалось намного труднее, чем мечом. Тем более, мы сидели близко от носа, а здесь весла были длиннее и тяжелее, чем другие. Ну да я — парень крепкий. И напарник у меня был хороший. Трувор. Видя мою неподготовленность — ну и старание, само собой, — он принял на себя добрых три четверти тяговой силы. По-моему, при необходимости он мог бы и вовсе обходиться без моей помощи. Большинство викингов орудовали веслами в одиночку и без особого напряга.
Еще под скамьей был мой ящик-сундучок — для личного имущества, которого у меня пока не было.
К счастью, грести мне приходилось не круглые сутки. На драккаре имелось четырнадцать пар весел, а народу — под сто человек. Так что работали в три смены. Гребли все, кроме кормчего, даже сам ярл. Все было демократично.
Теснота на драккаре царила невообразимая. Не столько из-за людей, сколько из-за множества мешков, кип, бочонков и прочего имущества. И это притом, что наиболее ценные товары были упрятаны под палубу.
Этнический состав экипажа отличался разнообразием. Здесь были даны-датчане, нореги-норвежцы, десяток свеев-шведов и даже четверо эстов, державшихся обособленной кучкой. Варягов на корабле было одиннадцать человек. Трувор — за главного. Над всеми, кроме кормчего Ольбарда. Кормчий — это круто. Круче только сам ярл. Зато Трувор приходился Хрёреку родичем. Четвероюродным: двоюродная сестра его матери была Хрёрековой бабушкой. Вроде дальнее родство, но здесь, как я понял, даже сильно разбавленная общая кровь имела немалое значение. Трувор называл ярла братом, и тот относился к этому положительно.
Узнал я кое-что и о варягах. Это было славянское племя, обосновавшееся на южном берегу Балтики и занимавшееся примерно тем же, чем и их более северные соседи. Пасли коз, разводили свиней, возделывали землю… Но главные доходы получали от торговли и грабежа.
Предводитель варягов взял надо мной негласное шефство. Я говорю не о физической защите — дисциплина на драккаре была идеальная. Викинги даже голос друг на друга повышали редко. А если кто-то начинал бычить, одного взгляда ярла или кормчего Ольбарда хватало, чтобы горлопан заткнулся.
Оно и понятно. В тесноте невольно становишься раздражительным. А несдержанность в такой компании неминуемо приведет к потасовке… И кровопролитию. Даже учитывая то, что большая часть оружия хранилась в специальных ящиках. Полагаю, причиной этого была не опасность его боевого применения против своих, а желание уберечь железо от воды.
Если представлялась возможность, вечером мы приставали к берегу.
Несколько хирдманнов отправлялись с луками за свежатиной. Остальные тоже не бездельничали: бегали, плавали, боролись… Словом, разминали ноги, как могли. «Кухонная команда» занималась приготовлением пищи. На свет извлекали пару пятиведерных котлов, устанавливали на треноги и варили что-то вроде густой похлебки. Эта работа требовала специальных навыков и крепких мускулов: мешалось варево штуковиной, похожей на половину весла от байдарки.
Масштабы вполне оправданные: любой бородач из команды Хрёрека был способен умять полный шлем этакого варева и добавки попросить.
Озеро мы миновали довольно быстро и в основном под парусом. Затем вошли в реку, которую Трувор назвал Ольховой. Что тоже было понятно: ольховых зарослей на берегах хватало. Однако я произвел нехитрое дополнение, и из Ольховой легко получился Волхов[11]. Очень может быть. Еще я помнил, что на Волхове стоит, вернее, будет стоять Новгород. Может, Город и есть Новгород? Хотя нет, не похоже. Новгород-то на Волхове, а тот населенный пункт на противоположном берегу озера. О, вспомнил: озеро это Ильмень называется. Во! Не такой уж я неуч в отечественной географии.
В устье Волхова тоже, кстати, имелось какое-то поселение, но не город, это точно.
Волхов вообще река неширокая, а местами и вовсе труднопроходимая. В сложных ситуациях за рулевое весло садился Трувор, а Ольбард взбирался на носовую фигуру (что-то грознозубастое с гривой), съемную, кстати (в Городе мы стояли без нее), выглядывал мели и давал команды рулевому. А мы отдыхали.
Отдыхали мы и когда дул попутный ветер. Парус у драккара был белый, вернее, грязно-белый, и на нем ярким красным пятном выделялся поднявший крылья сокол — герб Хрёрека-ярла.
Попадались и пороги. Пару раз нам даже пришлось разгрузить драккар, чтобы уменьшить осадку. К счастью, Ольбард отлично знал фарватер, и пока мы шли без осложнений.
Понемногу я втянулся, и Трувору больше не нужно было впахивать за двоих.
Варяг, кстати, оказался замечательным мужиком: спокойным, толковым, дружелюбным. Он терпеливо загружал в мой мозг правила поведения в здешнем обществе, подсказывал, как что делать и куда класть. А главное, чего не следует делать ни в коем случае. Например, обсуждать приказы старших по званию. В общем, я естественно влился в компанию варягов. В ней все говорили по-русски, вернее, по-словенски. Меня приняли вполне доброжелательно, а когда я рассказал пару-тройку адаптированных под местные реалии анекдотов, последний ледок между нами растаял.
