— А вдруг он все-таки нас выследил? — Шопотом спросила Ольга, бледная но еще сохроняющая спокойствие.
— Там, откуда он родом, началась чехарда с престолонаследием, и на какое-то время он лично нами заниматься не сможет, а уж наемники нас здесь точно искать не станут.
— Это хорошо! — хором шепнули мы, и вышли через черный ход к конюшне. Там нас ждали лошади, провиант и пожелания счастливого пути от гостеприимных хозяев.
Покинув Райнар, королевство, страдавшее нескончаемым регентством, мы почти не слезали с коней. Жуткие грозовые ливни начались, когда до «Большого дракона» оставалось три дневных перехода, и мы на целую неделю застряли в небольшой деревушке, где нас откармливали молоком, сливками, медом и орехами. Когда мы, наконец, смогли выехать, нам пришлось пересекать разлившуйся не по сезону приток «Большой грозной», и только через месяц после того, как мы покинули прибрежную деревушку, начали долгое восхождение по тропе, петлявшей через брюхо «Большого дракона».
Я никак не могла урвать время для разговора с Титусом, Регина, как назло, ни на секунду не оставляла нас со стариком наедине. Но, наконец, после недельного восхождения мы остановились в горной деревушке, жившей настолько изолировано, что там даже не знали о развале империи. Там мы купили теплую одежду и набрали провизии на месяц вперед. Наши красавцы жеребцы были выменяны на маленьких мохнатых пони, и мы уже готовы были пуститься в путь, когда снежная буря заставила нас еще два дня просидеть возле очага маленького домика старейшины деревни.
— Я, наконец, вспомнил, почему выбрал душные болота княжества для своего обиталища. — Сказал Титус, стряхивая снег с шубы и валенок. — Никогда не любил снег.
— Я тоже не люблю мёрзнуть. Хотя, знаешь, мне все это начинает нравиться, — сказала я, принимая из рук старика корзину с едой и местным, очень крепким вином.
— Ты имеешь в виду деревенскую жизнь? — удивлённо спросил он, усаживаясь за стол возле маленького окошка, затянутого промасленной кожей. Ветер свистел за окном, стараясь перекрыть звуки свадебного веселья в соседнем доме, но даже он не мог пересилить этого безудержного веселья.
— Нет, Титус, я имею в виду наше путешествие, и мне очень бы хотелось, что бы оно никогда не кончалось.
— Похоже, ты становишься нелюдимой, это плохо!
— С чего ты взял? — Я постаралась сделать шутливо-удивленное лицо, хотя и понимала, что он прав.
— Хотя бы с того, что ты сбежала со свадьбы и сидишь тут одна.
— Мне просто надоело ухаживание местных парней, они, похоже все решили на мне жениться, а местные девушки этим не очень довольны, — Титус посмотрел на меня чуть прищуренным взглядом, и я, вздохнув, призналась, — мне просто нужно было побыть одной и подумать.
— Ты очаровала местных, они убеждены, что ты принцесса, тайно путешествующая по миру, или скрывающаяся от нежеланного жениха.
— У них богатое воображение, со вздохом сказала я и налила нам вина. — Титус давай не будем ходить вокруг да около, и, наконец, поговорим откровенно. Что ты задумал? Я прекрасно поняла, что в Рейнаре мы могли обойтись без помощи Диспона и его жены.
— Ты права, могли. Но я… мы, долго жили вне политики и событий этого мира, для того чтобы справиться с северянином, нам нужно быть в курсе событий.
— Да кто он вообще, этот северянин?
— Он один из претендентов на престол Зайнара, и он мечтает возродить империю. А теперь, когда король Зайнара умер, не оставив прямого наследника, начнется война, в которую будут втянуты и Райнар, и Дион, быть может, даже княжество. Но хуже всего то, что мои бывшие верноподданные тоже мечтают о возрождении империи и проделали уже не малую работу, они даже нашли моего сына… Он последний из моей семьи, и я отправил его в дикие земли, чтобы уберечь от моего наследства, но его и там нашли. Слава Богу, он умный мальчик и сумел сбежать от них…
Титус сделал большой глотка вина и улыбнулся мне пьяной улыбкой, потом опустил глаза на свою ладонь, украшенную шрамом.
— У меня было трое детей: дочь, на которую ты очень похожа и два сына-близнеца. Дочь покончила с собой, когда ее любимый муж попытался убить меня и сам погиб. Это была большая любовь, замешанная на политике, трагедия была неизбежна… Сыновья… один умер от болезни, от чумы… Это случилось, когда империя доживала последние дни, и повсюду бушевали голод и болезни.
У меня остался только Андор, и, чтобы спасти его, мне пришлось отослать его от себя, я его не видел уже более тридцати лет, я даже не знаю, как он выглядит…
Старик налил себе еще вина и залпом осушил кружку. Он посмотрел на меня и подмигнул мне как-то странно, обреченно.
— Я задумал последнее дело в своей жизни. Твой северянин, он станет чумой для всех и… он ни перед чем не остановиться для достижения своих целей. В его роду все мужчины были порочными и слегка сумасшедшими… а ты… из тебя получится хорошая правительница. Ты не склонна к жадности, насилию и тугоумию.
— А если я не хочу? — спросила я, еле сдерживая гневные слезы.
— Жизнь покажет, чего ты хочешь, а чего нет! — Ответил мне старик, еле ворочая языком, и заснул, уперев голову в кулак.
— Замечательно, вот и поговорили, зараза! — проворчала я, осушила свою кружку и отправилась спать, ноги у меня были ватными, и стены почему-то очень шатались, я еле добрела до своей лежанки и рухнула на нее. Все вокруг кружилось, а перед тем, как я уснула, перед моими глазами предстала картина на болоте, когда я держала северянина за волосы и прижимала к его горлу кинжал, а на меня смотрел его телохранитель, и я знала, что сейчас я самым глупым образом улыбаюсь.
— Как же он все-таки красив, — пробормотала я и уснула.
На утро Титус не смотрел мне в глаза, хотя после того количества вина, что было выпито нашей компанией, нам вообще было трудно куда либо смотреть. И все же нас ждал перевал, и мы двинулись в путь, как только рассвело. Перевал нас встретил солнцем и трескучим морозом, мы пробирались по глубокому снегу и продвижение замедляли перегруженные пони. Нам приходилось пользоваться магией, очень часто приходилось пользоваться магией. Переход через горы кончился неожиданно, мы вышли к обрыву и внизу увидели равнину и далекий город со странным названием Мегатера, что означало — дорога знаний.
В городе профессоров и студентов мы провели всего один день и этого мне хватило, чтоб загореться желанием снова оказаться в этой сокровищнице знаний. Город, состоявший из университетов и специализированных школ, был наполнен шумными и веселыми студентами. Даже профессора не выглядели занудами, вот только девушки не могли обучаться в заведениях Мегатеры, их уделом были школы в монастырях.
Из Мегатеры наш путь лежал к землям «Великого леса» и я все пыталась представить, какой он, этот лес. Но то, что я увидела, было недоступно моей фантазии. Уже в подлеске деревья были большими, когда же мы вошли в сам лес, мне показалось, что эти гигантские зеленые великаны вот-вот проткнут своими макушками небо. Кроны деревьев были настолько обширны, что, казалось, они создавали многоярусный мир, живший своей потаенной жизнью. Как нам объяснил Титус, из уважения к Великому лесу мы не могли разжигать огня, за это он дал нам множество ягод, орехов и красных плодов, похожих на клубнику, но размером с мою голову…
Тот день не задался с самого начала! Низкие тучи скрыли макушки деревьев, воздух, наполнившийся почти осеней прохладой, был к тому же полон тревожной тишины. Та какофония звуков леса, что сопровождала нас с той минуты, как мы вошли в Великий лес, этим утром исчезла, и мы с тревогой укладывали свои пожитки. Титус все посматривал вверх и на тропу, ведшую на запад, его рука то и дело ложилась на рукоять ятагана, и старик призывал нас поспешить.
