никого из них не пугает внезапно появившийся великан, напротив, они интересуются им, тянутся к нему, окружают этакой цыплячьей стайкой, смотрят веселыми любопытными глазами и галдят на разные голоса.
— Ой, мистер, ты откуда?
— Дядя, а покатай на плечах?
— Ой, круто! Дядя, правда, покатай!
— Меня первым!
— Эй, ты куда?! Я — первый!
Двое первоклашек, раззадорившись, сцепились в страстной драке, чем привели Зейна в полное смятение — пацаны дерутся за право покататься на его плечах. Не решаясь к ним прикоснуться, Зейн осторожно кашлянул. Мальчишки отскочили друг от друга и растрепанными скворчатами уставились на гиганта. Тот протянул им руки — места на его плечах хватит обоим.
В итоге — восторженная любовь всех детей. Детская любовь и непосредственность, их наивная бесхитростность покорили душу одинокого великана, и, пообщавшись с ребятами, Зейн оттаял полностью. И раскрылся ответно, как папочке Гарри, доверил детям всего себя, начав проявлять живейший интерес ко всем ребячьим делам. А где общие интересы, там отношения и дружба. Дети это знают, как знают правду и ложь. На то они и дети, маленькие носители истины в мире взрослых. И будучи рыцарями от природы, терпеливо и нежно посвящали Зейна во всё, что его интересовало. Без издевок и насмешек.
А интересно Зейну было всё: и как работает мельница, водяная и крылатая, и как плавится железо в раскаленном тигле, как оно потом остывает и куется, как меняет форму под ударами молота остывающий кусок металла. Интересны Зейну и загадки природы, о которых он наивно спрашивал детей. Те удивлялись его неосведомленности, но не смеялись, а просто отвечали. И Зейн наконец-то понял, что такое звезды, почему дует ветер и куда течет вода в реке…
Кроме того, Зейну крайне важно услышать ответ на извечный свой вопрос, который он когда-то услышал от внучки Слепого Скрипача. Этот вопрос — кто такие ангелы? — он задал сейчас и детям. Потому что мамин ответ девочке был неудовлетворителен: «Ангелы — это наши Хранители, они наблюдают за нами с Небес и помогают в трудный час». Трудных часов у него было с лихвой, но ни один ангел так и не спустился с Небес, чтобы помочь ему в беде.
На первый миг казалось — дети не смогут ответить. Но они всего лишь задумались, вспоминая всё, что сами знали об ангелах. Наконец один, светленький и очень худенький, нерешительно начал:
— Ангелами становятся умершие дети. Когда умерла моя младшая сестрёнка, мама сказала мне, чтобы я не плакал, ведь она стала ангелом и живет теперь на Небесах.
— А мой дедушка умер, чтобы стать защитником, — негромко продолжил второй мальчик, постарше. — Теперь он всегда стоит у меня за плечами и готов помочь в любую минуту. Целитель Дамблдор говорит, что если я постараюсь, то дедушка придет ко мне Патронусом…
— У меня не будет Патронуса, ведь я вижу фестрала, — грустно сообщил третий, полноватый, черноволосый мальчик.
— А какая тут связь? — не понял первый, светленький.
— Дэнни видел насильственную смерть, на его глазах убили отца, и смерть вошла в его жизнь ужасом. Поэтому он не сможет создать Патронуса, — объяснил первому второй.
— Но ведь есть волшебники, которые видят фестрала и при этом могут вызывать Патронуса, — недоверчиво возразил первый.
— Это те, кто смирился со смертью близкого. Дэнни её отрицает, для него она ужасна, а есть и те, которые приняли уход родственника, чисты душой и покорны перед судьбой.
— Ларри, Нейл, — встрял Дэнни. — Хватит обо мне, давайте про ангелов для Зейна.
— А мы не про тебя, — озорно улыбнулся Ларри. — Мы о Патронусах. Но ты прав, Дэнни, давайте про ангелов. Итак, мы высказались, кто ещё знает? — он обвел взглядом остальных ребят, плотной кучей сидевших вокруг. Кивнул одному, покрытому цыпками: — Давай ты, Дейви.
— Ну… — начал тот, яростно почесываясь. — Ангелы — это слуги Господа, которых Он посылает нам на помощь в самые трудные минуты.
— А как они помогают? Почему их не видно? — посыпались вопросы со всех сторон. Зейн с надеждой уставился на Дейви: а вдруг он и вправду знает ответ? Дейви прекратил чесать шею и набросился на ногу, начав её остервенело скрести. Заговорил прерывисто, пыхтя от усердия:
— Так они ж невидимы и неосязаемы!.. Пых-пых… И помогают… пых… через других, кто материален и может оказать как физическую помощь, так и моральную поддержку… пых… Советом там, утешением… пых-пых…
Точно! Внутри у Зейна всё так и зазвенело от осознания истины. Ведь точно же! Кто, как не Господь, прислал ему Гарри в самый тяжелый час одиночества, когда он похоронил своего создателя, умершего в каюте капитана Уолтона на борту «Маргарет Сэйвилл», поставил крест и остался совсем один, страшась неведомого Грядущего, которое ему обещала ледяная безлюдная Арктика. Иначе как объяснить появление Гарри посреди торосов и льдов после того, как ушла «Маргарет»? Откуда Гарри взялся там? Каким чудом он оказался на его пути и заставил помочь себе?.. Не это ли промысел Господа, не в этом ли заключается помощь невидимки-ангела?
— Зейн, ты нашел ответ?! — обрадовались дети, всё поняв по лицу гиганта. Зейн медленно кивнул, сияющими глазами обвел маленькие искренние детские личики и тепло проговорил:
— Да, я нашел ответ. Это ангелы свели нас вместе, меня и Гарри. Мы пришли разными путями в самое странное место на земле, но, несмотря на это, встретились в самый трудный час, помогли и даже спасли жизни друг другу.
Этот самый первый, насыщенный, полный открытий и ценных познаний день закончился поездкой на конеферму в Даффтаун, где были приобретены четыре прекрасные лошади, в том числе и его собственный брабантский великан Маффин Браун, теплого шоколадного оттенка, с черными ногами и пышными гривой и хвостом, такой уютно-плюшевый, как… как… да как тот же маффин, воздушный кекс! Для него был приготовлен роскошный денник, соседом оказался Мышь, он, кстати, совсем не обиделся на кличку, отнесся к ней с обычным лошадиным пофигизмом.
С ярмарки они выехали засветло и к Хогвартсу прибыли как раз в полдень, к обеду, на котором Зейна и Гарри наконец-то представили школе. Холл с лестницами и картинами на стенах Зейн уже видел ночью и утром, зато Большой зал явился для него сюрпризом. Таких поразительных помещений Зейн ещё не видывал! Казалось, он вошел в неохватный собор с заоблачным сводом, настолько высоким, что при строительстве внутри остался кусочек неба с облаками, и оно, это плененное небо, теперь мягко заливало всё это колоссальное пространство дневным рассеянным светом.
От невероятного волшебства у Зейна сердце такое огромное сделалось, что прямо в груди
