– Боитесь ножки истоптать?!
– Боимся, что не сможем помочь другим городам, если окажемся вдали от них в десятках дней пути.
– Вот хрень! – сжал кулак Викентий. Мотнул головой, поднял взгляд на седовласого, седобородого повелителя ветров: – Прости, Похвист, погорячился. Ляпнул прежде, чем подумал.
– Я не сержусь, Один, – покачал головой сварожич. – Ведь ты радеешь о нашем общем деле, о благополучии славного народа.
– Значит, зеркала наперечет… А к прочим крепостям путь в один конец… – Викентий потер подбородок, вздохнул. – Нет, с ходу ничего придумать не получается.
Он повернулся в сторону Сарвожа, во дворе которого жители уже занимались насущными хлопотами: вычесывали от шелухи мятые накануне стебли, коптили развешанную в берестяных коробах рыбу, корили древесные стволы. Реконструктор попытался отыскать взглядом Уряду – но не нашел. Повернулся к Похвисту:
– Скажи, сварожич, коли зеркала такая ценность и редкость, откуда одно из них здесь? За что такая честь столь маленькой крепостице?
– Это Сарвож, – указал на одну из текущих под твердыней рек бог ветров, затем показал на другую: – А это Киваж. Вниз по реке открывается путь к Вологде. Вверх по рекам, на несколько дней пути, стоят старые, зажиточные деревни. Если оборотни захватят эту крепость, они перекроют жителям верховий путь к славянским землям, а нашим ладьям дорогу наверх. И тогда всем здешним родам придется или уйти, или утопить священные камни и поклониться духам леса и идолу Любого. Лесовики станут еще чуточку сильнее, а мы немного слабее. В этот раз мы победили, Один. Но оборотни наступают. Месяц за месяцем откусывают по реке, по притоку, по озеру. Если их не остановить, лет за десять они заберут все Заволочье.
– Мы чего-нибудь придумаем, – пообещал Викентий. – Матвей нам нормальную сталь и правильные зеркала состряпает, он у нас парень головастый. А я самые буйные головушки оборотням поотшибаю. Глядишь, и пропадет у зверья желание на чужие земли пасть разевать.
– Мы надеемся на вас, сварожичи. – Похвист прижал ладонь к сердцу, опустил вниз. – Полагаю, нам пора возвертаться в Вологду. Здешним селянам опасность больше не грозит. Раз уж все пробудились, то пойдем…
Спустя несколько минут все они стояли в тихой и полутемной тронной палате вологодских хором Макоши.
– Матвей-сварожич, дозволь в светелку, богиней отведенную, тебя отвести? – Откуда-то из полутеней возникла фигурка хрупкой бабульки ростом немногим выше колена, одетой в вышитую юбочку и кофту, с заплетенными в косу седыми волосами.
– Ой, ты кто?! – испуганно взвизгнула от неожиданности Света.
– Воструха сие, – успокоил ее Похвист. – Добрый домашний дух. Коли она вас привечает, я тут более не надобен. Тоже в свой город отправлюсь.
– Разве не домовые этим занимаются? – громко спросил Викентий. – Ну, порядком в доме?
– Вострухи порядком занимаются, домовые – хозяйством. И ребята сии отнюдь не добрые, – покачал головой бог ветров. – Полагаю, вскорости мы еще увидимся, храбрый Один! Хорошего тебе отдыха.
– Света-богиня, – задергала девушку за юбку другая маленькая старушка. – Дозволь опочивальню твою показать.
– Один-сварожич. – Перед Викентием, проводившим взглядом уходящего за трон седовласого воителя, возникла воструха в длинном замшевом одеянии с жемчужинами округ шеи. – Идем, место твое укажу.
Старуха исчезла и тут же возникла снова, но еще в нескольких шагах ближе к двери. Глаза вострухи были черными, почти без белков, носик маленький, кожа белая, губы серые… Ни дать ни взять – древний замковый призрак. Да и ростом она вымахала выше пояса. Кабы не морщинистое лицо и седые волосы – можно и за девочку принять.
– Пойдем, коли зовешь, – согласился воин. – Имя у тебя есть, воструха?
– Нет. – Старушка исчезла и появилась еще ближе к двери.
– Как же к тебе обращаться, милая?
– Никак… – Воструха сместилась еще дальше.
– Намек ясен, – зашагал вслед за нею Викентий. – А просвети меня, милая, чем же домовые вам так не угодили?
– Домовые хорошие… – Воструха сместилась чуть не к самому концу коридора.
– Похвист же только что сказал, что ребята они не самые добрые.
– Они работящие, сварожич, – дождалась его старуха. – Кто славно трудится, тем помогают. Кто ленится, наказывают. Плохо сделанное порушат, забытое попортят, самого лентяя накажут. Могут побить, могут порчу навести. По лестнице наверх ступай.
Викентий повернул в указанном направлении, за углом обнаружил сколоченную из полутеса лестницу с широкими ступенями, поднялся. Высокая старушка ждала его здесь – юркнула в коридор, замерла у дальней двери:
– Сюда.
Она исчезла, изнутри послышался стук засова. Новоявленный бог толкнул створку, вошел в комнатушку размером от силы пять на пять шагов, с небольшим оконцем под самым потолком. Свет оно давало, однако выглянуть наружу через него было невозможно – и высоко, и затянуто пузырем, даже не слюдой.
– Тут чего, кладовка раньше была? – спросил молодой человек. Однако ему никто не ответил: воструха исчезла.
Однако чем бы ни была эта комната раньше, ради гостя ее старательно отделали: застелили пол коврами, стены и потолок зашили кошмой. В углу под окном стояла сплетенная из толстой ивы прямоугольная корзина, скамья из полутеса, у стены напротив имелось небольшое возвышение, тоже накрытое кошмой, но с набросанными сверху бараньими шкурами. Викентий приподнял край: большой короб с ивовыми бортами был плотно набит свежим сеном.
– Ну да, конечно, – вслух проронил он. – Не водяную же постель я надеялся тут увидеть?
Молодой человек опустил кошму обратно, бросил на пол топорик и вытянулся на возвышении во весь рост, закинув руки за голову. Немного поворочался. Постель из сена оказалась очень даже удобная, мягкая. Спать можно.
– А жизнь ничего, налаживается… – усмехнулся он.
Снаружи послышались голоса – реконструктор отчетливо слышал шепот внутри себя, в своей голове, в своем разуме:
«Обереги нас, Один, от возвращения оборотней…»
«Не попусти, Один, кровожадности лесовиков диких…»
«Не оставь, Один, своим покровительством…»
И опять – молодой человек явственно ощущал, от кого именно исходили эти обращенные к нему желания! Его имя нашептывали Кряжич, молодые воины и несколько женщин небольшой лесной крепостицы.
– Вот только свихнуться мне и не хватает, – пробормотал Викентий и опустил веки, надеясь подремать. Но сон не шел. К тому же пустой желудок настойчиво требовал пиццы, бутерброда с колбасой или хотя бы банки консервов.
Не дождавшись сна, воин сел на краю постели, и… прямо перед ним возникла старушка в кофте и юбке.
– Тьфу, черт! – вздрогнул от неожиданности Викентий. – Стучаться надо!
Воструха похлопала глазами – и комната наполнилась грохотом.
– А если бы я был голым? – вздохнул молодой человек.
– Тебе пришлось бы одеться. Великая Макошь желает тебя видеть, Один-сварожич.
– Веди! – Новоявленный бог подобрал топорик и выпрямился, развернув плечи.
В этот раз хозяйка Вологды встретила гостя в небольшой горнице с тремя квадратными окошками, скамьями вдоль стен и прочным столом из полутеса в центре. Пол, понятно, был застелен коврами, а вот стены украшали сплетенные из ветвей колечки с кисточками, ленточками, резными деревянными фигурками, солярными дисками. Возникало ощущение, что сюда были собраны все амулеты и обереги, придуманные местными колдунами и шаманами. По всей видимости, светелка являлась чем-то вроде комнаты безопасности для обитателей колдовского мира. Мира богов, оборотней и иных неведомых существ, с которыми Викентий еще не успел познакомиться.
Великая богиня была не одна. У ближнего к ней окна стоял, сложив руки на груди, крупный мужчина, густые седые волосы которого перехватывала лента со вклеенными в нее самоцветами, а широкая русая борода падала на украшенную золотыми пластинами куртку. Опоясывал богатыря ремень, желто отливающий янтарными пластинами; поясную сумку украшало тонкое тиснение, рукояти ножей и ножны сверкали рубинами и изумрудами, мягкие войлочные шаровары заправлены в высокие красные сапоги.
– Поклонись мужу моему, всемогущему Волосу, храбрый Один! – потребовала женщина, облаченная в скромное замшевое платье с длинной просторной юбкой и кокошник.
– Приветствую тебя, сварожич, – не стал выпендриваться Викентий и поклонился.
– Рад видеть тебя, мой дальний потомок, – степенно склонил голову богатырь. – Благодарственные молитвы смертных донесли мне о твоих успехах. Ты здесь всего один день, а уже качнул чашу весов в нашу сторону. Скажи, чем я могу наградить тебя за доблесть?
– Мне нужен круглый щит с железной окантовкой, – тут же выпалил Викентий, – а еще – кираса и шлем.
– Вот как? – добродушно рассмеялся Волос. – Ты не просишь ни женщин, ни святилищ, ни селений?
