Практика показала, что еще как могла! Эта тварь, лишь слегка чем—то похожая на обычную речную чайку, которых жило так много рядом с его любимым парком, вдруг повернула голову в сторону рассматривающего ее парня. После чего ее очень необычный, сразу чем—то привлекший внимание Тимы, клюв раскрылся подобно цветку с четырьмя лепестками. И молодой человек услышал тот самый, так испугавший его, вопль.
— С—с—сука! — едва ли не громче, чем эта мерзкая пичуга, заорал Тима и не придумал ничего умнее, чем подхватить небольшой, валяющийся тут же, у него под ногам камень и запустить его в крикунью. К его удивлению, бросок оказался очень точным и заткнувшаяся на середине крика тварь как—то странно булькнула и совершив абсолютно неэстетичный пируэт, свалилась замертво.
Тима долго не решался подойти ближе и внимательнее рассмотреть крикливую птичку, однако все же совладал со своей нерешительностью. Вблизи все оказалось не так страшно — птица валялась на земле задрав лапы кверху. Она не пыталась ни двигаться, ни орать.
— Похоже сдохла, — тихо констатировал новоявленный борец с нечистью. Дабы получше рассмотреть свой трофей ему пришлось вытащить птичку из густой травы, в которой она лежала на более открытое пространство. Однако, руками это трогать, он все же побрезговал, воспользовавшись средних размеров суковатой палкой, найденной неподалеку.
Ничего особо примечательного в своем трофее Тима не увидел, если конечно не принимать во внимание странный клюв. А так — птица как птица. А вот клюв — да, это было нечто. Крупный, едва ли не в четверть тела птахи, массивный и жуткий. Он состоял из четырех «лепестков», усеянных изнутри длинным рядом изогнутых внутрь и, на первый взгляд, очень острых зубов. Эти лепестки, могли раскрываться, подобно цветку. В закрытом же состоянии — выглядели практически неотличимо от обычного клюва, присущего нормальным птицам. Впрочем, одним клювом странности все же не ограничились. Знатно покопавшись у этой твари в пасти, Тима заметил еще одну странность — полное отсутствие языка. Видимо монстр питался подобно пеликанам — полностью заглатывая свою добычу. Правда, молодой человек не знал, есть ли языки у самих пеликанов. Впрочем, в его положении, это было не столь важно.
Утолив свое орнитологическое любопытство и еще раз подивившись своему точному броску, Тима вернул странную тварь обратно под дерево, после чего уселся недалеко от края обрыва и задумался. Ни окружающая его природа, ни, тем более, эта жуткая представительница фауны, никоим образом не напоминала то, к чему он привык. Если птичку еще можно было списать на ужасы Чернобыля, хоть и с трудом (как ни крути, но эта станция находилась в нескольких тысячах километров от его родного города), то растительный мир окончательно ставил его в тупик. Ну не могло быть в средней полосе таких деревьев. Не могло. Высокие, с густой и очень крупной листвой, они вообще не походили ни на что, известное Тиме. А в деревьях он, худо—бедно, но разбирался.
Да и река еще эта. Даже на фотографиях в интернете он не видел настолько насыщенного лазурного цвета у воды. А тут, казалось, кто—то вылил в реку целую кучу краски — настолько нереальный оттенок был у нее.
Тима посмотрел себе на руки. Это были не его руки, уж что—что, а это он мог сказать точно. Слишком длинные пальцы, слишком смуглая кожа, слишком изящные кисти. Можно было бы даже подумать, что они принадлежат женщине. Однако недавний поход в кустики и наличие в штанах всего необходимого мужчине полностью опровергало эту идею.
Собственно, именно мысль о походе в кусты и вернула его к действительности. Да он отвлекся сначала на чудесный вид, а потом на мерзкую крикунью, однако теперь пообещал себе быть последовательным. Решив пока не забивать себе голову посторонними мыслями и решать проблемы по мере поступления — Тима поднялся на ноги и направился к шатру. Снаружи, кстати, тот был ничем не примечательным — просто большая палатка серо—коричневого цвета с небольшими отверстиями в крыше.
Внутри шатра было по—прежнему сумрачно и пахло какими—то травами. Теперь, после того как побывал на свежем воздухе, Тима это хорошо чувствовал.
Осмотр не занял много времени. Интерес представляла лишь куча тряпок, находившаяся у одной из стенок. В ней он нашел некое подобие дорожного мешка, причем даже с лямками, чтобы удобнее носить было. В самом—же рюкзаке нашелся кусок плохо пропеченного, похожего на глину хлеба, шмат вяленого мяса, фляга с водой, сделанная, судя по всему, из какого—то овоща вроде тыквы и, средних размеров, кожаная сумка, занимавшая добрую треть всего объема. От сумки очень сильно пахло травами. Открыв ее, Тима увидел с десяток небольших мешочков. Что в них находится сейчас, из—за скудности освещения, было не рассмотреть. Поэтому, он решил удовлетворить свое любопытство позднее и продолжил осмотр. Впрочем, ничего интересного, кроме отреза шерстяной ткани и какой—то странной тряпки с дыркой посредине, Тима больше не нашел. Внимательно присмотревшись к последней, Тима понял, что это нечто, вроде пончо, только очень длинного и не очень хорошо пошитого.
Закончив осмотр шатра и не найдя более ничего интересного, он вышел под яркий солнечный свет и развязал один из мешочков. Там оказались какие—то странные хлопья, чем—то похожие на сухофрукты. Внимательнее присмотревшись к «хлопьям», Тима увидел характерный рисунок. Рисунок, который обычно встречается на мухоморах.
Остальные мешочки были забиты похожим содержимым. Там были сушеные грибы, травы, соль, ягоды и нечто, очень похожее на козьи какашки. Последний же выбивался из общей картины, так как содержал в себе два камня — один темно—коричневый, а второй — белесо—серый и нечто, сильно напоминающее ветошь. Покрутив каменюки в руках и решив, что раз их сюда положили, то значит они зачем—то нужны, молодой человек вернул их на место. Закончив с осмотром Тима уселся на траву недалеко от входа и задумался над тем что делать дальше и как быть с хозяином всего этого добра, когда тот вернется.
А еще его волновал тот факт, что он практически не помнит не только того, как он тут оказался, но и вообще событий предыдущих дней. Последним осмысленным его воспоминанием было то, как он стоит на сцене в одном из актовых залов своей альма—матер и в очередной раз просматривает свой будущий монолог. А дальше — как отрезало, а все попытки хоть что—нибудь вспомнить провоцировали новые приступы головной боли.
Тима был далеко не глупым парнем и четко осознавал, что не бывает так, чтобы люди, вдруг, внезапно оказывались черт знает где. Нет, конечно, всякие случаются жизненные обстоятельства: примет человек лишку, встретит удалую компанию да и в чужом городе проснется, ну или перейдет дорогу уважаемым людям, а те его в лес. Но вот так, чтобы природа настолько сильно отличалась — нет, такого не бывает. Да и тварь эта крикливая, ничуть не похожа была на нормальную птицу. Он, конечно, слышал, что в лесах Амазонии есть крикуны и более громкие, но в том, что они косят под «Чужого» из одноименного фильма, сильно сомневался. Да и попадание в Амазонию выглядит крайне нереалистично. Вряд—ли кто—то был стал запариваться со студентом—недоучкой и переправлять его за тысячи километров. Но, с другой стороны, местные леса совсем не походили на те, в которых он не раз бывал в походах. А вот насколько они соответствуют тем, что растут по берегам самой большой реки на Земле — не знал. Как—то не было у него ранее интереса к этому вопросу. Слышал только, что там джунгли есть, а что такое эти самые «джунгли» — представлял себе слабо.
Тима вздрогнул. Мысль, долго маячившая где—то на окраине его сознания, вдруг полностью сформировалась и причиной тому были его последние рассуждения.
— Попадание... В Амазонию, — задумчиво протянул он, а затем захихикал. Мысль была бредовой по своей сути, но другого внятного объяснения тому как он оказался черт знает где, да еще и одетый в черт знает что он родить не смог.
— Итак, допустим, я действительно попаданец, — начал он рассуждать вслух, — и попал я куда—то, если судить по тому во, что я одет — в средневековье. Как оригинально, — снова захихикал он. — Раз попаданец, да еще в средневековье, — продолжил он, отсмеявшись, — то это никак не может быть реальностью, из чего следует, что у меня галлюцинации, или то, что я герой какой—то книги, а следовательно — мне полагаются плюшки. Эй, автор, я надеюсь ты не мудак, и снабдишь меня хотя бы десятком эльфийских принцесс, — он снова хихикнул, — если все так и я не сошел с ума — подай мне какой—нибудь знак. — Тима некоторое время сидел молча, оглядываясь по сторонам. —- Ну и иди тогда в задницу, автор, — сказал он, ничего не дождавшись. — А ты, читатель, если ты конечно есть, — он снова хихикнул, — прекращай эту муть читать. Все равно я, как главный герой, скучен, уж поверь мне. Даже не спецназовец. Да и автор мне достался явно не самый лучший. Ну сам подумай — писать про попаданцев, он, блин, меня бы еще в литрпг отправил. В общем — я тебя предупредил.
