— Ухо… странное. Словно и не человеческое…
Я усмехнулся, но в это мгновение рация на моей шее начала вещать.
— Двухсотый… а ты в курсе вообще, какая там процедура? При усыновлении ребенка.
Воот вообще не секу! — усмехнулся я про себя, — Да и зачем? Разве я просто так целую десятку бумагопожирателей держу постоянно на связи?! Да столько же бумагописарей! — но ответил естественно не так, а коротким и лаконичным:
— Нет.
— Ясно. — вздохнул собеседник — В общем. Тут за день никак не управится.
— Что? — выронил я вообще в слух, так как степень моего офигевания превысила все границы.
Я заводы учреждаю одним чихом! Стройку века начинаю росчерком пера! Армию всю в штыки подымаю одним лишь словом! А… брата из приюта я забрать не могу?! Что за…
— Понимаете… тут такое дело… если бы вы сразу объявились… — стал говорить не очень уверенным голосом собеседник, а я заметил, что тетки вдруг перестали изображать из себя броуновское движение, начав бегать осмысленно, а за окном, в дали, послышался звук работы двигателя — Если бы он не успел попасть в детдом на баланс, и вы пришли как родственник… проблем бы вообще не было — дело практически минутное. Но поскольку он уже, кстати непонятно почему, в детдоме, а не в приюте, и сидит там на балансе аки завсегдатай… — сделал паузу собеседник, а я кивком головы, послал бойца поглядеть, кто там такой важный приехал — вам придется проходить через всю процедуру усыновления, как и всем. Лишь…
— Эм, — вы не могли бы… — заговорила одна из мадам в этот миг, косясь на дверь входную — Пройти в один из кабинетов.
— …с небольшим…
— Там всяко удобнее чем тут — указала она на крайнею дверь в коридоре, но не в том, откуда я совсем недавно вышел вместе с Ванькой.
— …отступлением.
— Да и ребенку бы и правда не помешало бы поесть и отдохнуть перед дорогой — протянула она к мальцу свои ручки — вы ж ему не враг? — улыбнулась невероятно заботливо, что даже братец растаял, позволив ей себя с меня снять.
— Кстати странно. — продолжала тем временем вещать рация, пока я, хлопая глазами наблюдал, как кровинку, заручку и сюсюкаясь, отводят в сторону другого коридора, от которого и правда веет чем-то ароматным и аппетитным. — В данный детдом за последние полтора года поступило несколько тысяч детей! Но все они уже нашли себе семьи и опекунов. Какой-то слишком успешный он, если так подумать. Не то что бы уж совсем… Но просто вот соседний… буквально через два квартала оттуда, имеет чуть ли не противоположную динамику. Оттуда дети если куда и деваются, так это либо вырастают, либо в тюрьму, либо в больницу и на тот свет — там что-то больно много больных, если так посмотреть! Остальные же тупо попадают в этот. Хм.
Входная дверь в этот момент открылась, и здание приюта зашли три мордоворота, габаритами не уступающими подпирающему стену возле входа двести пятому, одна столь полноразмерная мадам, что на её фоне мужика выглядят спичками. Задохлик, которому бы я точно побоялся давать даже самый слабый подзатыльник — его и так ветром качает! И еще одна краля, про которую говорят «штукатурки больше плоти».
И всей этой честной компанией, поочередно и с нескрываемым презрением окинув моего бойца, они проследовали в кабинет, с таинственной надписью «канцелярия». Там же, скрылась и одна из теток. А оставшаяся не удел последняя мадмуазель, проводив взглядом данную процессию, приглашающим жестом позвала меня в комнату отдыха.
Я, взглянул на Ваньку, что взглянул на меня, остановившись у двери с надписью «столовая», сделал шаг к двери куда меня позвали, и передумал.
— Знаете, а бы тоже не отказалась маленько перекусить. — скорчил я невинную мордаху — И понимаю, неположенное — опередил я уже готовую сорваться с языка тетки фразу — Но я… хотя бы просто по присутствую.
— Нельзя. — помотала головой женщина, сказав эту фразу без тени фальши.
— Да? — удивился я немного.
— Если хотите, там у нас где-то было печенье — сказала она, зайдя в ту комнату, что приглашала, и я увил, что это обычная комната отдыха.
Ни пулеметов, ни чего бы то ни было еще — да что я вообще паникую? А та толпа, всего лишь такие же люди, что и я! А потому, позвав с собой своего товарища, я любовался, как вполне хозяйственная женщина, ставит чайник, достаёт печенье, кружки, ложки, сервирует стол. Так уютно, по-домашнему. А все мои тревоги… лишь нервы! И ничегошеньки иного.
— Что-то не так. — шепнул мне в это время двести пятый.
— М? — выдал я в ответ, поняв, что жизнь прекрасна.
— В здании два этажа, более сорока комнат. Столовая, спортзал, и кто знает, что еще. А из всех детей, что внутри что снаружи, мы видели только двоих.
А ведь и правда! Сейчас не сон час, да и не утро, чтобы все были в школе на учебе. И уж тем более не поздний вечер! Пять пятнадцать, самый рабочий час… для детского «каприза». Время, когда… а ведь ни внутри, ни снаружи, ни даже в окнах, в которые я заглядывал, я не видел ни одного детского силуэта, носящегося сломя голову! Или хотя бы степенно ходящего! Ни где!!!
Да, голоса, где-то на втором этаже… но и их не много! Тут должна быть как минимум сотня человек в воспитанниках! А слышал я человек десять. Ну пятнадцать от силы!
— А еще тут слишком чисто.
И это тоже правда! Там, где дети… а здесь — даже стены не исписаны! И можно было бы сказать — свежий ремонт! Но он вообще-то не такой уж и свежий — года два ему, наверное. Так что должна была бы бить хотя бы одна похабная надпись! Особенно учитывая, что стены крашенные «под яичко» и их нифига не отмыть от надписей.
— Прошу. — подала нам чай хозяйственная барышня.
А в это время где-то за стенами, что-то упало, и прозвучала, громогласное, но сильно приглушенное расстоянием и кирпичом «ЧТО?!».
Чай… — взглянул я на чай. На свой — зеленый, и бойца — черный. Обычный, листовой, даже не из пакетика. У тетки тоже такой, зеленый, и заваривала она нам из одной коробки, и всем из одного чайника. На вид — нормальный! На запах — тоже. Да и на вкус, ни че такое.
У меня.
А вот у двести пятого в стакане, не просто чайные листы! Там еще намешано успокоительно. Но это травы, просто сбор. Сильного эффекта они не имеют, лишь успокаивают расшалившиеся нервы.
— Скажите, а как много сейчас воспитанников в вашем приюте? — решил поинтересоваться я, сделав глоток напитка.
— Ой! — сделала страдальческое лицо мадама — Не маленько уж точно! Но сейчас почти все на экскурсии, так что можем отдохнуть немного. — совершенно искренне улыбнулась она, дав такой простой ответ на столь сложный вопрос — Петр Никифорович, вы кстати его видели, он вот только что зашел, наш благодетель — объяснила она и явление той делегации, что мы недавно видели, правда не уточнив, кто там был Петром — Очень много делает для детей нашего приюта. Прям уж очень! Наверное, потому, что он сам бывший воспитанник нашего заведения. — скромно потупила женщина глазки.
— Да… забота об своей альма-матер, большое дело! — улыбнулся на это дело я — Скажите, а дети куда на экскурсию поехали?
— В Пермь. — ответила тетенька с небольшой задержкой — Ну знаете там, достопримечательности — улыбнулась она — золотое кольцо… хотели. Но и так не плохо, ведь правда?
— Ага. — улыбнулся я в ответ — а Петр Никифорович, он, в каком году, так сказать, выпустился?
Тетка подзамялась.
— Ой, да я и не знаю! Яж и не так давно тут работаю.
— А…
— Вы знаете, он так много для нас и для наших деток сделал…
— Извините, а где у вас здесь туалет? — перебил её мой так называемый «муженек».
— А! — переключилась на него леди, вставая зачем-то из-за стола — Пойдемте я вас провожу. А то еще в детский забредете, а там унитазики такие мааленькие — Показала она пальчиками насколько, что боец даже усмехнулся.
И они покинули помещение, оставив меня одного. Я осмотрел комнату — ничего примечательного. Если конечно не считать кучи трав и сборов. Большинство из которых направлены на успокаивание нервов. Есть и снотворные, но все это… понятно для чего — дети. Успокоить, усыпить…
