Ознакомительная версия.
– Будем брать? – азартно потер руки Снорри.
– Нет, – сказал ярл. – Их слишком много. Устроим засаду, возьмем языка. И, может быть, удастся сразиться с князем.
– Ты хотел сказать, с Дирмундом Заикой?
– С ним.
Кивнув, ярл снова укрылся в овраге – по дороге к острогу на взмыленном коне скакал одинокий всадник. Лупоглазый, словно бы прилизанный, с бородавкой на левой щеке.
– Где-тось я видал его в Киеве, – всмотревшись, произнес Порубор. А Снорри предложил:
– Захватим?
Хельги хотел уж было согласиться – и в самом деле, добыча сама шла в руки. Снорри раскрутил аркан… В этот момент заскрипели ворота, и целый отряд вылетел навстречу всаднику.
– Давно ждем тебя, Ильман! – закричал, гарцуя на коне возле ворот, Истома Мозгляк. – Новых отроков скоро ли привезешь?
– Скоро. – Ильман Карась спешился за воротами, бросил поводья подбежавшему Грюму, обернулся к Истоме:
– Харинтий Гусь, людокрад известный, к старому капищу не сегодня-завтра должен двоих привезти. Потом еще нескольких.
– Побыстрей бы. – Истома Мозгляк усмехнулся. – А то князь-батюшка гневаться изволит. Маловато, говорит, людишек в дружине, тебя вот недобрым словом поминал.
– А вы б еще больше их живота лишали, отроков-то, – ощерился Ильман Карась. – Так никаких людишек не напасешься!
– А то уж не твое дело, Ильмане. – Рассмеявшись, Истома спешился, взял гостя под руку и повел к крайней избе: – Хватит тебе ругаться, лучше откушай с дороги да кваску испей. Только не кричи так громко – аж на весь лес – князь-батюшка почивать после обеда лег, утомился. На ночь-то игрища воинские назначены. То-то потешимся!
Пройдя через двор, Истома с Ильманом Карасем скрылись в избе.
Хельги-ярл обернулся к своим:
– Слыхали?
– Да уж.
– Ночью разделимся, – сказал ярл. – Как только начнутся эти их игрища, я и Снорри проникнем в острог, а ты, Конхобар, вместе с Никифором и Порубором захватите кого-нибудь в суматохе. Только без шума.
Ирландец молча пожал плечами. Когда это он тут «шумел»?
– А я того лупоглазого признал, – вдруг подал голос проводник. – Это Ильман Карась, живоглот известный. Ну и людишки тут собрались, тьфу! – Отрок презрительно сплюнул, затем обернулся к Хельги: – А если засаду устраивать, так лучше, чем на краю болота, места нет. Я-то там почти каждую тропку знаю, а ежели кто чужой полезет, обязательно в трясину забредет.
– И далеко ль до болота? – поинтересовался ярл.
– Да не так и далеко, только неудобно. Дороги нормальной нет, одни гати. Лучше б сейчас отправиться, покуда дойдем, как раз стемнеет.
– А Никифор? – вспомнил ярл.
– Да справимся мы и без него, – со всей серьезностью заверил Ирландец. – Идем, парень.
Напутствуемые товарищами, Порубор с Ирландцем ужами скользнули из оврага наверх и скрылись с лесной чаще. Хельги-ярл и Снорри обратились в недвижных идолов и так, замерев, ждали наступления темноты. Где-то совсем рядом журчал ручей, а за ним, на поляне, токовал тетерев. Викинги даже вздремнули по очереди – сначала Снорри, затем, уже ближе к вечеру, сомкнул глаза и ярл. Хельги приснилась Сельма, в который раз уже, светловолосая, синеглазая, белокожая, она словно бы звала молодого мужа к себе, манила, убегая вдаль, и вдруг – пропала. К чему бы такой сон? Может быть, к тому, что он, Хельги-ярл, уж слишком давно не видел Сельму. Конечно, скучал по ней и по маленькой Сигрид, и все больше спрашивал себя: а правильно ли он поступил, оставив семью за морем? Может, стоило взять их с собой? Нет, пожалуй, все-таки не стоило. К чему без надобности рисковать жизнями близких? Тем более, не имея четкого положения в обществе. Кто он здесь, Хельги-ярл? Молодой варяг, искатель удачи и славы, каких много. Ни кола, ни двора, ни серебришка. Впрочем, нет, серебришко-то имеется – осталось от хазарского похода – да вот только тает с каждым днем, словно сугроб в теплом мае. Этак скоро и вовсе ничего не останется. Может, не следует дожидаться такого дня, а заранее наняться на службу к князю Хаскульду, либо предложить свои услуги какому-нибудь зажиточному купцу? Но прежде надо разобраться с Дирмундом. Неужели это и есть Черный друид? Все может быть, об умении друида менять облик Хельги был осведомлен. Избавить этот мир от крови, которая его ожидает – в этом заключалась миссия молодого ярла, и если б это удалось сделать – хотя бы убив Дирмунда – Хельги счел бы главную свою задачу выполненной. После этого можно было б и поискать свое счастье в Гардаре, либо, плюнув на все, вернуться домой, в Халогаланд, к жене и маленькой дочке.
Размечтавшийся ярл вздрогнул от толчка Снорри. Было уже довольно темно, не самая ночь, но уже близко к тому, густые сумерки окутывали острог, со двора которого вырывались желтые отблески – это люди Дирмунда зажгли факелы.
– Вот бы посмотреть, что там делается! – задумчиво произнес Снорри. – Ярл, а может, влезем по частоколу?
– Угу, – усмехнулся тот. – Чтобы сразу же попасться в лапы Дирмунда и его подручных?
– Так ведь у них там суматоха, – возразил Снорри. – Ну, сам-то послушай! Вон, и часовых на башнях нет!
– Что ж, будь по-твоему, – кивнул ярл. В самом деле, а как иначе туда попасть, если не через частокол? Через ворота, когда их откроют, чтобы выпустить всадников на ночные игрища? Можно, конечно, и через ворота. Только для этого надо стать бесплотными духами. Так что придется через частокол, другого пути нет… Правда, если там собаки…
– А мы – с подветренной стороны, – убеждал Снорри. – Тем более, вокруг полно белок.
– А при чем тут белки? – удивился ярл.
– Как при чем? Их тут – словно форели во время нереста в Радужном ручье! И собаки – а они тут есть, вон, слышно, как лают – к ним давно должны бы привыкнуть…
– Понял тебя. Сбей-ка с ветвей пару штук…
Две стрелы пустил Снорри – и два пушистых зверька упали к ногам викингов. Открутив белкам головы, друзья тщательно вымазались их кровью. Теперь собаки почуют белок, а не людей. Лаять, конечно, будут, не без этого – однако лай будет обычным, понятным сведущему человеку – ну, лает собака на дичь, на то она и собака.
Послюнявив большой палец, Снорри определил направление ветра.
– Оттуда. – Он указал на край оврага, густо поросший орешником и дроком.
– Очень хорошо, – оценив густоту кустов, удовлетворенно сказал ярл. – И есть место, где разбежаться. Чуть подождем, и…
Снорри молча кивнул. Уж кому-кому, а ему не нужно было объяснять, чего ждать. Ясно – сутолоки, когда откроют ворота.
За стенами острога ржали кони, слышались людские голоса и крики. Что кричали – было не разобрать, да викинги и не вслушивались особо – ждали, нетерпеливо посматривая на ворота.
А между тем, за частоколом происходило кое-что интересное, и, если бы Хельги и Снорри могли видеть это, то окончательно уверились бы, что в своих предположениях находятся на правильном пути. Лейв Копытная Лужа – в теплой бобровой куртке и плаще цвета свежей крови, с остроконечным шлемом на голове – откровенно любуясь собой, расхаживал перед выстроившимися на дворе отроками, босыми, одетыми лишь в порты из выбеленного холста. Отроков было немного – восемь, но это были самые лучшие. И пока единственные, кто уцелел за время учебы. Князь Дирмунд пожелал лично говорить с каждым. Впрочем, создавалось впечатление, что юные воины вовсе разучились говорить. Князь сидел под навесом, рядом с кузницей, в простом деревянном кресле, сколоченном из толстых досок. По левую руку от него стояли Истома с Ильманом, по правую горели во тьме сполохи горна. Вдоль частокола выстроились воины немногочисленной княжьей дружины, которых Дирмунд мечтал когда-нибудь полностью заменить юными воинами-волками, повязанными кровью, алчущими крови и готовыми проливать кровь по приказу своего повелителя.
Лейв Копытная Лужа подводил их к Дирмунду по одному. Князь разговаривал с каждым.
– Как твое имя?
– Равол-древлянин.
– Подойди сюда, Равол-древлянин. Ближе. Посмотри мне в глаза. Я хочу, чтобы ты был предан мне.
– Я убью за тебя любого, мой повелитель!
– Хорошо, Равол-древлянин. Иди же в кузницу, иди…
Следующий отрок. Потом другой. Третий… Ни один не избегнул черных глаз князя.
Ратибор-дрегович… Я убью за тебя любого, повелитель… В кузницу….
Ловуш… Вятша… Кипрей…
В кузницу…
А в кузнице уже пылал разогретый горн, и угрюмый кузнец Борновал с ухмылкой прикладывал к обнаженной груди отроков пылающее клеймо с изображением волка. Не застонал ни один. Выходя из кузницы, юные воины возвращались к частоколу, на груди их, около сердца, алело свежее клеймо.
– Как твое имя, воин?
– Немил… Готов убить за тебя любого…
– Как твое имя?
– Всеволод. Но ты это уже спрашивал, князь!
– Ничего, Всеволод. Иди же в кузницу… Немил, остановись здесь, у дверей. Проверю твою ловкость. На, возьми нож и убей Всеволода…
И, как только Всеволод вышел из кузницы, поджидавший его Немил – крепкий, мускулистый, с головой, круглой, словно качан капусты – ударил его острым клинком прямо под сердце, рядом с клеймом. Всеволод непонимающе посмотрел вокруг и медленно осел наземь. Глаза его закатились, изо рта вытекла струйка черной крови.
Ознакомительная версия.
