только даже Исма, в момент превращения находившаяся в отличном состоянии, едва не умерла в процессе. Тело Рахиры было куда крепче, чем у простой благословлённой, но и крови поглотителя ей для превращения нужно было пропорционально больше. Вероятность того, что она не выдержит превращения была слишком большой.
Взяв один из кожаных ремней, я перетянул ногу Рахиры под коленом, после чего использовал её латную перчатку, скатанную в трубочку, чтобы как можно туже затянуть жгут. А затем, пошире раскрыв рот, вонзил ещё сильнее заострившиеся клыки воительнице в голень над местом перелома.
Тело Рахиры выгнулось дугой, боль прошла даже сквозь барьер отключки. Но иных средств у меня не было, да и это был самый быстрый способ. Перекусив большую берцовую кость за один присест, вторым укусом я расправился с малой берцовой, а третьим окончательно разделил ногу воительницы с отравлявшим её бесполезным куском.
По-хорошему теперь стоило как-то прижечь рану, чтобы избежать новой кровопотери, но огонь получить тут было неоткуда. Рюкзак Рахиры с разным полезным скарбом я снял и выбросил в желудочную кислоту червя, чтобы не мешался. Так что оставалось лишь ещё раз затянуть жгут, очистить «срез» от осколков костей и потуже замотать культю в тряпки.
Оставалось только надеяться, что организму Рахиры хватит сил теперь, когда его больше не отравляла мёртвая гниющая плоть. Остаток ноги воительницы я, немного подумав, доел. Гниль меня вообще не смущала, а просто выбрасывать было как-то жалко.
Следующий вопрос на повестке дня: что делать дальше?
Червь остановился в почти горизонтальном положении, лишь чуть-чуть забрав кверху, что было, на самом деле, оптимальным вариантом. Я мог не волноваться о желудочном соке, но при этом относительно свободно перемещаться по его телу.
Однако, прежде чем куда-то идти, мне всё-таки стоило ещё восстановиться. В первый раз, когда я попытался встать на ноги, мои коленки задрожали так, будто мне было минимум лет двести и я, не простояв и секунды, рухнул обратно на камни.
Так что я отполз к круглой стенке пищевода и сел, прислонившись к ней спиной. Спать хотелось дико, но делать этого было ни в коем случае нельзя. Никто не знал, когда червь вновь решит куда-то двинуться, и я, как бы мне этого ни хотелось, должен был быть к этому готов.
И хотя в сидячем положении в сон клонило не многим меньше, это всё-таки было чуть лучше, чем дожидаться восстановления своего тела лёжа. Осмотрел себя с ног до головы на всякий случай.
Никаких травм не заметил, но изменения всё-таки были. Я, кажется, стал ещё немного выше, вернулась часть усохших после перестройки мышц, стали заметно длиннее пальцы на ногах, клыки во рту стали ещё длиннее и острее, стал более подвижным и гибким язык, а на локтях, плечах, коленях, бёдрах, груди и висках волосы срослись в нечто наподобие чешуи.
Энергия дракка, похоже, начала себя проявлять. И не удивительно, с учётом того, что её во мне осталось совсем немного. Странно, вообще-то. Неужели с увеличением силы тренировки будут брать всё больше и больше энергии монстров? Не хотелось бы, но, к сожалению, сделать с этим ничего было нельзя.
Прошёл час, потом ещё один. Мышцы всё ещё болели просто дико, но уже не настолько, чтобы я не смог встать и пройтись. Аккуратно, никуда не торопясь и никому ничего не доказывая, сделал небольшую разминочку. Это было полезно, хотя перед глазами то и дело вспыхивали фейерверки боли.
«Затворы» червь расслабил все кроме одного — самого последнего перед желудком, так что места для неторопливых прогулок по его пищеводу у меня было достаточно. Ещё минут через сорок меня хватило на то, чтобы разжать стенки этого «затвора» и заглянуть твари в желудок.
Неожиданно, там было почти пусто. От камней осталась какая-то мелкая крошка, и желудочного сока было совсем чуть-чуть, на самом донышке. Так что сейчас по огромному, длиной более сорока метров, желудку червя можно было относительно спокойно пройтись.
Что я и сделал, растянув «затвор» и спрыгнув на «дно» желудка. И тут, осмотревшись повнимательнее, нашёл то, что раньше ускользнуло от меня. Потенциальную возможность для побега.
Желудок червя по форме представлял из себя огромный цилиндр. И по контуру этого цилиндра, прямо под отверстием пищевода, я разглядел несколько рядов небольших, как от проколов пальцем, отверстий.
Долго гадать, зачем они были нужны, было не обязательно. Пройдя по желудку до противоположного его конца, я увидел, как в точно такие же отверстия медленно и неспешно затекают остатки кислоты.
Мои пальцы были слишком толстыми, чтобы пролезть в эти отверстия. Но вот о моих когтях того же сказать уже было нельзя. Засунув в один из «сливов» когти указательных пальцев обеих рук, я с силой потянул в разные стороны.
Раздался тихий треск, будто лопались мелкие пузырьки упаковочной плёнки, а затем от отверстия в разные стороны пошли небольшие трещинки. Они быстро слились с соседними дырочками, потом со следующими.
Внутренняя поверхность червячьего желудка, до сих пор с трудом повреждаемая даже самыми сильными моими ударами, начала расходиться в стороны как застёжка-молния. А скрытые под самим жёстким слоем тоненькие трубочки, по которым кислота утекала дальше в тело, рвались и того проще.
Через несколько минут я прорвал в ткани желудка полосу длиной в почти четыре метра. Когда же попытался проверить её глубину, рука ушла в плоть по плечо и это вряд ли был конец. И, сумев запустить туда руки, я, разумеется, не остановился на простой проверке глубины трещины.
Своими длинными и острыми когтями я принялся рвать и кромсать всё, до чего мог дотянуться. И это, пожалуй, был первый раз, когда я по-настоящему был рад тому, что у меня больше не было человеческих ногтей.
Очень быстро трещина начала наполняться едко пахнущей и густой, как кисель, кровью червя. Естественно, я попробовал её на вкус, в последнее время вся моя жизнь, да и выживание, по сути, состояли из самых неадекватных дегустаций. И, надо сказать, это было не так плохо, как могло показаться.
Хотя, разумеется, для обычного человека этот слегка пузырящийся кисель скорее всего был бы совершенно отвратителен. Впрочем, даже если бы меня самого от вкуса червячьей крови начало бы корёжить, я бы не прекратил её пить. Потому как энергии в ней содержалось очень и очень немаленькое количество, а запасы её, по понятным причинам, были почти бесконечными.
Тем не менее, прямо сейчас очередное пиршество меня интересовало далеко не в первую очередь, скорее оно было удачным побочным эффектом. Чем сильнее я раздирал куда более мягкую, чем поверхность желудка, плоть червя, тем глубже мне удавалось забраться во всё расширяющуюся дыру, и тем больше урона нанести.
И в какой-то момент, похоже, червь наконец-то почувствовал, что в его потрохах кто-то копошится. Тело монстра содрогнулось после чего я услышал где-то в глубине под собой довольно громкое бурление.
Похоже, организм монстра, прекрасно знавший, что ему в желудок могли попасть вполне живые деликатесы, на автомате решил избавиться от угрозы самым радикальным образом. Наполнив желудок всё той же кислотой.
Не собираясь дожидаться, когда это произойдёт, я подскочил к «затвору» пищевода и, раздвинув его руками, проскользнул внутрь. После чего высунулся обратно в желудок, чтобы понаблюдать, что из этого всего выйдет.
Из отверстий по всей окружности цилиндрического желудка спустя считанные секунды удалили струи отвратительно пахнущей жижи. Свежий желудочный сок, максимально едкий и химически активный, дымился и шипел, казалось, просто от соприкосновения с воздухом.
А когда поток кислоты, стекавший по стенкам, затёк в расковырянную мной дыру, вверх тут же ударил такой столб густого едкого пара, что мне едва не растворило брови.
Спазмы тела червя стали сильнее. Кислота, затекая в полости его тела и параллельно растворяя их, наносила огромный урон. Ощутив, что поверхность пищевода червя тоже начала сокращаться, я поспешил обратно к Рахире и Руби, которых оставил у пасти монстра.
И очень вовремя, потому что вскоре «волны», раньше шедшие по пищеводу стройными и плавными рядами,
