В палатку вбежал жрец, сразу увидев, что я делаю и перехватывая у меня тело, аккуратно удерживая его голову, влил ему внутрь жидкость из двух небольших бутыльков. Эффект от их действия случился уже на вторую минуту. Из парня полилось со всех щелей. Рвота уже жидкая и с желчью, а также понос, не добавивший благоухания ни мне, всему испачканному в рвотных массах, ни Небуави, который внимательно следил за состоянием парня. Его тело после того, как в нём всё закончилось, замерло, но затем, когда я снова приложил к губам свой золотой нож, испарина на нём появилась более явная. Он дышал глубже. Вздрогнув, его глаза открылись, он удивлённо посмотрел на меня, склонившегося над ним.
— Принесите мне воды и соли, — видя, что он пришёл в себя, приказал я и когда требуемое было доставлено, закинул в воду немного соли и стал поить Танини. Он конечно сначала отказывался пить солёную воду, но увидев мой огромный кулак, стал безропотно делать всё, что я с ним делал.
С меня от волнения за жизнь парня лился холодный пот, кто-то из легионеров молча подошёл и вытер мне лоб, но я даже не увидел кто это был. Продолжая поить парня, даже когда он стал вырываться из рук и скоро снова на меня выблевал, я попросил ещё воды, остановив питьё, только когда он, задыхаясь сказал, что сейчас лопнет.
— Небуави, обмойте его, переоденьте и положите у себя, — я поднял лицо и посмотрел на жреца, который внимательно следил за всеми моими манипуляциями, — пока будет тошнота, поить только кипячённой подсоленной водой, как я сейчас. Еды не давать, совсем.
Жрец склонил голову.
— Слушаюсь мой царь.
— У нас мёд есть?
— Найдём мой царь.
— Завтра утром я его осмотрю, но если ночью ему станет хуже, сразу зови меня.
Капеллан кивнул, показывая, что понял.
Легионеры принесли воду, обмыли паря, раздев его полностью и затем унесли следом за жрецом, который выходя из кухонной палатки, кинул на меня задумчивый взгляд. Только когда парня унесли, я почувствовал, что сам сильно воняю. Странно, что до этого момента запах вокруг практически не ощущался. Поднявшись на ноги, я повернулся в сторону аккуратно избивающего Аду Хопи. Он бил так, чтобы сделать ей максимально больно, но при этом не нанести увечья.
— Мой царь, можно я обмою Его величество, — ко мне подошёл опцион, с большим медным тазом воды.
Отведя взгляд от сцены допроса, я сбросил с себя всё и дал себя помыть, а затем укутавшись тканью, дождался, когда он снимет с меня калиги, тоже испачканные в человеческих испражнениях.
— Мой царь, наденьте мои, у нас один размер, — бормотал он и я подставил ногу, на которую он надел свою обувь, сам оставшись босым.
Постелив на пол кучу ткани, чтобы я не наступил на испражнения, они отступили от меня, позволив пройти к рыдающей иудейке, руку которой заламывал Хопи и не было сомнений в том, что он её сейчас сломает.
— Что случилось? — сердце в груди билось с глухим стуком, первое волнение за жизнь близкого мне помощника, сменилось яростью.
Центурион перестал ломать руку в локте и отбросив иудейку, разогнулся, хмуро посмотрев на меня.
— Кто-то пронёс в наш лагерь яд и дал его ей, — сказал он, — зная, что Танини пробует всю еду, которую он готовит для Его величества, она стала подкладывать яд маленькими частями в некоторые блюда. Так чтобы это было безвредно, но доза яда в организме всё время нарастала, пока однажды не вызвала бы смерть.
— Для этого прошло слишком мало времени, — я покачал головой, — но да, я слышал о таком.
— Поэтому она и начала это делать прямо сейчас мой царь, — Хопи кинул угрюмый взгляд на съёжившуюся на земле иудейку, смотрящую на нас с ненавистью, — но один из моих опционов, ответственный за безопасность еды, заметил, что она слишком часто стала крутиться рядом с палаткой для приготовления пищи, поэтому потребовал ради безопасности пробовать всю еду и её тоже. Она говорит, что травила себя так неделю, но поскольку противоядия у ней с собой не было, то стала чувствовать недомогание от яда первой. Её тело меньше, чем у Танини и тем более Его величества, так что она первая увидела у себя симптомы отравления. Поняв, что так может и умереть, она решила поменять план и дать Танини чуть больше яда, чтобы он первым слёг от якобы недомогания, а еду Его величеству готовила она одна, пользуясь его расположением. Дальше я пока не успел узнать, но я думаю, видимо дала ему больше, чем нужно.
Я протёр усталые глаза двумя пальцами и несмотря на иудейку, повернулся к выходу.
— Вытряси из неё всё, я разрешаю применять любые методы. Мне нужна информация.
— Да мой царь, — склонил он голову, а я пошёл к себе. На выходе из палатки стояли все военачальники, которые участвовали в военном совете, плюс к ним ещё прибежали и другие центурионы. Все с потрясением и страхом смотрели на меня.
— К сожалению ужин переносится на более подходящее время, — я обежал всех взглядом, — посты усилить, никого не выпускать из лагеря, но всех впускать. Обо всех посторонних посетителях докладывать мне лично.
— Всё будет сделано мой царь, — после ответа, Ментуиуи внезапно преклонил колено и затем это стали повально делать все вокруг, кроме охраны, которая осталась стоять и наблюдать, чтобы ко мне никто не подошёл.
— Штурм не отменяем, действуем по плану — сказал я и жестом показав им встать, пошёл к себе.
Глава 10
Утром первым делом я навестил Танини, который полностью пришёл в себя, но был очень слаб, так что я оставил его у Небуави, сказав, что парню сначала пусть дают только мёд с вином и сухарями. Жрец с поклоном пообещал, что всё выполнит, а вот сам Танини не понимал, что с ним произошло, поскольку всё что он помнил, это резкая боль в животе, затем он стал задыхаться и дальше уже он очнулся у меня на руках.
— Мой царь, что случилось? — пытался он добиться от меня или Небуави информации, но начисто его игнорируя, мы разговаривали только между собой.
— Среди твоих знакомых случайно нет специалистов по ядам? — спросил его я.
Жрец покачал головой.
— Это опасные знания мой царь, — ответил он, — чаще всего эти люди все на виду и служат либо царям, либо знатным вельможам, которые боятся отравлений.
— Похоже пора и мне себе такого заводить, — хмыкнул я, значительно успокоившись после того, как увидел сегодня живого Танини, который вроде бы пока не собирался умирать.
— Я наведу справки, мой царь, — поклонился жрец, — думаю многие захотят служить Его величеству.
— Хорошо, присматривай за парнем, — я похлопал его по плечу и вышел из шатра жреца и его помощников, которые готовились к утреннему молебну и принесении жертв богам в преддверии штурма. Скоро был общий строй, так что я не стал его сильно отвлекать, лишь убедившись, что жизнь парня в безопасности.
Вернувшись к своему шатру, я столкнулся на входе с Хопи, который вносил еду внутрь.
— Как он, мой царь? — склонил он голову, чтобы я вошёл первым.
— Жить будет, — я прошёл и сел на стул, а центурион разложил весьма скромный завтрак, состоящий из лепёшки, зелени и куска вареного мяса. Явно всё его готовки. Привередничать я не стал, дождался, когда он справится с нарезкой и показал ему ножом на табурет напротив себя.
— Ну? — спросил я, когда он сел, а я принялся за еду.
— Один легионер захотел подзаработать, поэтому принял безобидный на вид кулон и письмо для иудейки от её отца, — ответил он, — сама же она сказала, что с детства ненавидит всех египтян, потому захотела стать героем, сблизившись с Его величеством и затем отравив его.
— Вот даже как, героиня, — удивился я.
— Да мой царь, — кивнул Хопи, — само письмо я не нашёл, она сказала, что его сразу уничтожила. Но с её слов там было о том, что угроза для всех колен иудеев от египетского царя огромная и было бы хорошо, если бы Его величество умер, до того момента, когда он станет захватывать иудейские города.
— Может она поэтому и стала торопить события? — задумчиво спросил я.
