Врача, — прошептал раненый. — Быстрее и приведите кого-нибудь из околотка, путь даже городового.
Молодой мужчина, произнеся эти слова рухнул лицом вниз, ударившись головой об туфельку Островской. Девушки переглянулись и не сговариваясь решили оказать помощь пострадавшему. Они его перетащили в процедурный кабинет, чуть не расположили в гинекологическое кресле, но в последний момент одумались.
— И что делать? — Сухарева растеряно посмотрела на Кати.
— Натали, напомнить, кто тут врачеватель и его помощница? — вздохнула Островская. — Не поверю, что тебя Саша не научил раны обрабатывать.
— Ладно, займусь несчастным, а ты беги и ищи городового. В околоток не вздумай соваться! — дала короткий инструктаж напарница Воронова, задумчиво разглядывая склянки на полке и не зная с чего начать. — Вроде бы Александр Иванович говорил, что следует из раны удалить все инородные тела, — она оглянулась на лежащего без памяти стража.
Баронесса пожалела, что отправила на поиски городового свою подругу, которая так неожиданно ею стала.
— Удивительно, почему он к нам заявился? — поднеся склянку с зельем бодрости к губам раненого, задалась вопросом Сухарева. — Ладно, потом разберемся, сейчас пора его на ноги поднять, — твердо заявила, будучи неуверенной в своих силах и прилично нервничая.
* * *
Повествование от лица господина Воронова.
Госпожа Малыгина или, как все же правильнее, внучка княгини Краузе, принялась с жаром что-то втолковывать хозяину кабинета. Видал немало упрямцев на своем веку, но господин Штерн их всех переплюнул. Не желал ничего слышать, бубнил под нос проклятия, но до уличного фольклора не опускался. Зато его эмоции источник всколыхнули, в какой-то момент я даже решил, что Филипп Генрихович применит какое-то заклинание. Он даже к магическим часам потянулся, заставив меня насторожиться. Дело в том, что магию времени плохо понимаю. Точнее, тот кто ей владеет всегда способен преподнести сюрприз. Что если замедлится ход событий, для всех, но не для мага, применившего это воздействие? Конечно, оно окажется ограниченным и скоротечным, но получив преимущество сделать можно многое. А вот отмотать назад почти никому не удавалось, как и вспять запустить стрелки часов, обычный механизм не в счет.
— Простите, что перебиваю вашу интересную дискуссию, — вклинился я в перепалку хозяина кабинета с девушкой. — Елена Федоровна, неужели вы не поняли, что господин Штерн банально струсил и опустил руки? Он желает все бросить и уйти на покой, правда, не тот, который обычно планируют, а вечный. Совершить самоубийство не позволяет вера и страх, но своими поступками он делает именно это. Уж простите, но скажу как врачеватель, что такого пациента вылечить никто не способен. Он же все время угнетает собственный дар, а время безжалостно и по песчинке забирает жизнь. Филипп Генрихович, желаете возразить? — внимательно посмотрел на задумавшегося профессора.
— Александр Иванович, браво, — произнесла Малагина и даже хлопнула в ладоши. — Лучше и не скажешь! Так нам уйти? — она посмотрела на своего больного и старого учителя.
— Молодой человек, а почему вы так уверены, что поставите меня на ноги? — произнес мой, пока еще несостоявшийся, пациент.
— Не стану скрывать, что восстановление окажется непростым, где-то болезненным, но никаких препятствий не наблюдаю, за исключением настроя и желания, — пожал плечами.
— Целители объявили, что зрение не обрету ни при каких раскладах, — буркнул господин Штерн, криво усмехнулся и добавил: — Какой смысл влачить существование слепцом, без дара и с трудом передвигаясь?
— Хм, — потер я подбородок, — знакомые рассуждения и не вправе вас обвинять. Однако, время лечит, а при должном подходе, умениях, знаниях и удачи почти нет ничего невозможного. Вам ли об этом не знать.
— Господин Воронов, вы очень самоуверенны, — покачал головой хозяин кабинета, но уже с сомнением в голосе.
— Филипп Генрихович! Вы же знали о проблемах госпожи Краузе, так после встречи с Александром Ивановичем ее словно подменили, чувствует себя превосходно. Пожалуйста, дайте себе шанс, — произнесла ученица профессора и с мольбой на того посмотрела.
В кабинете воцарилась тишина, старик о чем-то размышляет и старается сфокусировать на мне свой взгляд. Увы, у него не получается, не помогают усиленные магией линзы, готов поспорить, что мое лицо для него что-то сродни расплывчатому пятну.
— Черт с вами, — неожиданно махнул рукой Штерн. — Давайте попытаемся. Надеюсь, вы меня не разорите врачеванием?
— От простуды магией вылечиться не так-то просто, потребуются зелья. Насчет восстановления зрения, то предстоит заменить хрусталики в глазах, а это уже своего рода уникальная операция. Точную сумму не готов озвучить, предстоит все подсчитать, но порядок обозначу в пять-десять тысяч, — медленно ответил.
— Такой большой разбег? — удивился Филипп Генрихович.
— Это навскидку, возможно окажется чуть дороже, но не сотни тысяч, — отвлеченно буркнул, уже мысленно прикидывая, какие потребуются зелья, порошки и, самое главное — создание и замена хрусталиков.
Теоретические знания — хорошо, в моем мире такие операции проводились, большей частью использовалась магия, но тут предстоит совмещать традиционную медицину и возможности дара. Руны мне в помощь, но они не все способны заменить или правильно воздействовать. Да и как на глазном яблоке даже одну нанести? И все же, не сомневаюсь в успехе, при должной подготовке. Другой вопрос, где взять специальные отвары? Эх, Вертлугины бы посодействовали, да они в столице.
— Александр Иванович, а когда приступите? — нетерпеливо спросила госпожа Малагина.
— Завтра, — коротко ответил и встал. — Филипп Генрихович, раз мы договорились, то, с вашего позволения, откланяюсь. Требуется подготовиться и, — непроизвольно поморщился, вздохнул и завершил фразу: — сварить несколько зелий.
— Не буду вас задерживать, — буркнул профессор. — Елена Федоровна, вы не могли бы со стариком остаться? Мне надо с вами переговорить.
— Я обещала… — начала девушка, но я ее перебил:
— Уважьте господина Штерна, а мне еще надо в пару аптек зайти, надеюсь, найду нужные ингредиенты. До свидания, — уважительно кивнул хозяину кабинета, а потом ободряюще улыбнулся Елене.
Дожидаться ответа не стал, вышел в коридор и столкнулся со взглядом Василия Петровича. У того столько надежды в глазах, что не мог не обнадежить, хотя такого не сторонник и никогда не любил давать обещаний:
— Случай не безнадежный, верну вашему хозяину вкус к жизни, он еще и за дамами ухаживать начнет.
— Дай-то Бог, — перекрестился дворецкий. — Теперь только на вас надеюсь.
— Завтра зайду, не знаю во сколько,
