что ответ был очевиден. Голос не продолжал, и после нескольких мгновений тишины Дима понял, что придется отвечать.
– Нет, люди гибнут тысячами, ежедневно.
– Их семьи всегда готовы?
– Но я погиб не по своей вине, и не по вине своего мира, – Дима решил сократить череду вопросов, понимая к чему ведет голос.
– А разве наши миры разные?
– А разве нет?
– Бытие едино, иначе тебя бы тут не было.
– Но я погиб из-за…
– Дима, люди гибнут только по своей вине?
– Нет, но разве, наши причины не разные?
– Чем они отличаются?
– Я погиб по вине Создателей!
– Создатель един, и к нему не применимо понятие вины, даже за гибель миллиона планет и миров, включая весь твой или наш вид. У него не было цели создать человека, он не может быть ответственным за события, связанные с ним. Цели нет, поскольку Создателю не к чему стремиться, он есть всё.
– Хорошо, виноват персонал Создателя.
– У него не может быть персонала, Создателю он не нужен, ему не может что-либо требоваться от кого-либо, поскольку ни у кого нет того, что он мог бы дать Создателю. У Создателя всё есть, и нет ничего, поскольку ему ничего не может быть надо. Он есть всё.
– Хорошо, к кому относится Вик, Проводник, который прошляпил меня? – Диме стало интересно поймёт ли голос – это слово.
– К одному из видов.
– Я погиб по вине другого вида.
– У вас есть животные. Они убивают?
– Да, есть, и это несчастные случаи.
– В чем разница?
– Животные не способны нести ответственность, точнее, они не способны осознать её.
– А должны?
– Да, черт возьми, должны! – Диму начал злить этот диалог. – Я погиб по вине сотрудника, вашего сотрудника, и теперь за это должна расплачиваться моя семья.
– Слышим много «Я». Но ты просишь справедливости для своей семьи. Они погибнут без тебя?
– Я не знаю. Надеюсь, нет.
– Твоя семья первая теряет близкого? Чем она отличается от других? В чем несправедливость?
Дима молчал. Он смотрел в центр портала, и всё что ему приходило на ум он тут же отсекал, понимая, что получит на это лишь очередной вопрос.
– Дима, может ли естественное событие, происходящее на одном из длительных этапов существования представителя одного из видов, подпадать под критерии общей справедливости?
– Справедливость абсолютна, и она должна быть таковой и во вселенском масштабе, и на таком мелком, как у меня. Должна быть ответственность, и должна быть компенсация.
– Какая?
Диалог длился уже немело времени, и каждый ответ Димы вызывал лишь новый вопрос из портала. Он ни на йоту не приблизился к тому, чтобы обосновать свою позицию. Лишь убедился в том, что его смерть ничем не отличается от миллионов других, и что его семья не единственная и не отличается от множества других семей.
Тогда Дима пришёл к выводу, что его гложет обида за его смерть, и денежную компенсацию для семьи хочет он, а не его семья.
– Чего ты хочешь?
Дима услышал этот вопрос в очередной раз.
– Я хочу жить! – он выкрикнул это.
– Но ты жив.
– Да хватит издеваться! Как я жив, где я жив?! Где моя семья и где я?!
– Чего ты хочешь?
Дима молчал. Он не знал, что ему отвечать. Молчание продлилось долго. Голос не проявлял себя.
– Мы в молчанку играть будем? – поинтересовался Дима после продолжительной тишины.
– Чего ты хочешь?
Опять тот же вопрос.
– Хочу увидеть снова свою семью, я скучаю по ним, хочу увидеть дочь, хочу их обнять…
Он говорил искренне. Внезапно портал закрылся и исчез. Дима вновь оказался в черной пустоте. Еще спустя мгновение он увидел, как проявляется асфальт под ногами, и постепенно перед ним восстановилось всё то, что окружало его перед падением в пустоту.
Спустя ещё одно мгновение Дима уже стоял рядом с калиткой, которая вела в дом родителей Лены. Он быстро направился туда и оказавшись внутри сразу обнаружил свою супругу, которая сидела с мамой за кухонным столом: они обсуждали её поездку со Стасом.
Дима удивился: похоже, Лена вернулась только что, буквально пару минут назад.
– Я пробыл в пустоте часов пять не меньше! – воскликнул он.
Он посмотрел на жену и тёщу, а потом направился в комнату где спала Кристина, уселся в кресло и стал за ней наблюдать.
***
Наступило утро. Дима смотрел в окно, и ждал, когда его семейство закончит завтракать. За ночь он потерял почти всю свою энергию он видел цветов, перед глазами всё расплывалось. Но в полной мере он осознал свою слабость лишь на рассвете, который казался ему прекрасным как никогда. Мировоззрение Димы изменилось. Сейчас ему казалось необычайно красивым всё, что его ни окружало.
Он вышел на улицу и приблизился к фруктовым деревьям, которые росли на участке. Вобрал в себя немного сил и вернулся в помещение.
Кристину решили оставить дома, на эти пару дней, пока не пройдут похороны. Лена направилась в больницу, и Дима следовал за ней, не отходя от нее ни на шаг. Он ругал себя за всё, что было при жизни: за то, что он не ценил время, проведенное с супругой и дочкой, за то, что он не ценил их и относился к семье как к должному, не понимая, насколько они ему дороги.
Когда закончились все хлопоты, Лена направилась на работу к своей маме. Дима снова проследовал за ней. Ленина мама работала в институте. Когда они уже двигались по коридору, Дима услышал из одной аудитории:
– Тёмная материя в астрономии и космологии, а также в теоретической физике – форма материи, не участвующая в электромагнитном взаимодействии и поэтому недоступная прямому наблюдению. Составляет порядка четверти массы-энергии Вселенной и проявляется только в гравитационном взаимодействии…
Дима понял: это то, о чём ему рассказывал Вик. Его накрыло любопытство. Он отстал от Лены и прошёл внутрь аудитории. Остановившись рядом с преподавателем, он стал слушать лекцию со всеми студентами.
Глава восьмая. Любопытство.
Дима очень внимательно слушал, то что рассказывал лектор, и тихо удивлялся. Оказалось, наблюдаемая материя, все то, что было доступно человечеству составляет менее пяти процентов от существующего вещества, и более девяносто пяти процентов приходиться на темную материю и темную энергию.
Дима, похоже, был один из самых любознательных слушателей в аудитории. Две трети студентов боролись со сном, другие занимались своими делами, и лишь единицы включая Диму слушали преподавателя.
Лекция подошла к концу. Когда студенты стали покидать аудиторию, Дима отошёл в строну, чтобы ни с кем не соприкасаться.
– Виктор Андреевич, скажите пожалуйста, как быть с моим докладом? – к преподавателю подошел студент, по виду совершенный «ботаник», – Когда я смогу вам его показать?
Преподаватель, по мнению Димы не тянул на «Виктора Андреевича», скорее просто на «Витю» или «Виктора». Он был молодым парнем немногим за тридцать. И ему явно не улыбалось общаться с настырным студентом.
– Мальцев, – нехотя отвечал преподаватель, – давай я тебе поставлю пять автоматом, и ты не будешь меня
