Спустя еще несколько часов, Тима начал ощущать пока легкий, но все же голод, поэтому устроил привал у очередного небольшого деревца и уже было решил пообедать доставшимися ему от неизвестного благодетеля припасами, однако вовремя вспомнил о своем первом в жизни охотничьем трофее. Как ни крути, но вяленое мясо и хлеб были продуктами долгого хранения, а вот то, что на такой жаре тушка птички не сдохнет к завтрашнему утру — сильно сомневался.
Если быть до конца откровенным — ему очень не хотелось пробовать на вкус мясо этого мутанта, но бедным выбирать не приходится, жрать то все—равно нужно. Он же не робот какой. Да и не зря же он пол дня подрабатывал катафалком для птички.
К сожалению, Тима не был профессиональным выживальщиком, да и никогда особо не интересовался подобными вещами. Однако, жизнь в постиндустриальном обществе накладывала на любого человека свой отпечаток. Современные люди пропускали через себя такие объемы информации, какие среднестатистический житель века XVIII не мог получить и за всю свою жизнь. Конечно, подавляющее ее большинство терялось и забывалось, однако что—то все—таки задерживалось. Именно поэтому, а еще благодаря своему походному опыту, Тима имел некоторое представление о своих дальнейших действиях.
Перво—наперво он нашел подходящее место, уселся поудобнее, облокотившись спиной о дерево и начал постигать науку ощипывания перьев. А она оказалась ой какой непростой. Казалось бы, что тут сложного? Знай себе дергай перышки, да выкидывай. Но, мертвая крикунья, казалось, держала каждое всеми своими силами, не давая их спокойно выдергивать. Что послужило тому причиной — изначальное строение тела или уже начавшееся трупное окоченение, или просто все птицы по такие собственники, Тима не знал, однако упорно, по одному, отвоевывал у злобной и жадной твари ее одежду.
Когда же приноровился, то процесс оказался крайне медитативным и Тима, незаметно даже для самого себя, вернулся мыслями к ситуации в которой оказался. А подумать тут было явно о чем. Как ни крути, но оказаться в незнакомом месте, возможно даже, в чужом мире — незаурядная вещь. И Тиму беспокоила его собственная реакция на произошедшее. Не будучи врачом, а тем более психиатром, он тем не менее очень сильно сомневался, что настолько спокойное поведение с его стороны нормально. Ему бы трястись от ужаса перед неизведанным, опасаться незнакомой местности, тосковать о том что было, в конце то концов. Но нет. Он был спокоен и уверен в правильности своих поступков и принимаемых решений. И вот такая, ничем не обоснованная, самоуверенность больше всего и настораживала. Но что было делать? Специально разводить в себе чувство паники? Глупо. Оставаться на месте? Бессмысленно. Особенно, если он действительно попаданец и оказался в другом мире. Так куда же он держит путь то? Вот на какой вопрос стоило ответить в первую очередь.
Перво—наперво нужно найти убежище, — решил он после недолгих раздумий. Имея надежное укрытие можно будет подумать о том что делать дальше. Быть последовательным и осторожным, именно такую установку он себе дал на ближайшее время. Не было никакого смысла сейчас распыляться на более масштабные цели, вроде изготовления баллистических ракет из стволов местных сосен. Или чем там еще попаданцы обычно занимаются? Кстати о попаданцах, Тима слегка усмехнулся. Ему тут пришла в голову забавная мысль о том, что если уж не все, то подавляющее большинство попаданцев оказывались любителями фентези в целом, и книг про попаданцев в частности. Не могло быть так, что это как—то взаимосвязано? Может какой—нибудь злобный демон использует подобные книги, для своих темных дел, навечно запирая души сотен ни в чем не повинных людей в подобного рода низкосортной беллетристике? Или может этот демон просто ненавидит группу «Ария»? Этого Тима не знал, но вот то, что книги про попаданцев, женское любовное фентези и в особенности — литрпг, придуманы лично Сатаной — даже не сомневался. И ему очень сильно хотелось верить, что он просто был украден какими—нибудь бандитами и увезен на другой конец света. Или в то, что его сбил паровоз и он сейчас находится в коме. Все было лучше, чем оказаться попаданцем, особенно книжным, особенно в руках неопытного автора.
Внезапно Тима осознал, что задумчиво вертит в руках абсолютно лысую птичью тушку. Сколько он с ней возился — не знал, однако, бросив взгляд на солнце, понял, что никак не меньше часа. Вполне хороший результат для новичка. Отложив птицу в сторону и привалившись спиной к стволу дерева, Тима задумчиво посмотрел на небольшую горку перьев. Нужно было решить оставить ли их тут или забрать с собой. Перья, как ни крути, вещь в хозяйстве полезная, однако места в его импровизированном рюкзаке оставалось не так уж и много.
Так ничего и не решив — поднялся на ноги и взял в руки трупик птицы, повертел ее так и эдак, примеряясь к тому с чего бы начать. Нет, он конечно не был дураком и с общими принципами потрошения тушек был знаком. Но было несколько существенных проблем, главная из которых — отсутствие хорошего режущего инструмента. Однако время шло, а сделать нужно было еще очень много, поэтому он с тяжелым вздохом всадил острый край, уже послужившего ему ранее, камня в брюхо птахе. Брызнула кровь. Естественно, по закону подлости, большая ее часть попала ему на лицо.
— С—с—с—ука! — громко выругался Тима. Он же где—то читал, что нужно сначала кровь сливать, чтобы мясо дольше хранилось и не было мерзким на вкус. Да даже если бы и не читал — мог ведь и сам догадаться, ведь учил же биологию в школе — мысленно укорил он себя. Однако, сейчас было явно не время для самобичевания — нужно было быстрее решать что делать дальше. Немного подумав и решив, что ни купаться в крови, как это уже случилось, ни оставлять уже ощипанную тушку местным хищникам, он не хочет, — Тима решил все—таки попробовать слить кровь с тушки и сделать все по—возможности правильно.
Протерев лицо от листьями представителя флоры, под которым отдыхал, начинающий охотник подготовил веревку из тех, что когда—то крепили шатер. Затем отошел к соседнему деревцу, под которым и планировал устроить кровопускание. Надежно привязав веревку к птичьим лапам, он все тем—же осколком камня начал отпиливать тушке голову. Процесс шел ни шатко, ни валко, да и пилить не особо острым камне висящую тушку оказалось тем еще испытанием, однако в конце—концов, молодой человек справился со своей грязной работой. Радовало одно — он лишь слегка запачкал руки. Правда, эта радость быстро ушла и появилось опасение, что это не просто так. Слишком уж мало крови натекло. Однако, решив, что не следует бросать начатое на пол—пути, Тима все же подвесил тушку на одну из веток и внимательно начал наблюдать за тем как кровь неохотно, с некой ленцой, но все же начала покидать мертвое тело. Правда не только из шеи, но и из отверстия, проделанного Тимой ранее. Но, так наверное даже было лучше. Больше отверстий, быстрее выйдет? По крайней мере ему на это хотелось надеяться.
Оставив птицу в одиночестве медленно истекать кровью, Тима решил заняться сооружением костра. И вот с этим была большая проблема. Ни спичек, ни зажигалки у него не было, а огонь разжечь нужно обязательно. Есть сырым мясо он не собирался, а бросать не хотел. Особенно после того сколько усилий уже потратил на свою добычу. Да и, как ни крути, но костер нужен был, хотя бы для обогрева, ведь черт его знает какие температуры тут бывают по ночам.
Тима был достаточно эрудированным парнем, поэтому про добычу огня при помощи трения, естественно, слышал. Однако, насколько это занятие окажется трудоемким и неблагодарным даже не представлял. Он битый час тер сухой палочкой о другую, надеясь на то, что та начнет тлеть. И можно будет поджечь, средних размеров, кучку дров, что ему все же удалось найти где—то за час блуждания вокруг места стоянки. Вообще, с дровами тут был явный недостаток. Пришлось даже одно, не слишком то и сухое, дерево сломать, дабы имелся хоть какой—то запас.
И вот, прошло никак не меньше часа с того момента, как он начал изображать из себя очень неэффективную дрель, а прогресса все не было. Может палочки были не те, или дерево сырое, а может зря он каждый раз лез пальцами в образовавшуюся небольшую воронку, дабы проверить — не тлеет ли? Тима точно не знал, но вот то, что у него ничего не получается — было очевидно.
