Владимир Васильев - Приключения в Ирии и на Земле (СИ)

Никого не обманывал, как оказалось, и Александр. Он лишь недоговаривал некоторые существенные моменты.

Два месяца спустя, после авантюрного пиратства на территориях Евразии и Америки, в коем я участвовал исключительно перечислением двадцати лимонов на счёт, не помню какой фирмы, объявил Александр моим подопечным на собрании, куда и зачем летим. Сухо и без эмоций объявил о переселении в средневековье.

То-то было весело в рядах моего коллектива. Правда, не все шутили и веселились. Наблюдались и хмурые лица…

Да’с, за трое суток до отлёта, Александр дал всем время на размышления. И что ж? Троица парней слиняла ночью. Проплакав ночь, две подруги Анюты наутро заявили о нежелании лететь туда, куда Макар никого не гонял. Равнодушно пожал плечами Александр и отдал распоряжение отвезти тех девиц на ПАЗе до ближайшей автобусной остановки.

Мне он обещал, что организует деактивацию чипов отказников. Якобы, эту операцию возможно произвести дистанционно.

Должен сказать, что отбор подопечных показался мне странным с самого начала. Агроном, учителя, мастер боевых искусств, ещё один Мастер, известный в Питере живописец, со своим чадом, доярки… Странный и длинный тот перечень. Александр особо не вникал в вопросы отбора персонала. В первый же день свалил весь ворох кадровых проблем на меня. Работал я в лихорадочном состоянии и на голом энтузиазме на этого шизофреника, без веры и в каком-то тумане, скрывавшем чётко очерченные цели.

В звании он меня не повысил, но должность дал: назначил удельным князем на общем собрании. Для меня это «назначение» стало единственной новостью. Всё прочее он довёл до моего сведения ещё до собрания. В уделе моём, по словам Александра, построен райский град и поля засеяны. Надлежит нам хлеб выращивать, в училище деток обучать, как своих, так и из местных. Кто-то из сидящих в задних рядах воскликнул: «Однако ж! Длинный сериал затеяли!» Мутант лишь голос повысил: «Любить, учить — и никаких телесных наказаний! И самим учиться. И княжество оборонять от вероятных противников, что могут наезжать с востока из Великой Степи».

«Не обессудьте, — сказал он на собрании, — Мои заводчане из стольного града прозвали вас „колхозниками“. До некоторых не доходит ваше значение. Не мастеровые, а вы должны взрастить будущую элиту княжества».

Много он чего наобещал. Почти все уши развесили.

Не ошибся я. Все восприняли байки Александра как прелюдию к реалити-шоу. Ба-альшой отснимут сериал! Аналогичные соображения наверняка были и у сбежавшей троицы. Заграница и какое-то шоу — разные вещи!

Ясно одно: многие и по прибытии в райский град не будут сомневаться в том, что их по-прежнему снимают скрытыми камерами.

С какой стати сомневаться? Усыпят нас всех, никто ничего не ощутит. Психологически всем будет довольно-таки комфортно: доставят невесть куда, но место, и, особенно, хоромы всем понравятся. По словам Александра, все работы завершены, как по строительству новых домов, так и реновация существующих объектов.

Да’с, накопил Александр опыт вхождения в доверие.

Если бы не мой кратковременный полёт в чреве неведомого и загадочного летательного аппарата! То я уверял себя, что мой друг страдает паранойей, то ловил себя на мысли о том, что верю Александру. Таким было прокрустово ложе моих умонастроений. Лихорадило меня!

За короткое время пребывания в лагере привык-таки к новой службе, несмотря на постоянно ощущаемое лихорадочное состояние. Мы все существа адаптивные. Ко всему привыкаем.

Свадьбы не все играли. Что за свадьба без спиртного?! Ни в лагере, ни в округе не достать. До Ладоги и баз отдыха далековато. Медвежий угол. Кроме того, многие не воспринимали всерьёз свои партнёрские отношения.

Времена такие. Что в городе, что в деревне, у парней и девок легкомыслие в головах: сегодня распишемся — завтра разойдёмся!

Уговорил меня Мутант перечислить миллионы в его пользу. Произошло это ещё во время его второго визита ко мне в лагерь. Легко уговорил. Думаю, не без гипноза. И вся денежная сумма ушла с моего счёта на счёт его поставщика по контракту, якобы на нужды нового города. «Ради тебя стараюсь», — так дословно прозвучало его заявление. Кратким было его второе пришествие. Пробыл он недолго, поболтал со мной, потравил байки и убыл.

До его убытия напомнил ему о Маше. Ответил, что помнит и что вначале весь мой коллектив заберёт, а потом меня и Машу. Не забудет и её жениха!

Пообещал мне отпуск перед отбытием. Всего-навсего одни сутки.

Маша, по его словам, вновь в Петербурге, в моей квартире. Помогла Мутанту найти нужных специалистов и двух классных переводчиков. Так что мои услуги в качестве переводчика не понадобятся.

Спросил, прощаясь, есть ли на примете у меня человек, способный прочитать его каракули. И показал образец — коряво исписанный лист пергамента. Заверил его, что есть.

«Вот и хорошо», — сказал он и, как старший командир младшему, отдал приказ: навестить того спеца перед отбытием и передать из рук в руки две его рукописи. Для расшифровки и распечатки.

Что ещё добавить? Может быть, прав был мой гость, шведский писатель, сравнивший русских с обезьянами? Искусны мы в повторении и подражании.

Когда чокнулись да выпили, полюбовался я гранями и сиянием хрустальной рюмки, да и выдал фразу Мутанту о том, что соблазнил Анюту без обмана. Подражая моим движениям, полюбовался и он на хрустальную рюмку и, почти слово в слово повторил мою мысль:

— И я тебя без обмана привлёк к своему проекту.

Промолчал я. Не верил я ни ему, ни его байкам.

We’ll see what we’ll see. Поживём — увидим.

Спрашивается, отчего я в приподнятом настроении? Отчего мне не грустно? Отчего меня не беспокоит самая большая загадка: присутствие в нашей игре неведомой Бабы Яги? Было ведь высказано предупреждение. Обронил Мутант как-то загадочную фразу: «У тебя мозги задымят, когда увидишь Бабу Ягу в ступе». Но тогда же обнадёжил меня: «Ты особо не переживай. Вся эта сказочная хрень развеется. Я позабочусь. И жизнь наладится, да так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Если ты не оплошаешь». — «Пока ведь не оплошал!» Так ответил Мутанту, думая о том, что вывел людей из угара, чадящего повсеместно в криминальной среде и окружении нашего бытия. Все мы надышались в этой гадостной атмосфере и даже не замечаем отравляющих эффектов одурманенного состояния.

Мутант горько усмехнулся, и его взгляд погрустнел, как некогда у моего сержантика накануне боя, в котором тот сложил голову.

Я совершил большую ошибку, и мне придётся уйти. Не могу тебе многое поведать по простой причине: нахожусь под постоянным и жёстким контролем. Заменишь меня как князя.

На девятый день после гибели Александра получил послание от друга, корпевшего над расшифровкой манускриптов. Рассказ Александра, что нашёл в приложении, не имел ни заголовка, ни продолжения.

Заголовки не проблема. Уже придумал. Меня иное волнует. Впрочем, приведу выборку из переписки с другом.

Олегович!

Третий раз направляю тебе послания — и ни ответа, ни привета, ни оценки работы.

Где ты? Жив ли?

В приложении — часть киносценария

Друже!

Я жив, здоров.

Погиб автор сценария. Сегодня девять дней со дня его трагической гибели.

Ты его видел при передаче рукописей.

Помянем!

Повторно направь все тексты. Есть ли в сценарии эпизоды, связанные с Анастасией? Они меня особо интересуют.

Злоключения, выпавшие на долю Александра и изложенные им, произошли не в нашем мире, а в святом Ирии. По нашей Земле, слава всем богам и богиням, хазары не шастают. Эта вставная повесть, без начала и без конца, не дает объяснений на многие вопросы, но в ней есть описание событий, которые, по всей вероятности, связаны с теми бедами и горестями, что и мы обрели впоследствии. Как говорится, по полной!

В стольный Царьград, славный шелками, церквями и рынком рабов, приплыл аз, грешный, без оплаты за доставку, благодаря поставщикам из Хазарского каганата, славного разбоем и торговлей рабами. Ныне, то есть 1-ого иуния 875 года, уже проданный хазарами как раб, пребываю в благообразном спокойствии монастыря Святого Космы, отрешённого от митрополии и всего внешнего мира высокими стенами. Келья моего хозяина, связавшего меня клятвой, которая, пожалуй, крепче монастырской стены, наполнена ароматом трав, развешенных пучками на стенах для сушки, и живых вечнозелёных растений в горшках вблизи от оконца. Рядом с оконцем — небольшой стол. На столе — обилие письменных принадлежностей: перья, чернила, кисти, краски, ножи с заточенными лезвиями для выскабливания. Разрезав каждый двойной лист пергамента ножом, сшил листы в тетрадку. Чернила въедаются в розоватый пергамент. Что ни буквица — то каракуля!