Тем временем разговор за соседним столом продолжился. У Марины уже заплетался язык, она планировала покупать «Волгу», антикварную мебель и драгоценности и требовала чтобы Коля и Грэк согласились с тем, что это самое разумное применение деньгам.
— Жизнь, она коротка! Я хочу сегодня жить, а не на старости лет, понимаете? До старости лет еще нужно дожить. А будет ли эта «старости лет»? Не-из-вест-но. Согласен, Коль?
В зале было шумно, поэтому она старалась перекричать чужие голоса и разговоры, чем снова напрягала двух мужчин, пригласивших их в кафе.
Коля кивал и растеряно поддакивал ей во всем, лишь бы она наконец заткнулась.
Краем глаза я заметил, как официант несет на подносе наше пиво. Я видел его силуэт, отражающийся в стеклах окон помещения кафе.
Он подходил ко мне со спины.
Как только он поравнялся с головой Коли, пронеся над ней поднос, я резко отодвинулся назад и встал.
Сначала прервался разговор за соседним столом.
Поднос с бокалами пива с жестяным грохотом опрокинулся назад, обдав выходные щегольские костюмы старателей с головы до ног пивом. Бокалы с гулким звоном разлетелись на куски.
Бум!
— Твою мать! — вскочил на ноги и выругался Грэг, пытаясь руками стряхнуть крупные капли пива с пиджака.
Я развернулся к ним и посмотрел на поднос и крупные осколки бокалов, валяющихся повсюду на полу.
Коля, которому досталось больше всего, схватил тканую салфетку и сидя на своем месте, короткими судорожными движениями обтирал брюки. Поток пива «удачно» вылился ему на живот, бедра и пах.
Расчудесно выглядишь, товарищ старатель. Как будто обоссался.
— Простите меня, — я приложил руку к груди, — как неудобно вышло. Я не хотел.
Оба старателя злобно смотрели на меня, раздумывая как поступить дальше.
— Бог, простит! — огрызнулся злой, как черт официант, поднимающий с пола поднос, а потом буквально прорычал — Вера! Неси ведро и швабру!
— Я еще раз прошу прощения, я оплачу пиво, вне зависимости от того выпили мы его или нет.
Я говорил это спокойным тоном, медленно, не лебезя перед ними.
— А кто посуду оплатит? — сверкал глазами официант
— Конечно. Посуду. Посуду тоже оплачу я.
Коля встал из-за стола и сжал кулаки. Его тяжелый взгляд сверлил меня.
Вместе с ним поднялся Сёма и встал справа от меня плечом к плечу. Мы были готовы в любой момент вступить в драку, но сами первые не дерзили.
Почувствовав наше спокойствие, Коля, по-видимому передумал драться.
— А за одежду? — злобно спросил артельщик
— А что за одежду? — я выдал удивленное выражение лица?
— Кто оплатит за испорченную одежду?
Я недоуменно разводя руками переводил взгляд с одного на второго.
— Да ладно вам, что вы, пацаны? Это же просто пиво.
— Какие мы тебе пацаны? — грозно придвинулся Грэг, он имел ввиду нашу разницу в возрасте, позволявшую ему требовать особого обращения
— А что? Вы не пацаны разве? Ну ну девушки же? Кто вы если не пацаны?
— Да я тебе…
Грэг замахнулся, бешено сверкая глазами, но был остановлен своим спутником.
— Стоп, Грэг, — Коля преградил ему путь рукой
Ну вот и молодец. Дорогой Николя. Хорошо, что у тебя котелок варит. У них не было ни единого шанса в драке с нами. Затевая всю историю с подносом, я точно знал, что Сёма самбист и отслужил в ВДВ.
На стене в общаге висели его медали, а на тумбочке в рамке стояла армейская фотография с сослуживцами в голубом берете и дембельском кителе с тельняшкой.
Плюсом ко всему сказанному мои скромные заслуги в боксе. У меня у самого медали имелись.
Правда, я совершенно не нарывался на драку, моя цель была иная. Мне нужно было чтобы они ушли.
Все вышло ровно так, как я планировал.
— Девушки, может пойдем к нам? Послушаем пластинки — Коля обратился к женской половине своего стола. Ему не хотелось оставаться без женской компании, ведь столько времени и сил было потрачено на ухаживания. Но Марина его обломала:
— С хрена ли нам уходить? Да, Катька?
Катя кивнула головой, она явно не горела желанием приобщаться в одиночку к музыке.
— Да.
— Нам нужно переодеться. Вы никуда не уходите, пожалуйста, Мы скоро вернемся.
Он говорил это глядя мне в глаза, давая понять, что конфликт ещё не исчерпан.
— Вот ещё, мы женщины свободные, — пьяным голосом с заплетающимся языком и раскрасневшимся лицом оповещала посетителей кафе Марина, — захотим останемся, захотим уйдем.
Старатели молча с презрением смотрели на них в течении нескольких секунд, потом Коля негромко скомандовал Грегу:
— Пошли.
Мы уселись на свои места.
Артельщики вдвоем направились к выходу. Им наперерез быстро зашагал официант и потребовал расплатиться.
Старатели жестикулировали, смотрели в нашу сторону, но официант был непреклонен. После недолгих препирательств Грэг достал деньги и расплатился.
Зал потерял интерес к инциденту и снова многоголосной загудел.
Я указал кивком на уходящих Старателей Сёме. Нужно было узнать, где они живут. Мой друг понял меня без слов, и допив свой чай, встал из-за стола и направился за ними.
— Молодой человек, можно сказать, что вы сорвали нам интервью века. Теперь вам придется отдуваться за двоих, — слышал я хмельной голос журналистки Марины, — угостите даму спичкой.
Я обернулся и улыбнулся, увидел, что Марина держит сигарету в руке и фокусирует взгляд на мне. Я не курил и носил с собой спички только в походы и экспедиции.
— Добрый вечер, айн момент. Желание дамы — закон.
Я встал, оглядел зал и найдя курящий столик попросил у сидящих за ним парней спичек. Дав прикурить Марине, вернул коробок владельцам.
— Присаживайтесь к нам, и кто же вы такой? — журналистка эффектно выпустила несколько колечек дыма.
— Буряцев Илья, инженер-геолог.
— Марина, а это Катерина. — она представила свою подругу, — и чем же вы занимаетесь, Бурцев Илья? Вы тоже находите залежи золота или как там у вас это называется? Мечтаете стать знаменитым?
— Знаменитым? Нет, нам знаменитость не нужна.
— Это еще почему? Все желают прославится, разве нет?
— В нашем деле иногда лучше оставаться безвестным. Знаете были такие девушки Лариса Попугаева и Наталия Сарсадских, они в пятидесятых открыли первую кимберлитовую трубку «Зарница» в СССР.
— Кимберлитовая трубка это что?
— Алмазное месторождение.
— Не буду описывать все загогулины, но короче, сначала об их работе и открытии раструбили, все-таки первая трубка в СССР, а потом по непонятным причинам их участие и информацию о «Зарнице» скрыли. А еще через некоторое время объявили, что трубку открыли другие люди. Женщины-геологи пытались отстоять свое доброе имя и в Нюрбе, в Якутии, где находится эта трубка, потом и в Ленинграде. Но их объявили самозванцами, выскочками и предателями. Им долго пришлось отмываться от этих ярлыков, а в конце концов они еще и между собой пересорились.
— Как интересно, что с ними стало потом? Вот бы сделать репортаж, — сказала Катя, — они еще живы?
— По-моему да. Я знал Ларису Анатольевну, ходил на ее лекции. Она говорила грубым, прокуренным голосом, не выпуская из рук ни на минуту папиросу «Беломор», курила постоянно, шокируя этим незнакомых людей. Ее очень любили и уважали министры, и постоянно приглашали на совещания. Когда она болела, говорят, что давала экспертное заключение и консультации, лежа на диване в громадном министерском кабинете с грелкой на лбу. Она гениальная тетка. Ее советам,внимали важные члены коллегии вместе с министром
Ого! Даже не ожидал, что две подруги, одна из которых подвыпившая журналистка, помогут мне вспомнить мои походы на лекции в клуб любителей минералов при Дворце культуры имени Ленсовета.
Я вспомнил, что учился в Ленинграде!
— Ну а вы, что-то открыли? Илья? Можем ли мы сделать интервью с вами?
Похоже, что Марина начинала со мной флиртовать. Не-е-е, нам такой хоккей не нужен, как говорит любимец болельщиков Николай Озеров.
