— Что опять за шум?
Легионер из угла комнаты тихо ответил.
— Мой царь, сегодня действительно пришли обычные люди, Хопи не стал их разгонять.
— А что потребовалось обычным людям у дома визиря? — удивился я.
— По городу утром пронёсся слух, что царь Менхеперра спас на пиру от отравления царя Хатшепсут, убив всех отравителей, — сказал воин, — люди пришли выразить свою благодарность.
— Мда? — удивился я, — ещё какие слухи в городе витают?
— Не совсем слухи, мой царь. Господин Рехмир прибыл вчера ночью, — ответил он, — и сегодня уже интересовался, не проснулся ли Твоё величество.
— От этого галдежа за окном кто угодно проснётся, позови его, — скривился я, опуская ноги с кровати и надевая калиги, подбитые множеством бронзовых клёпок с широкими головками.
Пока я одевался, в комнату быстро ворвался Рехмир. Загорелый, с поясом центуриона и широкой улыбкой на лице.
— Мой царь! — он низко мне поклонился.
— Привет мой друг, — отмахнулся я от его поклонов, показывая подойти ближе и приобнял его, — рад тебя видеть.
— Войско прибыло к Фивам и разбило лагерь, мой царь, — начал он с важного, — снабжение и обеспечение налажено, семья господина Яхмоса всё нужное сразу предоставило, я даже не успел отправить к ним гонцов.
— Отлично, — покивал я, — ты как, завтракал?
— Ещё нет мой царь, мы всю ночь, как я прибыл, с дядей разговаривали, — смутился он.
Я не стал у него спрашивать, о чём они говорили. Уж если визирь не доверяет стенам своего собственного дома, то я и подавно этого делать не буду.
— Тогда идём, позавтракаем, ты мне расскажешь, как вы дошли, — пригласил я его пойти со мной.
Едва мы сели с ним за стол, как появился один из сыновей Усерамона, который стал пробовать еду прямо перед тем, как накладывать её мне. После случившегося вчера, постоянная проверка еды уже не казалась мне простой блажью, это становилось жизненно необходимым.
Рехмир, пока я ел, рассказывал, что ничего особого не произошло, без всяких приключений они дошли до Фив, поэтому волноваться мне не о чём. Так что хоть у кого-то были хорошие новости для меня.
— Отлично, — я помахивая вилкой, налегая больше на фрукты, поскольку утром не хотелось сильно есть, тем более что я давно не занимался физическими упражнениями. Здесь это категорически негде было делать.
Дверь в большой зал отворилась и внутрь зашёл Усерамон, с красными от недосыпа глазами и немного сутулящейся.
— Мой царь, — усталым голосом поздоровался он, — доброе утро.
— Присоединяйся, — я показал на наш стол с Рехмиром.
Он склонил голову и с помощью сына, бросившегося ему помогать, сел напротив меня, рядом с племянником.
— Хопи, — обратился я к центуриону, — убери всех подальше от зала, вместе с охраной. Ждите снаружи и не позволяйте никому заходить даже в соседние комнаты.
— Как прикажет мой царь, — склонился он и кивнул головой, забирая с собой охрану, сына Усерамона и слуг с рабами. Мы вскоре остались втроём.
— Насколько небезопасно обсуждать серьёзные делать здесь? — обратился я к Усерамону.
— У меня было пару случаев, когда кое-что утекало из дома, — нехотя признался визирь, — виновника установить не удалось, поэтому я предпочитаю не разговаривать о работе вне стен своего кабинета.
— Тогда утренняя прогулка? — поинтересовался я, — или узнаете всё уже в стенах дворца.
— Боюсь мой царь мы не успеем, — визирь явно хотел услышать от меня новости, но опасался это делать, — за стенами дома огромное количество людей, улицы забиты и мы не проедем туда и обратно до обеда. Опаздывать же на разговор с царём будет плохим тоном.
— Хорошо, тогда зайди за мной, когда нужно будет выезжать, — согласился я.
— Мой царь, — он склонил голову, затем поднялся и вышел.
— Ты будешь со мной на встрече, — я повернул лицо к Рехмиру, — в твоей судьбе тоже грядут изменения.
— Но мой царь, — парень беспомощно посмотрел на меня, — Его величество ведь не хочет сделать меня визирем, как он об этом постоянно всем говорит? Мне будет крайне неудобно перед дядей за это.
— Именно это Рехмир я и собираюсь сделать, — хмыкнул я и поднял руку затыкая его, поскольку он открыл рот, явно чтобы спорить со мной, — это не обсуждается, я всё уже решил.
Парень сразу поник. Разъяснять ему больше я не собирался, сам сегодня всё узнает.
— Позови Хопи, — попросил я его, — а сам оденься сегодня очень хорошо.
— Слушаюсь мой царь, — тяжело вздохнул он и отправился из комнаты. Вскоре появился не только Хопи, но и моя охрана.
— Неси прислал человека? — поинтересовался я у центуриона.
— Лучше мой царь, он прибыл сам. Позвать?
— Проведи его не через главный вход и со скрытым лицом, — приказал я.
Хопи ушёл и через десяток минут внутрь моей комнаты вошёл нубиец, одетый по фиванской моде.
— Мой царь, — склонил он голову.
— Что болтает народ? — поинтересовался я у него вместо приветствия.
— Простой народ в восхищении победами и поступками Его величества, более обеспеченные люди осторожно относятся к новостям, связанным с молодым царём, — глухо ответил он, — из интересного, в город прибывает много послов, мой царь.
— Что-то ещё? — удивился я краткости его изложения.
— К сожалению мой царь люди в столице слишком осторожны в своих словах, особенно в присутствии посторонних, — он с сожалением покачал головой, — все боятся перемен.
— Ладно, что со вторым вопросом? — поинтересовался я.
— Всё готово, мы готовы выдвинуться по первому слову Его величества, — ответил он.
— Тогда сегодня у меня состоится разговор с Хатшепсут, и если она согласится с моими требованиями, то завтра готовься выступать. Путь у тебя будет неблизким.
— Я понимаю это мой царь, — Неси склонил голову, — но товаров и главное золота достаточно, чтобы выполнить приказ Его величества.
— Тогда договорились. Если разговор пройдёт в нужном ключе, Хопи найдёт тебя вечером.
— Слушаюсь мой царь.
— Неси, — я внимательно посмотрел на него, — я надеюсь ты ведь понимаешь, что всё, что ты делаешь на моей службе, идёт тебе в зачёт? Ты не всю жизнь будешь бегать с копьём наперевес.
— Мой царь, — темнокожий воин низко поклонился, — я надеюсь, что моя служба будет полезна Его величеству.
Я достал из шкатулки специально выделанный и подготовленный лист из кожи, на котором были оттиснуты иероглифы, а также моё полное имя обведённое картушем.
— На крайний случай, посольские грамоты от меня, если совсем уж прижмут.
Он принял драгоценность и благодарно поклонился.
— Всё, теперь иди.
— Мой царь, — нубиец вышел из комнаты.
После его ухода, время потекло медленно, но я всё равно был занят тем, что слуги Усерамона готовили меня к посещению дворца. Тело нужно было хорошо вымыть, побрить, накрасить, переодеть в вкусно пахнущую одежду. На всё это и ушло оставшееся перед встречей время, когда за мной явился Усерамон, также отлично одетый.
— Его величество готово? — поинтересовался он у меня.
— Едем, — я поднялся со стула и отогнав жестом служанку, которая попыталась надеть на меня калиги. С этим я прекрасно справился и сам.
Обрастая охраной, мы вышли во двор дома и встали на колесницы. Я в свою с Усерамоном, и Бенермерут был возницей у Рехмира. Выезд за границы ворот сразу вызвал радостные крики и вопли народа, который до сих пор не разошёлся и пришлось чтобы их не давить, остановиться на пять минут и произнести небольшую речь, в которой я поблагодарил своих верных подданных и пообещал заботиться об их процветании и дальше.
Вырвавшись наконец из толпы, мы ускорили коней и вскоре подъезжали к дворцу, где наш ждал шикарный приём. Сотни меджаев, слуг, рабов встречали меня у дороги, предлагая сменить колесницу на носилки, но видя, что их всего две, я отказался и въехал в дворцовый сад прямо на колесницах, вызвав этим шок у встречающих меня сановников.
Дорога не была такой же широкой, как на улице, так что пришлось ехать друг за другом, сгоняя с уложенной каменными плитами дороги придворных и слуг, которые встречались на пути. Им ничего не оставалось, как отходить с неё в траву. Остановив колесницу уже непосредственно перед входом, я спрыгнул с неё, помог Усерамону спуститься и окружаемый охраной, пошёл к входу в холл дворца, где меня уже ждал десяток сановников. Визирь тихо сказал, что они все преданны Хатшепсут.
