— Сигмунд, это наш шанс пережить зиму!
— Сигмунд, не слушай его, мы сейчас не в состоянии!
Сигмунд жестом оборвал пререкания.
— Рассказывай Асгейр, ты же о чем-то говорил с этим ... человеком.
— Как я уже сказал, это — монастырь. И я сказал ... — на миг замялся, не зная, как отреагируют на мою самодеятельность, — что мы гоблины.
У половины моих «коллег по опасному бизнесу» вытянулись лица
— Я сказал, что мы торговцы. И что мы ... то есть я... искал кто б рассказал о Спасителе.
— Ах ты! ... — чуть не набросился на меня Болли, но был прерван братом
— Зачем ты так сказал?
— Ну... я подумал, что, если я претворюсь, что хочу принять веру в их бога... — облизал пересохшие губы, — они не станут на нас нападать... — добавил поспешно, — по крайней мере сейчас, пока мы не в состоянии держать оружие. Люди повсюду стараются насадить веру в своего Спасителя, и ... — я придумывал на ходу, — и они обрадуются... вернее не захотят упустить шанс приобщить к своей вере таких инородцев как гоблины. Кстати! Гоблинами я нас назвал потому, что к ним они не должны питать такой ненависти как к нам... Монах обещал дать нам теплый кров и накормить горячим...
— Хм... — Сигмунд в задумчивости повернулся к Фритьефу, — Что скажешь, старый друг?
Фритьеф погонял желваки, почесал подбородок
— А пацан-то, пожалуй, прав, — наконец выдал ветеран, — так мы сохраним наши жизни, а если удастся договориться... — он поднял задумчивый взгляд на меня, — может получиться и зиму пережить на этом острове.
— Да о чем вы говорите? Вы решили предать наших богов?! — взъярился Болли.
Он дернулся было к Сигмунду, потом на пирс, обратно... Наконец, Болли развернулся лицом к замершим на рундуках парням.
— Братья орки! Да что же это такое?! Неужели мы отвернемся от нашего отца Одина?! Неужели мы предадим триждырожденного Тора? Как мы будем в глаза смотреть...
— Заткнись Болли.
Я сказал негромко, но разошедшийся в ораторском порыве волосатик словно с разбегу налетел на стену.
Не, ну в самом деле! Достал гад. Он чё, тупой? Он так не хочет жить? Мечтает со славой погибнуть на копьях монастырской охраны или истыканный стрелами, даже не добежав до ворот?
— Послушайте меня, парни, — начал я спокойно. На фонтанирование эмоциями сил уже не оставалось, — я никогда, никого из вас не призывал и не призову отвернуться от наших богов, — Говорить ребятам о том, что мне самому пофиг вообще на всех богов, я конечно не стал. — Не знаю, что тут себе нафантазировал Болли. Но если мы сейчас, для вида, согласимся что мы обыкновенные торговцы, то, по крайней мере, сохраним свои жизни и свой корабль. Хотя бы, пока не отдохнем и не подлатаем «Ворона». Дальше видно будет, — получилось у меня как-то устало. Добавил, — но если сейчас пойдем на штурм... — ночное зрение орка позволяло мне разглядеть, как сразу же осунулись лица товарищей, как зародившаяся надежда уступала место безнадежности. — Если мы послушаем нашего ... — хотел сказать «горлопана», сдержался, — Болли, то бесславно погибнем. И никто не передаст нашим родичам всего того, что с таким трудом, проливая кровь мы для них добыли за это лето. Да и не расскажет никто о нашем подвиге... Хотя и не подвиг это будет, а глупость...
На удивление, Болли меня не перебил. Видимо ошеломление от того, что какой-то дренг бросил «заткнись» такому уважаемому хольду было настолько сильным, что он потерял дар речи. А может и то, что парни меня слушали.
— А я так и не добыл отцу обещанных рабов... — печально, себе под нос протянул Бьярни.
— Обидно будет, если мой так и не узнает, что его сын всё же стал полноценным хольдом, — в тон ему добавил Синдри.
Спасибо пацаны!!!
— Да что вам родня? Как вы взглянете в глаза валькириям?!!
— Болли, подожди, — опять мягко перебил я хольда. — Воинская хитрость не является чем-то постыдным. Сколько раз Локки прибегал к ней? Да и не придется вам что-либо говорить людям, я ж буду вести переговоры. Я всё беру на себя.
Лица парней светлели. А волосатик развернулся рывком ко мне, рука метнулась к рукоятке меча.
— Ты перешел границы, дренг! Сейчас ты ответишь...
— Любой, кто скрестит железо с другим воином моего лида, будет выкинут из корабля! — тяжко упали слова Сигмунд. Ого! Узнаю школу папаши Йоргена! Жаль кулаком ему не почему шарахнуть! Не к палубе же нагибаться? А брательник закончил мысль, — Придем домой, там выясняйте отношения, сколько хотите! А здесь ... — традиционная йоргенсовская пауза. Хорошо наблатыкался братишка, — только вздумайте косо посмотреть друг на друга. Всё! Я сказал свое слово. Асгейр!
— Да?
— Говори с людьми. Мы согласны притвориться торговцами, только ... скажешь им, что их богом только ты интересуешься, моих парней в это не втягивай!
Я незаметно выдохнул.
— Отец! — обернулся я ко всё там же терпеливо ждущему монаху.
— Я не отец, ибо только Спасителя так пристало называть, я всего лишь смиренный брат нашей обители. Слушаю тебя путник.
Но поговорить нам не дали.
***
На фоне ворот заметался свет факелов, мелькали тени, звякал металл.
— Мы успели, братья! — вопил кто-то радостно, — Я был прав! Был прав!!!
— Брат Вальтер, беги! Мы задержим поганых! — вторил другой голос.
Что?!!
Монашек изумленно обернулся, вскинул руки
— Стойте, братья!
Перед воротами полукругом выстраивались монахи. Ну а кто еще это мог быть? В мешковатых черных балахонах, безо всякой брони, шлемов и щитов. В руках лишь копья, пара-тройка топоров, по виду плотницких, один чудила вообще с большим ножом типа кухонного... Какого лешего?! Что за цирк?!
Шум за спиной заставил крутануться. На пирс выскакивали орки и тут же строились: щиты, копья. Какими бы уставшими парни ни были, но рефлексы, наработанные за целое лето, брали свое. Впереди, азартно поблескивающий глазами, Болли.
— Сигмунд, дай команду! — волосатик косился на всё еще стоящего на палубе форинга, — Ща мы их раскатаем!
— Стойте! — я замахал руками над головой. — Сигмунд, дай мне с ними поговорить!!!
— Стойте! — перекрывая меня орал Фритьеф. — Куда под стены? Это ловушка! Назад, идиоты!
— Стойте братья, стойте! Это не враги! — надрывался еще один голос позади меня. Человеческий.
Я бросил взгляд через плечо: встречавший нас монах бросилсяк своим, размахивая руками.
— Стойте братья! Не надо оружия!
Я развернулся к людям:
— Мы пришли с миром! Стойте!
Опять к Сигмунду:
— Сигмунд, придержи парней! Дай мне поговорить с людьми!
— Атакуем, форинг!
— Сигмунд, уходим!!!
А-а-а-а!!! На маленьком пятачке слишком много воплей! Приступ чистой, как водка, злости затопил сознание и придал сил. Злости на всех: на баранов в черных балахонах, что неумело держат копья и лезут на профессиональных убийц, не подумав тупо захлопнуть калитку. На азартного идиота Болли, что, не зная, сколько вообще народу может быть за стенами, рвется в атаку. На Фритьефа, что командует отход. Куда, нафиг отход? На дно?! И на тугодума Сигмунда, что до сих пор не приструнил излишне самостоятельного хольда, метящего в неформальные лидеры.
— ЗАТКНИТЕСЬ ВСЕ!!! — срывая голосовые связки заорал на орков. Обернулся к монашку, хлыстом выкинул в его сторону указательный палец, — ТЫ! Придержи своих баранов!!!
На секунду меж скалами повисла тишина.
— Сигмунд, дай мне поговорить с людьми, — чуть-ли не сквозь зубы выговорил я. — Дай. Поговорить.
Секунда показалась вечностью. Наконец Сигмунд «отмерз»:
— Поговори с ними, брат...— повернулся к парням. — Все на корабль, приготовьтесь быстро отваливать. Если Асгейр не преуспеет, — добавил он тише.
За моей спиной парни начали запрыгивать обратно на палубу. А я, чуть ли не выдыхая пар из ноздрей, направился к монахам.
— Мы пришли с миром! ... Что в этом непонятного?! — тон, для переговоров не лучший, но я был заведен.
— Брат Вальтер, берегись, сзади! — проорал кто-то из монахов.
