Далекие, глухие раскаты петропавловских пушек на Сенатской площади восставшим полкам были прекрасно слышны, а вскоре мы увидели и последствия этого самого огневого воздействия. Находящиеся под артиллерийским обстрелом фортов Петропавловской крепости, царские войска были вынуждены в спешке покидать Дворцовую площадь. Они выдвигались к Сенатской площади, спеша за Адмиралтейством укрыться от гибельного воздействия крепостных орудий. Всё новые и новые колонны николаевских войск с двух сторон огибали здание Адмиралтейства, стремительно создавая сплошной фронт, заполняя противоположный от наших полков край Сенатской площади.
Сходу разворачиваться в боевые построения для николаевцев являлось весьма проблематичной и нетривиальной задачей. Сенатская площадь была стиснута с одной стороны заборами, огораживающими стройку Исаакиевского собора, где все еще было полно любопытствующих горожан, с другой стороны – грудами строительного камня, лежавшего на углу Адмиралтейства и набережной. Расстояние между боевыми порядками восставших войск и монархистскими силами теперь измерялись десятками метров, что чрезвычайно затрудняло не то, что какие-либо стремительные маневры, но и просто обычные войсковые передвижения.
- Ну, что атакуем николаевцев, господа? Наши войска готовы начать действовать немедля … – к рев. штабу обратился полковник Моллер и взгляды всех присутствующих тут же скрестились на мне.
- Да! Стройте войска в атакующие построения, генерал Шипов.
- Сразу идем в атаку, или сначала «причешем» их артиллерией? – осведомился Сухозанет.
Хотя в наших рядах главный гвардейский артиллерист оказался совсем даже не добровольно, но увидев сегодня за восставшими реальную силу, похоже, Сухозанет сейчас был и сам рад-радешенек своему вчерашнему похищению. Теперь же он активно выслуживался перед новой властью и, демонстрируя рвение, похоже, готов был хоть самолично расстрелять из пушек имперские войска. Хотя, честно говоря, в его профессионализме я сомневался очень сильно и небезосновательно.
Взяв паузу, вглядываясь в медленно выстраивающиеся в шеренги неприятельские войска, я ответил:
- Враг имеющуюся у него артиллерию вперед не выдвигает, поэтому, и нам негоже первыми ее использовать, тем более численный перевес на нашей стороне. Возможно, имеет смысл оставить пушки пока в резерве? Как сами-то думаете, генерал?
Сразу соглашаться палить по русским войскам из орудий, было бы как-то не комильфо. Для моей же будущей репутации требовалось, чтобы меня немножко поуламывали, поуговаривали.
- Да-с … - Сухозанет потер подбородок, - николаевцы явно ждут нашей атаки и в любой момент могут отступить за свои орудия, поэтому, считаю, рискованно будет сразу атаковать пехотой.
Предложение генерала открыть по николаевцам артиллерийский огонь живо поддержали прапорщик артиллерии в отставке Рылеев и сегодня принятый в Общество артиллерист-подполковник Панов Н.М.
- А вы, господа, что думаете по этому поводу? – обратился к штабу, ко всем скопом – и не прогадал, большинство вместе с Шиповым высказались за использование артиллерии, чего я и добивался с самого начала, частично снимая с себя ответственность за намечающееся кровопролитие.
- Хорошо, генерал, - перевел взгляд на Сухозанета, - пройдитесь по ним пару раз картечью и немедля переходим в общую атаку!
Командиры мигом разбежались по своим подразделениям.
Развернув трепещущие под порывами стылого ветра полковые знамена, под звуки труб и перестук барабанов, войска из колонн принялись разворачиваться в привычные им атакующие трехшереножные линии, используемые еще со времен наполеоновских войн для фронтальной штыковой атаки. Наполеоновская тактика колонн и сомкнутых линий до сих пор считалась самым эффективным средством для прорыва обороны противника.
На флангах строилась кавалерия – л.-гв. Кавалергардский полк Кологривова; л.-гв. Конный полк, где верховодили князь Голицын с Барыковым и Вилламовым; л.-гв. Драгунский, в котором обязанности «внезапно заболевшего» полковника Чичерина исполнял штабс-капитан Александр Бестужев; л-гв. Кирасирский полк Кошкуля Петра Ивановича – бывшего члена Союза Благоденствия, до сих пор пребывающего в неведении, верящего, что здесь и сейчас сражается с Николаем за интересы Константина. Впрочем, Кошкуль был не одинок, введенных в заблуждение командиров хватало и помимо него, некоторые из них подозревали неладное, но, тем не менее, исполняли полученный приказ, другие же и вовсе ни о чем не догадывались, пребывая в блаженном неведении. Противник с противоположной стороны площади практически зеркалил все наши действия, выстраивая на флангах л.-гв. Уланский и л.-гв. Гусарский полки.
– Первая линия, разбиться на роты! Выдвинуться на двадцать шагов вперед! – раздалась новая команда, исходящая от Шипова.
– Вторая и третья линии по-ротно! По-ротно стройсь! – команды дублировалась полковыми офицерами. - Передние шеренги! Оружие – на плечо-о-о! Двадцать шагов вперед, шагом... марш! – и тут со стороны успевших раньше выстроиться в боевой порядок николаевских войск началась залповая стрельба.
- Живей, братцы! Живей!
Во время всего сражения, каре Московского полка, также как и коннопионеры Михаила Пущина, оставались на месте у памятника Петру, прикрывая размещенный здесь штаб на случай внезапной атаки, ну и в качестве последнего резерва.
По примеру остальных штабистов, сидя верхом на коне (дабы не выглядеть "белой вороной"), вслушиваясь в свист пролетающих мимо шальных пуль, я мог лицезреть дело рук своих - передо мной открывалась вся панорама разыгрывающего у стен Адмиралтейства боя.
Передние шеренги первой линии, попав под огонь противника, непрестанно теряя солдат, промаршировали ровно двадцать шагов вперед и замерли, словно вкопанные в землю, оставив позади другие две линии, а также собственных раненых истекающих кровью и первые трупы.
Внимание привлек какой-то громко закричавший и уронивший ружье молодой фузилер. Раскачиваясь из стороны в сторону, он с каким-то детским изумлением смотрел на расползающееся по мундиру багровое пятно.
Не знаю, как бы складывался бой, если бы не закаленные в боях ветераны наполеоновских войн – герои Бородина, Красного, Смоленска, Тарутина, Малоярославца, герои Лейпцига и взятия Парижа, действующие словно механизмы и подающие пример своим молодым коллегам.
Роты первой линии, не обращая внимания на собственные все возрастающие с каждой минутой боя потери, демонстрируя великолепную выучку, четко перестроились в роты, и, наконец после команд «Товсь!», «Цельсь!», «Пли!» с оглушающим ружейном треском открыли ответный огонь.
В интервалы выкатились пушки. Видя это, николаевцы тоже засуетились, начав в своих войсках образовывать проходы, но, начав это делать позже нас, они явно опаздывали.
И вот, по распоряжению Сухозанета по правительственным войскам заработала гвардейская артиллерия.
Раздался оглушающий залп, сквозь отголоски которого вскоре прорезался визг картечи. Со звоном рикошеча от каменных мостовых, картечь разлетелась по сторонам, веером врезаясь в солдатский строй. Николаевцы со стонами и молча, разбрызгивая из своих продырявленных тел кровь, повалились на мостовую, словно подкошенные снопы. Противник стал пятиться назад, а его боевые порядки смешиваться. Вслед за первым последовали еще три серии орудийных залпов. Врагу не дали возможности ответить нам тем же, нанося по нему удар за ударом.
В ушах звенело, гулкое эхо выстрелов долетало до Сената, Адмиралтейства, других зданий и, отразившись от них, возвращалось назад, сливаясь с новыми залпами. Когда ж всю первую линию вместе с артиллерией окончательно и всецело накрыли клубы разгоряченного пара и грязно-серого дыма, прозвучала команда на выдвижение двух резервных линий пехоты.
- Держать строй! Быстрее! Не дать им опомниться!
Эти две тыловые линии, оставшиеся на месте, окончили перестроение еще раньше и, получив новую команду, под задаваемый барабанщиками ритм, двинулись вперед, в образованные первой линией интервалы. Выстроившись по фронту и дав по противнику ружейный залп, гвардейцы бросились в штыковую атаку вопя на бегу «Ура!». А в это время кавалеристы, опустив пики и выставив сабли, совершая свой обходной маневр, нацеливались на фланги неприятеля.
