жизненным принципом отца было: «мужчина, помоги себе сам!». Этот же принцип он успешно привил и мне. За что был искренне благодарен своему родителю каждый раз, когда, попав в очередную сложную жизненную ситуацию, успешно из нее выбирался, не на кого при этом не надеясь, а значит, ни в ком и не разочаровываясь.
Но то была мужская доля, когда ожидать помощи от других было не просто глупо, но даже и вредно.
Я взглянул в зеркало, которое незамедлительно продемонстрировало весьма милую картинку.
Однако я уже некоторое время не там, да и «прекрасным юношей» быть перестал. Умение самостоятельно преодолевать сложные жизненные обстоятельства — важно и для лица женского пола, но только за это самое лицо (т.е. за меня теперь) играет сама биология. А значит, раз уж имеется в наличии «отважный рыцарь», в лице директора школы, самолично вызвавшийся прикрывать мою персону (никто за язык его не тянул!) от всяческого школьного зла, то мчаться в гордом одиночестве навстречу «ветряным мельницам», роль которых исполняют отдельные школьные работники, не только нецелесообразно, но даже и откровенно глупо.
Может, тот старик и не обманул вовсе. В конце концов, жизненный путь даже счастливейшего на свете человека не может быть устелен одними лишь лепестками роз. Главное — смотреть, куда ступаешь, идя по дороге своей жизни.
— Я сейчас пойду к директору. Если «разрулим» с ним ситуацию — хорошо, а нет — тогда будем думать, что мне делать дальше. И это, мам, если ты вдруг решила, что вся катавасия завертелась исключительно из-за тебя…забудь! Эта старушенция уже много лет работает в нашей школе…
Я снова открыл браузер в телефоне. И правда, работает она тут с двенадцатого года, то есть восемь лет.
— … и до сих пор палок мне в колеса не вставляла, да и вообще никак не контактировала. Думаешь, она не знала, что твоя дочь учится в этой школе? Знала, конечно! Это все дело «заботливых» рук «соцзащиты» и «опеки», они все никак не уймутся!
В этот момент в сортир зашли две ученицы.
— Все, мам! Не могу сейчас говорить, я к директору! Потом тебе позвоню! — произнес я и, завершив звонок, вышел из туалета.
В «предбаннике» директорского кабинета.
— Здравствуйте, Маргарита Семеновна. — зайдя в директорский «предбанник», я поздоровался с секретарем, которая до моего прихода пила чай и разглядывала некий журнал. — Мне бы к Юрию Николаевичу.
— А, привет, Злат! — подняв глаза от журнальных страниц, ответила та. — Там…
Она кивнула на директорский кабинет.
— … сейчас посетители. Ожидай.
— Хорошо. — ответил ей, усаживаясь на диванчик.
— Злат, тебя к директору не вызывали…натворила чего? — поинтересовалась она.
— Не совсем… — я отрицательно помотал головой. — Вернее, совсем ничего не натворила.
— Опять какие-то проблемы в классе? — поинтересовалась она вновь.
— Ну да, есть немножечко такое. — ответил я, не уточняя того, что проблемы эти у меня, в основном, с педсоставом.
В этот момент дверь, ведущая в директорский кабинет, отворилась, и из помещения начали выходить явно довольные произошедшей встречей посетители.
Я поглядел на выходящих и…
— Злата? — удивленно спросил один из них.
— Отец? — ничуть не менее удивленно произнес я.
Однако пялились мы друг на друга не слишком долго, ибо…
— Злат, а ты почему, собственно, не на уроке?
…поинтересовался директор, также вышедший из кабинета, добавив.
— Но это даже хорошо, что ты пришла.
А с чего это папаша вдруг решил осчастливить мою школу своим внезапным визитом? — возникла мысль, далекая от директорского вопроса.
Мне вспомнилось то, как на днях я отправил Сереге сообщение, поинтересовавшись, не против ли он получить грамоту от префектуры за тот случай на прогулке, когда мы вызвали «скорую». Серега немного «поломался», ответив, что он, мол, ничего не сделал, и даже наоборот, но…
«Сереж, грамота — государственная награда, оно, конечно, мелочь, но тебе еще в государственный же ВУЗ поступать и учиться там! Так что лишней она точно не будет!». — написал тогда ему, и Серега в итоге решил, что я прав, и сообщил мне номер школы и класса, где учится, а также свое полное ФИО. Ну а я переслал эту информацию Вере Васильевне, тому самому зампрефекта.
— Злата? — повторил директор, и я, «вернувшись в себя», обнаружил, что внимание всех людей, вышедших из кабинета (одной женщины и трех мужчин, включая директора), сконцентрировалось на мне. — Что-то случилось?
Нужно ли директору, чтобы я сейчас озвучил свои внутришкольные печали, связанные с социальным педагогом, перед этими посторонними людьми?
Мне, в общем-то, все равно, однако директор — тот человек, который может зачислить меня в десятый класс. А может и не зачислить…
— Значит, Злата — это ты! — улыбнувшись мне, произнесла женщина. — Привет тебе!
— Да, Злата — это я! — ответил ей, узнав в стоящей передо мной женщине заместителя префекта, чью фотографию я лицезрел на сайте префектуры. — Здравствуйте, Вера Васильевна!
Надо же, лично приехала!
— Отвечая на ваш вопрос… — начал было я, поглядев на директора, однако тот поднял руку, останавливая меня.
— Что-нибудь срочное? — спросил он.
Я отрицательно помотал головой.
Директор все понял как надо и слегка кивнул.
— В те времена, когда была школьницей я, к директору мы ходили исключительно в качестве наказания. — улыбнулась зампрефекта.
Папаша же, негодующе начал сигналить мне бровями: мол, какого хрена, Злата?
— Нет-нет! — директор слегка помахал рукой. — На самом деле, Злата у нас, пусть и не самая сильная ученица, хотя, насколько я знаю, она крепко взялась за учебу, однако с поведением у нее проблем нет…
— Ха! — у зампрефекта вырвался смешок.
Она наверняка в курсе того видео.
— … и раз уж она здесь…
Директор сделал рукой приглашающий жест.
Кабинет директора школы. Некоторое время спустя.
Третий типчик, оказавшийся работником зеленоградского РОНО, «щелкнул» момент торжественного вручения мне грамоты «За неравнодушие и человечность». Вернее, предварительного вручения, скажем так, ведь официальное случится позже, перед классом. А затем еще раз, только место директора, рядом со мной и зампрефекта, занял папаша. Значит, мой «родитель номер два» решил пропиариться перед выборами даже на такой, казалось бы, мелочи.
