– Дык… Хорошо, коли в месяц уложусь… – развел руками «бронегоршечник». – Коли форму обжигать поторопишься, растрескается. Сушить со всем тщанием надобно.
– Ничего, сварожич, – похлопал его по плечу Викентий. – Ради такого дела можно и потерпеть.
– Я буду стараться, великий, – поклонился мастер. – Коли желаешь знак какой на панцире иметь, то ныне поведай. Сразу его нанести надобно, пока глина мягкая.
– Знак? Пожалуй, что-нибудь этакое свое иметь на груди неплохо… – задумался Викентий, прищурился и щелкнул пальцами: – Придумал! Пирамиду!
– Э-э-э… Как оной выглядеть надлежит? – неуверенно спросил Колобой.
– Как тебе объяснить? – почесал в затылке пришелец из будущего. – Пусть будет простейший вариант. Вот так!
И он начертал в воздухе равносторонний треугольник, направленный вершиной вверх.
– Сделаю, великий, – расслабился горшечник. – Ложись на живот, сделаем слепок со спины.
Спустя полчаса все было кончено. Викентий сел на стол рядом с формой. Цыкнул зубом, поглаживая склизкий коричневый живот.
– Здесь калитка тайницкая есть, великий, – догадался о его мыслях мастер. – Аккурат к реке выводит. Третьяк одежду следом принесет, дабы не испачкалась.
– Благодарю, Колобой, – кивнул ему воин. – Удачи тебе во всем, мастер!
Смертный склонился в благодарственном поклоне, а новоявленный бог легким шагом отправился в указанном направлении, шагнул в узкий просвет между срубами, толкнул калитку – и оказался всего в полусотне шагов от заставленной причалами широченной реки. Судя по внушительным размерам разгружаемых ладей, глубина здесь была изрядная. Посему Викентий спокойно прошел до края ближнего помоста, сшитого из толстого полутеса, и нырнул в черную глубину.
Прохлада обняла сильное тело, освежая и очищая его, серым облаком соскользнула прочь глина, растрепались волосы. Достигнув дна, Викентий поплыл вдоль него, распугивая мелких рыбешек и скользя между водорослей, а когда легкие сперло от нехватки воздуха – устремился вверх, вырвался на поверхность, хватанул ртом воздух и быстрыми саженками поплыл обратно к берегу.
Со стороны причалов послышались одобрительные возгласы. Похоже, за него испугались.
Выбравшись на сушу, Викентий забрал у мальчишки свою одежду. Без спешки оделся, позволяя солнцу согреть и подсушить тело.
Отсюда, снаружи, Вологда выглядела куда как величественнее, чем изнутри. Уходящие далеко в стороны бревенчатые стены в три человеческих роста высотой, башни с островерхими шатрами, парящие чуть далее красочные хоромы с золотыми луковками и шпилями, с черными крышами, обшитыми дранкой стенами. Славяне не задумывались особо над сочетаниями цветов, и потому дранка была красной, синей, желтой, малиновой, фиолетовой, волнами переходя от одного оттенка к другому.
Город окружали местами луга, местами слободы, активно дымящие печами. Судя по тому, что густой высокой травой зеленели низины – люди селились там, куда не доставало половодье, а постоянно затопляемые наволоки даже не вскапывали под огород.
От нечего делать молодой человек прошелся вдоль берега, жуя сорванный колосящийся стебель и поглядывая по сторонам. По реке плыли корабли, лодки, плоты, над деревьями носились ласточки и стрижи, в траве стрекотали кузнечики, воздух пропитывали гарь печей и кислота квашеной кожи, где-то вдалеке пели невидимые девушки. В общем – все вокруг больше походило на декорацию к историческому квесту, нежели на реальный мир.
Далеко впереди Викентий заметил скучающих между деревьями воинов и, как полагается в квесте, направился к ним – за бонусами.
Стражники, заметив одинокого путника, напряглись, выступили навстречу, опираясь на копья и вскинув щиты. Трое молодых бойцов с пушком вместо бороды на лице; все трое в длинных кожаных куртках, в сшитых мехом внутрь шапках, однако сверх того – с меховыми плащами на плечах. В летнюю жару это могло означать только то, что на посту им приходилось ночевать.
Викентий проверил, на месте ли сунутый за ремень штанов топорик, – и стражники всерьез забеспокоились, попятились, сомкнули щиты.
– Не дрейфьте, служивые, – попросил новоявленный бог. – Я лишь хочу посмотреть, что вы тут, на отшибе, охраняете?
– Мы… – воины, продолжая держаться настороже, слегка сдвинулись, – мы оберегаем сына великой Макоши, Орея.
Только теперь Викентий заметил в тени прибрежных кустарников гранитную скульптуру фантастически тонкой работы: твердо стоящего на земле молодого человека, гордо вскинувшего подбородок. Руки за поясом, богато украшенная куртка, свободные штаны, высокие сапоги – каждая складочка, каждый изгиб тела и одежды были выточены с непостижимой аккуратностью и тщанием, пышные волосы, казалось, вот-вот начнут колыхаться ветром.
Внезапно под берегом громко всплеснулась вода, и из реки поднялась великая богиня Макошь – строгая в своей суровой красоте, с жемчужной сеткой на волосах, в платье из зеленой замши, украшенном бобровым мехом на плечах, золотыми пластинками на груди и самоцветами вокруг шеи.
– Это Орей. Много дней назад богиня скифов Табити обратила моего сына в камень, – спокойно поведала властительница Вологды. – С тех пор он стоит здесь, самоуверенный непослушный отрок.
– Полагаю, ты убила эту ведьму, богиня?
– Мне пришлось подавить свой гнев, Один, – покачала головой женщина. – Во имя рода сварожичей, во имя благополучия земель славянских. Война с лесовиками слишком тяжела для нас, чтобы начинать в пару к ней вражду со скифами. Ради покоя южного порубежья я отпустила убийцу с миром.
– Это был тяжелый выбор, богиня, – склонил голову Викентий. – Сочувствую. Но почему он оставлен здесь, почему ты не перенесла сына во дворец?
– Я ворожила на его судьбу, храбрый Один, – ответила Макошь. – Вода и кости сказывают, что, оставаясь здесь, Орей почти наверняка возродится. Но он вряд ли вернется к жизни, оказавшись в другом месте. И хотя мой сын поднял против меня мятеж, я все равно желаю ему жизни.
– Мятеж? – изумился Викентий.
– Он отказался принять мою волю и жениться на Ящере, дочери скифской богини.
– Здесь это считается бунтом? – Молодой человек нервно облизнул губы.
– Он отказался принять родительскую волю, – слабо улыбнулась женщина. – Но ты мне не сын, храбрый Один, и принуждать тебя к венчанию я не стану.
– Благодарю, великая богиня, – склонил голову пришелец из будущего.
– Подойди ближе, – поманила Викентия женщина.
– Слушаю, великая Макошь. – Молодой человек шагнул к ней.
– Я заметила, что ты живешь беззащитным, – открыла поясную сумку правительница Вологды. – На тебе нет ни единого оберега, амулета, никаких защитных наговоров. Вот, прими от меня сей подарок…
Богиня повесила ему на шею странное ожерелье: толстая плетеная нить, на ней звериный клык, две деревянные палочки, покрытые рунами, оправленный в серебро красный камушек, ивовое колечко, кожаный лоскуток.
– В эту нить навязан заговор от всякого зла, камень от кровавых ран, клык от болезней, мертвый лист от порчи, амулеты от дурного глаза, – пояснила богиня. – Держи их на теле, коли желаешь, чтобы пользу принесли.
– Благодарю, великая Макошь. – Молодой человек спрятал подарок под ворот куртки, приложил руку к груди, уважительно поклонился. – Скажи, чем я могу отплатить за подобную щедрость?
– Ты знаешь, чем, бог войны, – вскинула брови женщина. – Уничтожь врагов нашего рода, сварожич!
– С великой радостью, богиня! – широко улыбнулся Викентий. – Оружием бы только добрым разжиться.
– Ты получишь все желаемое… – Макошь смотрела мимо него, и молодой человек отступил в сторону.
Женщина подошла к своему окаменевшему сыну. Постояла рядом, глядя в мертвое лицо, в белые бесцветные глаза. Спустя несколько минут печально вздохнула, прошла мимо преклонившей колено стражи.
– Скажи, великая богиня, не будет ли нарушением здешних обычаев, если я предложу тебе руку и провожу в город?
– Пожалуй, нет, – не очень уверенно ответила женщина.
Молодой человек протянул ей правую руку. Макошь положила свою ладонь на его пальцы. Викентий галантно, по средневековым правилам, поцеловал ее запястье, после чего опустил руку богини себе на изгиб правого локтя, слегка придерживая левой рукой, и направился к Вологде.
– Забавный обычай, – улыбнулась богиня. – У вас, в будущем, принято так ходить с женщинами?
– Мир будущего настолько отличается от здешнего, великая Макошь, что в вашем языке просто нет слов для его описания, – чуть пожал плечами Викентий. – Про наши нравы и привычки здесь лучше не вспоминать.
– Ты ведь только разжигаешь мое любопытство, храбрый Один! Иметь рядом потомка в сотом поколении и не узнать, как живется моим детям… Это похоже на пытку.
– Хорошо. – Ссориться с одной из величайших богинь Викентию отнюдь не улыбалось. – Я постараюсь рассказать. Итак… Мы научились превращать ночь в день, и потому многие живут по ночам, а днем отсыпаются. Мы научили работать вместо себя воды рек, текущее из земли горючее масло и железо. В нашем мире именно они пашут, строят, возят людей с места на место, обогревают их, одевают и обувают. В итоге работать людям нужно мало, они не знают голода и холода, а главной бедой человечества стала скука. Поэтому превыше всех ученых и работяг в будущем мире почитаются певцы, артисты, болтуны и прочие скоморохи, а еще – изобретатели различных красочных игрушек. Главной болезнью нищих духом стало ожирение и обжорство, а главной проблемой – отключение своего разума с помощью наркотиков или вина. Вот таков он вкратце, мир через три тысячи лет.
