— Нету гитары! — сообщил Моня.
— Интересно…
— Он, наверное, у Клары! — догадался Моня и сказал мне, — ты подожди, я быстро проверю.
И исчез.
А я остался стоять в коридоре и снова попытался вспомнить то ощущения, когда я на острове с мулатками, но Моня уже настрой капитально сбил.
— Да, он с Кларой, — вернулся Моня и отчитался. — И гитара там тоже.
— Что они делают? — спросил я, размышляя, не будет ли это чересчур, стучаться им.
— Ругаются, — ответил Моня.
— Ругаются? — удивился я, — ну ладно, сейчас посмотрим, чего они там ругаются…
Я подошел к двери Клариной квартиры и решительно постучал. Пару секунд ничего не происходило. Затем дверь рывком распахнулась и в проёме появилось недовольное лицо полуодетой Клары.
Увидев меня, она злобно прошипела:
— Явился не запылился!
— Что случилось, Клара? — спросил я.
— Сам полюбуйся! — вызверилась Клара.
— Я за гитарой, — торопливо ответил я и добавил, — меня Гудков послал. Сказал, срочно надо. Так что давай!
Клара хотела что-то язвительно сказать, но тут выскочил Епифан-Зубатов. Был он донельзя взъерошен. Голову втягивал в плечи. Зато в руках держал гитару:
— Держи, — ткнул инструмент в руки мне и хриплым шепотом сказал, — пошли отсюда! Только быстро!
— А что такое? — тоже шепотом спросил я, стараясь не обращать внимания на гневные выкрики Клары сзади.
Мы трусцой устремились подальше от Клариной квартиры.
— Задолбала она меня! — пожаловался мне Епифан-Зубатов.
— Да что случилось? — не мог понять я.
— Аппетит у неё слишком уж большой, не выдерживаю уже…
Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Аж остановился. А Епифан-Зубатов печально сказал:
— Ужас! Кошмар кошмарный! Я уже обратно в куклу хочу, Гришка.
— Но ты же, помнится, вполне себе прекрасно проживал с сестрой Марией Магдалиной и с сестрой Саламеей-мироносицей. Сразу с двумя. А теперь что не так?
— Не с двумя! — самодовольно хохотнул Епифан-Зубатов, — мимо меня ни одна симпатичная прихожанка там не прошла.
— Ну вот, — развёл руками я, — их у тебя сколько было? Пару десятков где-то. А тут одна только тощая Клара.
— Да то, что тощая — то ладно, я на её рожу и не сморю, — вздохнул Епифан. — А вот что она ненасытная, все соки из меня выпила. Нет, не могу я с нею больше. И не проси…
— Ну где ты там⁈ — дверь распахнулась и на меня уставилось пьяное лицо Гришки Караулова:
— Меня Гудков тебя искать послал…ик…
— Вот он я, — сказал я, — несу и гитару, и Зубатова.
— Я сам иду, — проворчал Епифан-Зубатов и вошел в дверь.
Я последовал за ними.
— Ну наконец-то! — проворчал Гудков и вручил гитару Шарлотте.
Та отпила из своего бездонного бокала и пробежалась пальцами по струнам. Зазвучала серебристая музыка и она глубоким хрипловатым голосом запела:
— Вот сейчас, друзья,
Расскажу я вам —
Этот случай был в прошлом году, —
Как на кладбище Митрофаньевом
Отец дочку зарезал свою…
Тфу, ты! — мне захотелось аж выругаться. Неужели Гудков позволит такую примитивную ерунду внедрить в репертуар Агитбригады?
Но, похоже, песня всем нравилась, потому что слушали её, затаив дыхание.
Особенно пожирал глазами Шарлотту Епифан-Зубатов.
К сожалению, я тогда не обратил на это особого внимания.
Когда мелодия умолкла, все, хоть и были изрядно пьяными, несколько мгновений сидели в полной тишине, осознавая и переваривая услышанное. Шарлота действительно оказалась незаурядно-талантлива. Она буквально заворожила, парализовала своим невыносимо серебристым голосом.
— Молодец! — первым отмер и похвалил Шарлотту Гудков, — красиво как спела!
— Замечательно!
— Чудесно!
— Браво! — раздались голоса агитбригадовцев.
Шарлотта буквально купалась в обожании, упиваясь всеобщим восхищением.
— Шарлотта, позвольте! — рядом с нею присел Епифан-Зубатов и, отобрав бутылку с шампанским, налил ей в бокал. И себе заодно.
— А нам⁈ — возмущенно воскликнула Люся.
— Держи, Зёзик! Вперёд! Поухаживай за товарищами барышнями. Не спи, казак! — Епифан-Зубатов ткнул бутылку обратно в руки Зёзику. А сам обернулся опять к Шарлотте и принялся поедать её многозначительным взглядом.
Та явно млела.
— Шарлотта… — глубоким грудным голосом промурлыкал Епифан-Зубатов. Сейчас он был похож на большого довольного кота.
— Мммм? — в ответ проворковала она.
— Может, на брудершафт? — заглянул глубоко в черные глаза Шарлотты Епифан-Зубатов. — Так сказать, за знакомство?
— Угу-ммм… — состроила глазки Шарлотта и смущённо зарделась.
Они выпили почти одновременно и смачно поцеловались.
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент распахнулась дверь и вошла недовольная Клара.
И увидела.
И возмутилась.
Хотя это было мягко сказано. Очень мягко.
— Скотина! — заверещала она, схватила полотенце, которым Ззёзик тщетно перед этим пытался вытереть разлитое вино, и заехала этим полотенцем прямо…. правильно — по лицу Шарлотты (всё-таки даже в состоянии аффекта инстинкт самосохранения у неё не отказал и бить прилюдно по лицу тряпкой Епифана-Зубатова она не решилась).
Зато уж Шарлотте досталось так, что все содрогнулись.
— Коза уродская! Ах ты ж кикимора! Уродище! Ты куда свою губешню тянешь!
Она приговаривала и после каждого эпитета хлестала Шарлотту грязной тряпкой. Тушь у той растеклась, на выбеленном лице пролегли бурые пятна от вина, и сейчас она стала похожа на индейца Джо, вождя племени Пумпа-Юмпа в боевой раскраске.
— Отстань, дура! — Шарлотта попыталась оттолкнуть Клару, но только сильнее разозлила её.
Клара завизжала как свинья, когда её режут, и бросилась опять на Шарлотту. Она ухватила её за волосы и принялась таскать туда-сюда, норовя, чтобы лицо шансонетки попало в тарелки с салатами.
— Вот тебе! Вот!
При этом, что примечательно, никто из агитбригадовцев не предпринял никакой попытки их развести или хоть как-то спасти Шарлотту. Все уставились на это действо и как завороженные смотрели, словно в кино.
Шарлотта вяло пыталась отбиться, но у неё мало получалось, и сейчас она больше старалась уберечь глаза и лицо от соприкосновения с острой едой.
— Тварь! — завизжала Клара, схватила из рук Зёзика недопитый бокал и вылила всё содержимое на голову Шарлотте.
— Ещё хоть раз увижу! — прошипела она, схватив Шарлотту за волосы, — если хоть на пушечный выстрел к нему подойдёшь — я тебе вилкой глаз выколю! Поняла⁈
— П-поняла, — запинаясь и размазывая слёзы, сказала Шарлотта.
— И так будет с каждым! — Клара окинула мрачным взглядом Нюру и Люсю и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Несколько минут все сидели в полной тишине и прострации, нарушаемое только слабыми всхлипами Шарлотты.
— И что это сейчас было? Кто хоть что-то понял? — удивлённо прокомментировал ситуацию Жорж.
На следующий день, когда все ушли на репетицию, а я уже проснулся и собрался идти на рынок — кто-то тихонечко поскрёбся в дверь. Я вытянул шею и прислушался. Моня понятливо кивнул и пулей вылетел сквозь дверь. Через секунду он вернулся и сказал ехидно:
— Там твои шкеты.
— Отлично! — я встал и открыл дверь.
На пороге соляными столбиками застыли двое мальцов, немного испуганно глядя на меня.
— Заходите, — велел я.
— Сейчас они тебе вшей и гнид в квартиру нанесут, — прокомментировал Моня, неодобрительно качая головой.
— Но это же дети! — возмутился моментально появившийся Енох. — Они не виноваты, что им приходится жить в таких условиях!
— Вот когда Генка запаршивеет, то сразу поймёт, что это за дети! — не унимался Моня.
— А я тебе говорю…
— Тихо там! — шикнул я на призраков и дети, решив, что это им, испуганно вжали головы в плечи.
— Ну вот, детишек перепугал, — проворчал Енох, — им и так не сладко.
