— Нет, — категорически отверг эту идею я, — капитан АН-24 с помощником в форме, но это гражданский флот.
— И вас надо как-то доставить в один из советских портов, верно?
— Абсолютно верно, — подтвердил я, — кстати, если бы вы нам не помешали, мы бы уже были на пути в один из наших портов — в Южно-Курильск. С управлением судном мы вроде разобрались.
— Ай, какие молодцы, — с явно выраженной иронией отвечал Джон, — а теперь мы вот что сделаем — закроем всех вас в трюме и будем разбираться в ситуации.
— Зачем нас в трюм? — ошеломленно переспросил я, — там грязно и сыро.
— Ничего, потерпите, — ухмыльнулся Джон, — ведите сюда остальных, мы вас отконвоируем. Да, у вас там две молодые девчонки есть, их в трюм не надо, пусть остаются.
— Что он говорит? — дернул меня за рукав Ираклий.
— Сказал, что нас всех в трюм сейчас загонит, а Люду со стюардессой здесь оставят.
— Ну ни хрена ж себе заявочки, — громко возмутился он, — они точно с третьего флота Америки, а не пираты какие?
Видя нештатную реакцию Ираклия, Джон лихим движением перекатил автомат на живот и уставил его прямо в пузо.
— Переведи своему начальнику, — бросил он мне сквозь зубы, — будет дергаться, получит пулю. Даже несколько — я на него очереди не пожалею. Руки подняли и пошли вниз.
Я передал смысл сказанного капитану, тот как-то сдулся, как продырявленный воздушный шарик, поднял руки (я тоже) и больше не выступал. Спросил только у меня тихим голосом:
— Что делать будем, Петя? Ты из нас самый находчивый, по-моему — посоветуй…
А что я тут мог сказать… я ничего и не сказал, а проследовал в направлении, куда мотнул дулом М-16 Джон. А Ираклий за мной двинулся, не опуская рук. Миновали палубу и начали спускаться на предыдущий уровень, где кубрик стоял, и когда миновали очередной ряд дверей (я еще обратил внимание, что обе двери были открыты настежь), сзади донеслось некое шевеление.
Я притормозил и развернулся — из левой двери показался Виталик, а из правой Серёга, у обоих в руках было по бутылке с шампанским (я на автомате удивился, откуда они шампанское взяли), и они синхронно опустили эти бутылки на головы Джона и Алекса. Шампанское разбилось и разлилось шипящим и пенистым морем, а оба американца свалились ничком на пол.
— Мы все правильно сделали? — спросил Сергей.
— Ага, — ответили мы с Ираклием одновременно, а продолжил я, — надо оружие у них отобрать и связать, пока не очухались.
В карманах у этих вояк не оказалось документов, ни одной вшивой бумажки, зато были по две запасных обоймы для их автоматов и по одной ручной гранате, похожей на нашу РГ-42. Я внезапно вспомнил, что называются они МК32А, и американские вояки используют их очень неохотно из-за входящего в состав асбеста. Еще у Джона во внутреннем кармане комбеза обнаружилась рация… ну или переговорное устройство. Все это мы забрали себе, руки им надежно скрутили крепкой веревкой (нашлась в одном из отсеков) и прислонили их обоих к переборке.
— Вы что, — спросил я у Сергея, — наш разговор подслушивали?
— Ясное дело, — отвечал он, — интересно же, о чем вы там базарить будете. Сломались на пункте, что они наших девчонок использовать собрались.
— Ясно, — ответил я, — а шампанское откуда?
— Так в кают-компании и стояло в шкафчике, — сказал Виталий. — Странно, что не водка и не ром, ну да у корейцев могут быть свои обычаи.
— Что дальше делаем? — спросил я у Ираклия.
— Щас они очнутся, допросим и запрем куда-нибудь, а сами будем работать по ранее разработанной программе — полный вперед на Южно-Сахалинск.
— А если ещё кто прилетит от этого… от третьего флота?
— Тогда будем плакать, а пока работаем без выходных, — скомандовал капитан.
И мы разделились — он вместе с Виталием ушли на мостик, а мы с Серегой остались караулить вояк.
— Вначале же вы нормально беседовали, — заметил мне Сергей, — чего они с катушек посъезжали после того, как ты про Южно-Курильск сказал?
— А я знаю? — огрызнулся я, — может это слово у них как триггер в мозгу сработало… а может они изначально собирались так сделать, просто прикидывались добренькими.
Тут Джон открыл глаза, видимо он покрепче оказался, чем напарник. И начал грязно ругаться на американском сленге.
— Факинг шит, факинг фул, факинг асс, — это для начала из него вылезло, а затем последовало, — фрик, ашшол и бастард!
— Может, по делу поговорим? — выждал я минутку, — потом поругаешься.
— Вы напали на офицеров армии США, — выпалил очухавшийся Алекс, ладно, что ругаться сразу не начал, — вас будут судить и дадут лет двадцать.
— Согласен, — не стал спорить я, — когда поймают, пусть дают, а пока расскажи-ка, дружок, кто ты такой на самом деле?
Они переглянулись и засунули языки в задницы.
— Не хотите говорить? — продолжил я, — имеете право… как уж там у вас принято выражаться… вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на адвоката, все, что вы скажете, может быть обращено против вас.
— Использовано против вас в суде, — поправил меня Джон.
— Это не так уж и важно, — ответил я, — но пусть будет в суде. Значит так, гайз, щас мы вас запрем в этой вот каморке, есть-пить давать не будем — если кто надумает раскрыть свою пасть и сообщить полезные сведения, стучите в дверь. Серёга, будешь их охранять.
И мы вдвоем подняли их с пола пинками… ну и запашок от них, конечно, шел после шампанского-то. Я быстро осмотрел головы обоих, а ничего страшного там и не нашлось, только по здоровой шишке у каждого. Потом мы их затолкали в каморку, от которой у нас имелись ключи, и заперли их на три оборота.
— Если что, сигнализируй, — сказал я Сергею, — а я помогу ребятам с управлением.
Глава 15
4 управление Минздрава, октябрь 82 года
Опухоль у Алевтины имела место именно в том месте, которое описал её супруг — не прямо вот гигантская со щупальцами метастаз, но приличных размеров и… да, и растущая. Через месяц-другой она вполне могла перекрыть вот эту вот артерию и вон ту вон железу…
Все это я увидел своим внутренним телевизором через десять секунд после начала осмотра. Попросил повернуться её на бок, рассмотрел проблему в другой проекции, лучше не стало. Ну а теперь давай шевели мозгами, приказал я сам себе, и придумывай, что тут можно сделать.
Ничего не придумал, тогда просто включил внутреннего дурака, взял и скомандовал опухоли — на месте стой, раз-два. И она взяла и ответила, эта скотина — чего раскомандовался, я тебе не подчиняюсь. А далее у нас произошел такой занимательный мысленный диалог:
— А кому ты подчиняешься? — спросил я.
— А никому, — ответила она с ехидной усмешкой, — я боевая единица сама в себе.
— Тогда чего тебе надо, боевая единица, — перешел я к более практическому вопросу, — чтобы ты оставила в покое Алевтину?
Последовало достаточно долгое молчание (Алевтина при этом испуганно косилась на меня, из чего я сделал вывод, что часть слов я все же вслух говорил).
— Мне нужно другое тело, — наконец озвучила свои хотелки опухоль. — Иначе я умру. А ты тоже ведь умирать не хочешь, признайся?
— Конечно, — сказал я, — никто не хочет. Я подыщу тебе это другое тело. Встречаемся послезавтра на этом же месте. А пока начинай сворачиваться, чтобы я понял серьёзность твоих намерений. На полсантиметра чтоб меньше было снизу… и метастазам скомандуй, чтоб отдыхали.
— Договорились, — глухо ответила опухоль, а я успокоил, наконец, Алевтину:
— На первый раз достаточно. Послезавтра продолжим.
А тут и Сергеич подтянулся с кухни, услышав наш разговор.
— Ну чего тут, Петя? — даже Камаком меня не назвал.
— Процесс пошел, необходима еще пара посещений, — ответил я.
— Знаешь, Саша, — подала голос супруга, — мне даже как-то легче стало. А с кем это ты разговаривал, Петя?
— Не обращайте внимания, — отговорился я, — сам с собой говорил, мне так легче работать.
